|
Евгений ЛЕЛЬ
Святочный детективный рассказ Женьки Леля
"Говорят, на Новый год, Что ни пожелается – Всё всегда произойдёт, всё всегда сбывается?" Вот и я вчера после обеда обзванивал заморских друзей и подруг – и тут стучится ко мне в дверь (за неимением каминной трубы) Дед Мороз – старый балканский профессор из католического прихода. Переодет по-нашенски, по-цивильному и даже борода выбрита. Телефон, говорит, твой занят. А я подарки разношу. Так что извини, что без звонка пришел – застал тебя без галстука, в халате после душа. Это ничего, говорю, меня тут местная администрация из душа вынимала и вовсе без халата. Запасной ключ, говорят, должен быть у портье. Вот покудова я из душа на стук выходил – некий сэр в штатском уже отпер мою дверь и вошёл в столовую. Это он очень опрометчиво поступил, поскольку по старым американским традициям незваного гостя вы просто-таки обязаны изрешетить из лежащего под подушкою револьвера. Я, правда, демонстративно сдал уже свой меткий пистоль – ввиду незакончившегося еще "перетягивания каната" с местными спецслужбами. Но у меня хорошее гарпунное ружьё под рукою и старинный арбалет, пробивающий несколько консервных банок кряду. Был бы я психом, этот дядя больше бы уже по чужим апартаментам не лазил. Дед Мороз заинтересовался моим рассказом: как-то это не по-американски выглядело? Так это ж – неоконсерваторы, объясняю, смело ломают традиции! Тот дядя сказал мне, что пришел, якобы, термитов-тараканов инспектировать и даже достал из кармана маленький флакончик аэрозоля. "Ну, говорит мне профессор, так ведь точно и каждый домушник может флакончик в кармане держать, для отмазки. Только вряд ли ему это поможет." Я этого терминатора тоже наказал, но по другому. Я злокозненно не дал ему попробовать – этого вот солнечного напитка, – говорю я и наливаю Деду Морозу рюманчик столь дефицитной в наших краях сливовицы ('сливовые бренди' называются). Из того самого Сплита привезено, по нашим балканским рецептам настоено. Так я же ж за рулём, начинает отнекиваться он. Ничего, братан, местные гуманные законы один стопарик вполне допускают. Тем более, что вам сейчас на оленьей упряжке положено ездить, а оленям мы ведь и не наливаем. Так что – довезут! Пока мы закусывали, я ностальгически вспоминал, как оригинально на Балканах встречают новый год: с первыми ударами часов – греки, албанцы, югославы гасят повсюду электричество. А потом, выпив в темноте по-первой, громко радуются вспыхнувшему свету года нового. Конечно же, и в других краях после первой рюмки – в глазах становится светлее, но авторский приоритет тут всё же за мудрыми греками. Подарок же мне привезли такой: тут последнее время стараются не дарить друг-другу бесполезные, никому не нужные безделушки, захламляющие кладовки. Теперь стали популярны "гифт-карты"– красиво разукрашенные кредитки с приличной суммою. Сам идёшь потом в магазин и выбираешь, что тебе по душе. Мою новогоднюю кредитку оплатило "Общество Призрения за пострадавшими от тюремных пыток". Это когда меня в местном гуантанамо чуть не убили – я на всякий случай позвонил и этой братии. Их активисты, действительно, меня искренне обласкали, но ихнее начальство активистов быстро остудило: в Америке, мол, пыток не бывает! Тогда они взяли и записали меня пострадавшим 20 лет назад – в застенках КГБ. Зачем же я тогда к ним пришёл? А мне нужны были порядочные адвокаты, чтобы грамотно подать иски на полицию и тюремную администрацию. "Так это же ж – наша главная задача и есть!"– сказали мне поначалу, но так ничего, несмотря на последующие напоминания, и не сделали. Вот и сейчас профессор стыдливо эту тему не поднимает. А я, понимающе, уже и молчу. Под окном, на дне 14-этажной пропасти, уже 'ржали и били копытом' олени – нужно было ехать дальше. Дед Мороз напрощанье просит написать благодарственный отзыв меценатам на праздничной открыточке – и обязательно по-русски. Мы, говорит, развешиваем у себя эти отзывы на всех языках погрязшего в терроризме мира (кроме американского, естественно). Пришлось писать по-русски, и расписался по-нашенски и рукою вслед помахал. "Хэппи Нью-йэ, камрад!" Ну, чем ни счастливая американская святочная история вышла? Порок наказан, а справедливость – торжествует! Об этом я думал уже вечером, едучи проведывать мою 'засаженную в тюрягу' 85-летнюю мамульку. Я раз-два в день навещаю её в так называемом закрытом стардоме – без меня она всё время лежит, не ходит и не ест там ничего. Я её худо-бедно "расходил" – теперь она за час понуканий съедает-таки ужин и потом делает длительный проминаж со мною вдоль спецзабора. А вот не наехали бы на нас летом власти, так она бы и до ста лет так вот ковыляла у нас в коттедж-виладже под пальмами у лагуны. "Когда ты меня заберешь домой, наконец, из этой тюрьмы?"– спрашивает. Могу ли я ей сказать, что уже "никогда"? Ходим мы с нею по тюремному дворику – и мысли мои из радужного окрашиваются уже в чёрный цвет. Зачем это местным нео-консерваторам потребовался образец моего почерка на родном языке? Да еще и с русской подписью? Угрожающее-вымогательское письмо от моего имени хотят сфальсифицировать? "Положите в полночь бабло под мусорный бак?" Так тогда бы им Инглиш мой нужен был, а не Рашен? А что же я мог бы написать им именно по-русски? Разве что – предсмертную записку? Глупо это звучит? Конечно глупо! Манией преследования назвали бы некоторые. Но готовиться-то нужно всегда к худшему, господа, а лучшее и само прийдёт? Явятся как-нибудь ночью в мою квартиру несколько крепких терминаторов со спецбаллончиками – и выбросят меня бездыханного в окошко, как сенатора Мак-Карти. А на тумбочку положат записку на русском языке, что, мол, в моей смерти прошу винить придурашную соседку Лизку, столько уже раз звонившуй на нас с полицию. И тут же личная подпись моя. "Есть с чем сравнить её, господа присяжные заседатели, и убедиться в идентичности, в отсутствии подделки". Не по-нашенски, конечно, это смотрится. Наш брат казак лучше пойдёт Лизке ряшку начистит, чем на себя руки накладывать (а еще лучше – лизкиному начальнику-подстрекателю). Но откуда же знать местным присяжным такие этнические детали? Хотя и в Америке недавно один доведённый до ручки автослесарь – бронировал свой бульдозер и сравнял с землёю усадьбы и офисы всех своих высокопоставленных обидчиков. Но я, господа, – не новичок автослесарь. За такого как я битого – много небитых дают! Психика у меня закалённая. И не с их куриными мозгами мне провокации устраивать! Но если вы услышите однажды, что нашли-таки меня под окошком небоскрёба, то ни в коем случае не верьте в их байки – не так Женька Лель воспитан, чтобы вместо обидчиков – себя наказывать! Жизнь прекрасна и удивительна! Пусть лучше наши оппоненты в окошки прыгают!
# # #
Mr.Eugene I. LEL 4990 31st Ave.S, #3 St.Petersburg, FL 33707 USA
telephone (727) 321-7509
Другие статьи Евгения Леля: Не наступайте на русские грабли, мистер Буш! То же на английском в переводе Льва Гунина: DON'T STEP ON RUSSIAN MACK-RAKE MR. BUSH! Зараза Гуантанамо плывёт через Гольфстрим! Между первой и второй – перерывчик небольшой
|