|
Камень на камень, кирпич
на кирпич
На рубеже X-XI веков
на границе северной Франции и Германии эпоха редкого
добрососедства иудеев с местным населением. Свеча во мраке
средневековья.
В гонке с препятствиями, – зачастую, травле,
– краткий перерыв.
Это почти невероятно. В первую очередь для
самих весьма нетерпимых изгнанников: самое надёжное гетто –
в голове.
Для евреев арабы – двоюродные братья.
К христианам отношение крайне насторожённое.
Христиане, – выходцы того же палестинского
горнила, – чёрное называют белым, выворачивают Танах как
перчатку и клеймят избранников божьих.
Свершилось! На берегах Рейна всё почти
идеально. Говорят, именно там и тогда рождается идиш.
Дно тёплого гнезда устлано перьями.
Жизнь в шоколаде. Евреи заводят совместные
предприятия, даже становятся чиновниками (самыми
ненавистными: сборщиками налогов), послами, церковными
администраторами. Никаких особенных платьев, пользуются не
жаргоном, а словарём обретённой отчизны.
В Пятикнижии описано немало крутых зигзагов
судьбы: египетский принц Моисей станет пастухом, потом
вожаком. Довольно пируэтов, всё устоялось, вошло в колею,
есть система координат.
Еврейская колония автономна: гражданство не
положено, зато и суды – свои, раввинатские. Отпускают
клерикалам вино для мессы, посыпают голову пеплом после
смерти архиепископа Майнца. Христиане тащат им гостинцы на
пасху.
Счастливый жребий. Незначительные трения
чуть смазывают картину.
Продвигаются в учёности. Нерешённых вопросов
прорва. Светоч рассеяния Гершом из Майнца под страхом
отлучения от общины запретит полигамию, развод без согласия
жены (до того было достаточно рукописно послать поблекшую
модницу на 4 буквы, – и ты снова жених); деликатно
отсоветует чтение чужих писем (будь Гамлет евреем, в Англии
бы казнили его, а не Розенкранца с Гиндельстерном). Неясно,
что со старыми девами: как заметит И.Зингер, монастырей у
евреев нет.
Исраленд – мужской мир. Культ Прекрасной
Дамы у евреев отсутствует.
Талмуд сообщит, что по сравнению с Адамом
Ева выглядит обезьяной. Слабый пол украшает скромность в
нарядах: в мужчинах силён зверь, при виде декольте они не
могут ручаться за себя. Очень похоже Бендер увещевает мадам
Грицацуеву.
Учатся все поголовно, и «не ради выгоды»; 3
замужние дочери Раши, далеко не синие чулки – начитанные
талмудистки.
Уникальные престижные еврейские школы.
Грамотность обязательна, классы вмещают не более 40
учеников, наказания условны. Преподавание обращено к
воспитанию, иначе обращается в противоположность: у доктора
Мориарти прекрасное образование, у Шерлока Холмса, напротив,
нет диплома. Прежде всего – нравственность.
Жизнь – карабканье в гору, можно
поскользнуться, гарантий от ошибок нет. Надо каждодневно
чинить неисправности, – вносить лепту в ноосферу.
Царство мёртвых иудеев предназначено не для
наказания, а для очищения от дурного багажа прошлого; самые
закоренелые грешники жарятся и замораживаются там не более
года. Никаких вечных мучений и чертей со сковородками.
Евреи никого не запугивают.
У них свои проблемы: иврит и арамейский
забываются, понимание Торы и Талмуда требует всё большего
напряжения.
Вкалываешь как вол, а вечерами надо изучить
недельную главу Писания, – читать становится тяжко. Жаргон
забивает иврит. (У Шолом-Алейхема дети не понимают молитвы,
что бубнит отец «на древнееврейском», – ситуация та же).
Натаскивания в начальной школе недостаточно.
Евреи чрезвычайно самостоятельны, хотят быть
специалистами в основах мироздания. На всех учителей не
напастись.
Надо распахнуть ставни. Эту задачу выполнит
Раши.
После дуэли, превозмогая свирепую боль,
Пушкин повернётся к своей библиотеке, в основном,
иноязычной: «Прощайте, друзья!».
Поэт аккумулирует достижения западного
ренессанса, музыка его стихов и глубина прозы напоены
ароматом Европы. Расколдованная взмахом его гусиного пера
русская литература, – тяжеловесная, нравоучительная, –
обретает народную любовь.
Поэт с серебряным горлом настраивает ухо
слушателей как камертон.
Аналогична для иудеев роль Раши – великого,
– и любимого, – комментатора Торы и Талмуда.
Текст Талмуда сложен как серьёзная
диссертация. Если не расширить круг, будет пылиться на
полках. Из всех искусств важнее всего толкования – внесут
свет в каждую лачугу как лампочка Ильича.
«Если бы не Раши, то не помнили бы евреи о
Талмуде».
«Раши приобрёл при жизни такую славу,
которая обычно выпадает только на долю покойника».
Конечно, это не означает, что хвост вертит
собакой.
В Талмуде сказано: «Учение требует разума
безмятежного, как безоблачное небо».
Рабейну Шломо Ицхаки (Раши) угадает
появиться на свет в период затишья.
Бриллиант родится в 1040 г. в старинном
городке Труа, памятном грандиозной битвой против Аттилы
(говорят, погибло 165 000 человек) с символическим
результатом: боевая ничья.
Учится в соседних германских городках. Евреи
должны плодиться как картошка, Талмуд настаивает на женитьбе
в 18 лет; Раши обременён семьёй по завершении половины
курса.
Фейерверк дальних странствий позволить себе
не может, его географические понятия расплывчаты.
Надо трудиться.
Писательство не кормит. Иоханан бен Закай
первые 40 лет жизни занят коммерцией, Спиноза шлифует
стёкла, профессиональный литератор Пушкин прогорит; проще
внуку академика Александру Блоку. Невежи хохочут: Маркса
обеспечивал друг-фабрикант. Наверное, лучше бы тянул лямку
по 14 часов за ткацким станком, человечество потеряло бы ещё
одного гения, – не привыкать.
В Шампани самое естественное занятие –
разливать пенящееся зелье. Раши – винодел. И – директор
школы.
Ему предназначено начать интерпретацию
священных книг в возрасте 100 лет, но зрелый муж использует
достижения науки и докажет, что гематрия (числовое значение
слова) цифры 100 на иврите – 46.
Книгопечатание не изобретено, книги (на
пергаменте, который числе прочих производят в Труа) –
роскошь.
Талмудист предельно краток, – чернила
дороги. Выкинуть хотя бы одно слово невозможно; выразиться
короче – никак.
Долгий период раздумий и, – вдруг, – всё
ясно.
Не надо грызть гранит: примечания понятны
даже спустя 9 столетий. Страницы не пожелтели.
Увлекательное чтение – образец популяризации
сложнейшего материала.
Известно, что на небо живым взят
Илья-пророк, – «огненным вихрем и на колеснице с огненными
конями»; узкий порыв урагана сметает крыши. Говорят, он учит
Раши.
Ничего не выдумывает. Только достоверные
факты.
В 1084 г. епископ Шпейера приглашает иудеев
селиться в городе и с гордостью пишет: евреи «в тысячу раз
увеличат славу города». В 1090 г. император Генрих IV
заявит о своём покровительстве евреям Германии.
Недолго музыка играет.
В прирейнскую область врывается собака
Баскервиль 1-го крестового похода (1096-1099 годы).
Передушит более 10 000 иудеев.
Раши хранит провидение.
Согласно легенде, в присутствии врагов он
невидим.
Он заступается за вынужденно крестившихся
иудеев, которые возвращаются к вере предков.
Говорят, после поздней свадьбы Раши заколет
террорист в маске, но спелая молодка любовным зельем
воскресит пожилого любовника. Секрет сохранят, похороны
проведут по чину, а по выздоровлении молодожёны подпольно
проведут медовые годы в Праге.
Счастливый эпилог, – как это по-еврейски.
Особенно, если вспомнить, что бойня на Влтаве унесла
несколько тысяч иудеев.
«Как хозяин фигового дерева знает пору
урожая, так Бог знает назначенное время Раши и забирает его
на небеса».
В последний путь его проводят в родном
городе в 1105 году.
И галки на крестах
Надо быть глухим, чтоб не услышать:
средневековая Европа – стонет; надо быть слепым….
В канун ХI
века Второе Пришествие Христа не произойдёт,
а, значит, надеяться не на что.
Народ голодает, духовенство продажно, рыцари
гробятся на турнирах. Конвульсии.
В Палестине хозяйничают арабы-фатимиды (от
Фатимы, дочери Мухаммеда, ставшей женой Али), – египетская
разновидность шиитов; с ними соперничают турки–сельджуки
(родственники туркмен). Мусульмане почитают Иисуса, – он
предпоследний, 5-й пророк перед Мухаммедом, – но
антихристианские погромы не редкость. В 1009 г. психами
развалена церковь Гроба Господня, саркофаг разбит на куски;
храм восстановят в середине столетия.
В 1054 г. католические легаты и православные
патриархи взаимными анафемами предают единую Вселенскую
церковь. Великая схизма – раскол.
Духовенство всесильно. Под угрозой отлучения
Генрих IV, – германский и итальянский
император, – ничтожество, – 3 суток продрожит в ветхой
хламиде у порога альпийского замка Каносса (1077 г.), ожидая
прощения католического папы.
Паломничество в Святую землю – идеальная
индульгенция. Заменой служит жестокое бичевание.
В 1095 году речь папы Урбана II,
патетичная как всемирный потоп, сорвёт пломбу. Хамская
пропаганда: «земля та течёт молоком и мёдом, те, кто здесь
сиры и убоги, там будут счастливы и богаты. Иерусалим –
плодороднейший пуп земли, второй рай. Он просит, ждёт
освобождения…».
Алеет восток.
Объявлена Священная война. В 1096 г. полчища
карателей вздымаются на смертный бой за освобождение
Палестины.
Единого руководства нет.
Оставим Дульсинею и ветряные мельницы в
покое. Сперва – побоища местного масштаба.
Еврейские погромы стихийны, как явление
природы. Ни с кем не согласованы и не запланированы,
объективно вредны предержащим. Ни император, ни церковь не
заинтересованы в разбое.
По настоянию императора Генриха IV
герцог Готфрид Бульонский отречётся от клятвы отомстить «за
кровь Иисуса»; благоразумные евреи Кёльна и Майнца отплатят
сторицей, – серебром. Местные епископы заступаются за
иудеев, в Шпейере по указанию священнослужителя зачинщику
беспорядков (убито 10 иудеев) отсекут правую руку, – почти
по шариату.
Кажется, – попробуй, брыкнись.
Плюйте в глаза, – на воспалённых устах божья
роса.
Серую дезорганизованную «армию» не
стреножить. Ватаги смердов, – сотни тысяч оборванцев, –
голопузые бандиты, – наподобие запорожцев, топящих жидов на
Днепре, – наслаждаются на водах Рейна. Лавина, фильм ужасов,
развлечение – адское разорение евреев.
Доходный героизм.
Братство другого уровня доберётся до
Ближнего Востока. Нянек им не нужно. Утверждают, что франки
утоляют зверский аппетит, нанизывая пленных шпионов на
вертела, – и подшучивают при этом; так через 5 столетий
турки готовят жаркое из друга Пантагрюэля – Панурга.
Никто не удивляется.
В 1099 г. закалённое войско, – уже не орда,
– под стенами Иерусалима. Лютует жара, ближние колодцы
отравлены, бурдюки тащат за 10 км; желудки урчат, чтоб
скрасить голодуху, объявлен пост. Через Яффо генуэзцы,
пизанцы и англичане доставляют продовольствие и орудия
штурма, для возведения осадных башен вырублена роща под
Шхемом.
10 000 арабов вырежут в мечети аль-Акса;
«головы младенцев разбивают о камни»; «на улицах и площадях
города …кучи голов, рук и ног»; иудеев спалят в большой
синагоге.
Не надо виагры – всё природное.
Стопроцентная безнаказанность.
Первоначально создано мизерное государство –
от окрестностей Иерусалима (Вифлеем!) до гавани Яффо.
«Защитником Гроба Господня», – королём, – станет ворвавшийся
в город, кажется, первым Готфрид Бульонский. Менее чем через
месяц он раскрошит мусульман под Ашкелоном; спустя год его
унесёт холера. Ашкелон, – база фатимидского флота, –
окончательно падёт только через полвека. В 1104 году
Иерусалимское королевство поглотит важнейшую цитадель – порт
Акру (Акко).
Заря пленительного счастья.
После крестовых погромов антисемитизм, пока
религиозный, отливается в законченную форму. Последуют
кровавые наветы.
Расовым юдофобство станет в XIX
веке. Ноги, однако, растут из того же места. Атеист Гитлер –
из семьи ревностных католиков.
Сирийские мусульмане, пережившие каннибализм
европейцев, сложат апокриф об Апокалипсисе: взойдёт чёрное
солнце, явятся Гог и Магог и выпьют Тивериадское озеро.
Через 40 дней по Палестине проедет Антихрист «на осле со
свитой из 70 000 евреев». Его сменит Христос и обратит всех
в ислам. Потом – воскресение мертвецов и Страшный Суд в
Иерусалиме.
Пока есть, где купаться в Кинерете, – спите
спокойно.
.
Откуда у хлопца испанская
грусть?
Голос крови – первобытен.
Зов предков заставит верного пса вернуться в
волчью стаю. Маугли покинет джунгли ради семейного очага.
Выкрест Генрих Гейне в «Еврейских мелодиях» воспоёт Галаху –
«школу фехтования», Агаду – «сад странно-фантастический»,
«плач великой скорби…гибели Иерусалима»; живописует
прибытие поэта Иегуды бен Галеви на небеса, – «ангелы
трубили в трубы», – говоря о лучшем еврейском поэте
средневековья, он думает о себе.
Ирония – не панацея. Для грустного паяца
Гейне дым отечества, – как ни кривляйся – не пустой звук.
Для лишённого материнской ласки Пушкина
незабываемо Царское село, для евреев – Земля Обетованная.
Любовь к
родному пепелищу,
Любовь к
отеческим гробам
Всё остальное «мелькает словно тени».
Но впитанная с грудным молоком культура
остаётся. «Потомок негров безобразный», Пушкин гвардейски
гордится славянскими корнями.
Бумеранг возвращается. Больной скорее жив,
чем мёртв. Гоголь, как отметит В.Солоухин, – Яновский, –
млеет перед полячкой, замирает в костёле с совсем не
православным органом. «Грязнокровка», великий польский поэт
Адам Мицкевич в Крымскую войну пытается организовать
еврейский легион в Турции.
О,
память сердца
Паустовский поминает дядю Юзю (Иосифа),
умершего в Японии «от страшной болезни, – ностальгии», – по
России. Хитроумный Константин Георгиевич выражается не хуже
городничихи, которая не сморкается, а «облегчает нос
посредством платка»: прикрываясь патриотизмом, он указывает
на своё еврейское происхождение.
Принявший Октябрьскую революцию на грудь,
Ильф стыдливо прикрывает рот: Остап – «сын
турецко-подданного», еврейского вопроса в СССР нет. Борис
Пастернак исповедует христианскую мораль. Михаил Светлов
романтически туманно советует не тужить о еврейской Гренаде:
Не надо,
ребята…
200 лет в России вместе – для галута, для
исторической перспективы – не срок. Пресса науськивает: ушли
как из Египта – поднялись сами. Хлёстко, но, по сути –
профанация. Сравнение неточно: в России евреи занимали
ведущие посты, а не месили глину под посвист бича. Деятели
культуры, в основном, остались: трудно менять кожу. В
николаевской России «повеса вечно праздный» дважды
задумывался о побеге, – в Одессе и под Псковом, – и
предпочёл участь узника, но в пенатах. Это проблема языка.
В Испании оставались намного дольше, чем у
славян. Изгнаны – бедствие незабываемое.
Современные выходцы с востока, –
евреи-сефарды, – обожают старинные напевы «подлинной
Андалусии».
Испания – смесь этносов. Испанцы гордятся
библейской генеалогией.
Говорят, сподвижники Навуходоносора в
разорении Иерусалима – царь Гиспан с зятем Пирроном; именно
подпевалы вавилонянина рассуют в Толедо, Севилью и Гренаду
прямых потомков царя Давида и «благородных священников».
После разрушения Второго Храма римляне
бинтуют следующую прививку к стволу: 40 000 из колена Иуды и
10 000 – Вениамина.
Долгое время Пиренейский полуостров –
территория трёх религий.
Арабы широко переводят и осваивают философов
и учёных вне зависимости от религиозной принадлежности;
пример заразителен: учиться не стыдно. Космополитизм
интеллектуальный не обязывает к ассимиляции. Оставаясь
преданными иудаизму, евреи, «как ящерица меняя тона»,
достигают степеней известных.
В Х веке первый министр халифа Кордовы
Абдаррахмана – визирь-иудей: Хасдай ибн Шафрут.
Заядлый библиофил: его агенты скупают свитки в Каире,
Багдаде, Дамаске, Александрии, не оглядываясь на стоимость.
Узнав об иудейской
Хазарии, знатный сановник, законовед, основатель академии
талмуда и 27 учебных еврейских клубов в Кордове, финансист,
дипломат и врач – в восторге; любопытствует, но его
нарочного оттолкнёт Византия; еврейской почта более надёжна:
через Хорватию-Венгрию-Русь приветственное письмо достигнет
адресата.
Содержания послания
многозначительно.
Титулы – пустяк. Второе лицо в государстве
готов «пренебречь своим почётом и отказаться от своего сана,
оставить семью», – лишь бы убедиться: слава Израиля
восстановлена.
Счастливчик – ему есть, чего терять.
В XI веке в Испании
противостоят христиане и мусульмане: это крыло глобальной
трещины: цивилизованный мир двухполярен. Христианство
медленно, но верно контратакует ислам, – Реконкиста.
Честолюбивый герой эпоса христиан, Сид (1044-1099 г.г.)
скармливает пленников собакам и сжигает на кострах. Илья
Муромец так не поступал.
Ислам опоясывает Северную Африку (Магриб),
частично Европу и Азию. На противоположном от Андалусии
берегу Гибралтарского пролива – ортодоксальные
мавры-берберы: альморавиды. Ничего схожего с
фестивально-праздничной Кордовой.
Мало общего у гибких арабских зодчих,
учёных, литераторов Испании с полуварварами. От самых
честных правил – занеможешь.
Вынуждает напасть – Реконкиста небезуспешна.
Клин вышибают клином. Эмир Севильи
понурится: «Я лучше буду пасти верблюдов в Африке, чем
свиней у христиан».
Обращаться к темнокожим собратьям по вере
придётся несколько раз, – без военной поддержки
раздробленные светские арабы беспомощны. Спасители жёстки,
как пыточный сапог, – изменят облик увитой виноградом
страны.
Евреи между молотом и наковальней, – плющат.
Пугающая школа бальных танцев, – шаг вперёд
и два назад, – окончится зубодробительной победой берберов.
К 1110 г. альморавидам принадлежит вся мусульманская часть
гигантского полуострова. Последующую треть века калёным
железом выжигают инакомыслящих, – говорят, миллион. Анархии
– каюк.
Горькое похмелье «золотого века».
Фанатики-мавры дисциплинированы,
веротерпимы, ужиться с ними можно, но многие евреи бегут из
огня в полымя. И наоборот.
Река времени оставляет только утёсы. Кто бы
помнил Вергилия, если б не Данте.
М.Даймонт говорит о веке Иегуды
Галеви, раввине, философе, сионисте, поэте божьей милостью,
знающем об «озоновой дыре» в Святой Земле, – там, за
облаками, – господь.
Век – это несколько поколений.
Писатель жив, пока его помнят, – читают.
(Лучше всего – со смехом, но это участь избранных). Раскрой
створки ветхого тома, – в поблекших строфах бьётся сердце.
Человек-легенда, кумир Гейне Иегуда Галеви
родится в 70-х годах XI века; его
родной интернациональный город астрономов, переводчиков и
историков, бывшая столица готов, – Толедо,– падёт в 1085 г.,
отныне это резиденция королей Кастилии. Веха! Король Альфонс
VI (ровесник Иегуды Галеви) клянётся
папе римскому (каков пассаж! – очевидно, на Библии), что не
уступит евреям лавры первенства.
Поэт перебирается в Андалузию: психология
мусульман для него родная. Балакает по-арабски, как
рождённые в СССР на русском. Пуповина крепка.
Юноша – виршеплёт в Гренаде; творит
по-арабски, на иврите и по-кастильски.
В нём нет ничего лакейского.
Первые трели: «вино любви и алых уст вино»,
«гранаты–груди – дерзких рук трофей». Стихи под звон бокала.
Любовная лирика Галеви классически арабская.
Мужчины, – дело молодое, – вечно грезят женщинами. Дерзкие
пери довольно эмансипированы; в Кордове почти 2 сотни пышных
«машинисток» скрипят перьями – им доверено размножить Коран.
Арабы обожают природу; теория садов –
литературный жанр.
Стиль, логика, мелодичность, – вдохновение
не продаётся, но у арабов есть, что позаимствовать.
Тора не бестселлер, существует в одном
экземпляре, но листает её бог. Человечество долго в
неведении. Настанет час – творец поделится впечатлениями с
иудеями.
Иегуду не покидают мысли об Израиле: горд
бесценным прошлом, благословляет грядущее. Иерусалим -
Оплакиваю
твоё падение как шакал
Когда же
вижу Избавление
Я –
скрипка для твоих песен
Необходим «страх перед Создателем», но его
свет всегда близок.
Иудейские покровители Галеви живут во
дворцах. Даже не на штыках, – просто между стульев, –
угораздило продолжить пир во время чумы.
В песенной Гренаде иудеи с дикой ненавистью
были вырезаны приверженцами ислама ещё до рождения Галеви –
печальный итог управления 2-х еврейских визирей. «Дети
сатаны» пытаются слепить разбитые горшки – ненадолго.
Бесповоротно город перестанет быть еврейским в 1090 г., –
заслуга альморавидов.
Истина, которую трудно принять:
Мне целый
мир чужбина.
Идёт бычок, шатается.
Иегуда учится естествознанию и духовному в
еврейском городе Лусен, – в талмудической школе. Шляется по
стране. Вернётся в Толедо.
В годы алии 1990-х годов израильтяне знают:
если с трапа самолёта восходит олим без скрипки, значит –
это пианист. В Испании, если иудей не врач, значит, –
коммерсант. Галеви – и то и другое. Практикующий медик и
удачливый посредник с еврейской общиной Египта, – обеспечен,
красив, тридцатилетний. Но очень угрюм.
Евреи едва высовываются из проруби,
отдуваются за чужие конфликты. В вое и визге беспорядков
1108 г. убит бесценный друг лирика, – дипломат Шлема
Прациэль.
Как это важно – истинная мужская дружба выше
плотской страсти к женщинам. Несчастен? – Взойди на порог
дома друга, встреть ободряющий взгляд, – спасён. Какой ужас
– быть одиноким.
Из всей семьи Галеви единственно уцелеет
дочь.
Жалобная, страдальческая, старческая
мелодия. Обернись, – ты окружён преступниками. Призрачно
всё. Бежать?
Свободны все 4 стороны света. Какую
благословить? Страны галута – это разбитое зеркало.
Внутренне ощущает себя заключённым Сиона:
давно я сердцем там,
где плещет Иордан
Сочинит философский трактат «Кузари», –
по-арабски, а не на «языке родных осин». Восхваляет иудаизм.
На хороший вопрос, – почему бы немедля не вернуться в
лазоревую Палестину, достичь завершённости, – ответа нет.
Равно как и гармонии.
За спиной чёрт; Иегуда озирает горизонт, –
впереди дьявол.
Основав Иерусалимское королевство,
перессорившиеся крестоносцы торопливо разбредутся кто в лес,
кто по дрова. Останется несколько сот энтузиастов (не считая
пехоты), – не армия, а мираж. Ничего печального в их облике
нет.
Девиз конкистадоров – «Если будем убиты, нас
ждёт венец мучеников», – и пусть исламские бандиты отбросят
иллюзии: мосты сожжены.
Будто в невесомости – гигантские шаги не
требуют усилий. Не количество, а качество. Чтоб стать князем
Галилеи (Тивериада) Танкреду достаточно 80-ти закованных в
латы всадников.
Стратегическая задача – овладеть побережьем,
– неосуществима без флота. Летом 1100 г. в распоряжении
витязей венецианская эскадра.
В Хайфе богатыри пощадят удравших из Франции
евреев; спустя год вытаскивают занозу, – капитулирует
соседний с Яффо порт Аршаф, – ныне национальный парк
Аполлония в Герцлии. Не чураются чёрной работы, – «по колено
в крови». В Кейсарии жители проглатывают монеты; крестоносцы
наблюдательны: сокровищ жалко до слёз. Удачное решение
принято мгновенно – египтянам вспарывают животы. Собор,
построенный царём Иродом, – не убежище: стены обиты золотыми
листами; закалённые воины избивают прячущихся в алтаре
неверных; мясорубка – «…убиты все жители города».
Во имя милосердной церкви.
Подкрепление, бодро марширующее из Европы,
нокаутировано в Малой земле.
Будущих орденоносцев не прижмут к канатам.
Под Рамлой, выставив в авангард епископа и хоругвь
«Животворящего Креста», месят фатимидов как тесто. Акко
сжёван в 1104 г.; родина царя Ирода, неприступный бастион
Ашкелон в 1111 г. сквозь зубы процедит, – перемирие; в
пиратской пристани прячутся евреи, уцелевшие от расправы в
Иерусалиме, может, потому так упорно сопротивление.
Рыцари знают назубок «грамматику боя».
Заповедь Кутузова: иногда стоит отсидеться. Засев в замке
под Тивериадским озером, в 1113 г. паладины лицезреют
конницу турок: стражи ислама огнём и мечом пропашут от Акко
до Иерусалима. Но это лишь набег вроде наполеоновского
похода на Россию.
В 1115 г. иерусалимский король – в долине
Бекаа, далее – замок Шаубак (ныне Иордания), через год
рыцари в заливе Акабы, в 1118 г. заслонят солнце в
эль-Арише (еврейская община растает как снег).
Феодальное государство не хуже других.
Сеньоры эффективно руководят; уроженцы ущемлены одинаково,
хоть мусульмане и ропщут на притеснения. Военные инженеры
возводят замки на расстоянии взгляда, – сигналы можно
передавать факелами или семафором.
Рыцари без страха и упрёка наводят ужас.
Обходятся без интегралов – прямоугольны. Определяет –
выгода. В 1129 г. заключат договор о сотрудничестве с
исмаилитами – ассасинами (от слова «гашиш»), террористами по
типу аль-Каеды, – которые передадут им замок Баниас.
Мнится, успехи.
Уже в 1105 г. в Дамаске опубликовано
руководство к действию – «Книга джихада».
Нелёгкие времена, но не жуткие. Бывает хуже.
Ещё не последний дюйм. Вперёд, хоть
…страшно в
трудный бой
вступать со злой судьбой,
гоня перед собой
грехов своих стада
И эта страница будет перевёрнута. Нечего
изнывать в отчаянии. Каждый день – благословен. Бодрость
духа не знает границ.
Евреи осваивают светские науки, разбивают
лёд поэзией. Рифмы освежают как купание в сугробе.
Европа бряцает.
Напрасно хлопочут: их жребий измерен, власть
утекает как вода между пальцев. Возродиться на земле
обетованной суждено лишь иудеям.
Раши объяснит: Арец дарована иудеям богом,
никакой иной народ не имеет права на Палестину.
Однако, тот, кто даёт, может и забрать
обратно.
Раввины гадают: вслед за крестоносцами
последует Мессия. Юродивые лже-Мессии выныривают в Магрибе,
Испании, Арец, Месопотамии. Даже не шуты – пародия.
Побледнев, Иегуда Галеви предскажет конец
света в 1130 г. Промахнётся.
Всегда есть точка перелома; только в Харране
Бог повелит Аврааму: оставь отца-язычника, иди в землю
Ханаанскую; Моисею только в Синае прикажет: сними обувь
свою.
В 1140 г. вечный ребёнок Галеви отплывёт в
Египет; возраст пенсионерский, – за 60 лет; на палубе
малюсенького кораблика мало места. Воодушевлён: так алхимик
ищет философский камень. Символика в буре, намёки в штиле.
Застрянет в чертоге еврейского
друга-министра; гуляет в палисаднике. Остановка затянется:
Александрия, Каир... Его скитания – не цепь страданий;
Галеви не теряет чувства юмора, коротает скуку спекуляциями.
Проволочки естественны: всегда сложно на
Святой земле, иногда она пожирает. Опасно на Ближнем Востоке
– поле взаимного джихада и террора. Паладины добивают
любезных сердцу мусульман. Появление в Палестине иудея, что
пьёт кровь христианских младенцев, самоубийственно.
Вернуться в Иерусалим, – пусть на следующий
год, – большая заслуга. Это не случится. Скорее всего,
Иегуда похоронен в Египте.
Верные наперсники сопроводят его до
последней истомы, до гробовой доски.
Легенда подсластит пилюлю: Галеви явится к
воротам Иерусалима с причитаниями на устах, – «Сион», – но
его растопчут как бабочку. Виноват, конечно, сарацин.
Одна из его «Песен Сиона» станет молитвой,
которую возглашают на 9-е Аба, – день траура иудеев.
В конце XVI века на
сцене театра «Глобус» подводят итоги.
Уильям, хозяин «второй по качеству кровати»,
почти распнёт ненавистного ростовщика-иудея Шейлока, но
смилостивится; другой коленкор с явно мусульманином по
происхождению симпатичным венецианским мавром Отелло, –
ревнивец, задушив Дездемону, заколется.
Оба чужды, обоих ждёт «огонь и сера!», – но
разница чувствительна. Христиане в одной упряжке с иудеями,
но о симбиозе с исламистами нечего и помышлять.
Непостижимы.
Будем честны: аллегория не кончена.
Подлец в трагедии «Отелло» носит имя Яго.
Трудно не узнать искажённое на испанский
манер – Иегова.
Жил на свете рыцарь
бедный
Восторженный летописец победоносного 1-го
крестового похода, каноник Храма Гроба Господня Фульхерий
Шартрский чеканно декламирует: «Мы, приехавшие с Запада,
вот мы превратились в жителей Востока. Вчерашний итальянец
или француз стал…палестинцем…. Поселенец стал местным
жителем, переселившийся уподобился старожилу…родственники и
друзья…приезжают к нам…, не колеблясь, оставляют всё, чем
владели…тот, кто был беден, …здесь живёт в роскоши. У кого
не было даже одной деревни, …становится сеньором целого
города. Зачем нам возвращаться на запад, если на Востоке
исполняются все наши желания?».
Забыл помянуть: формируется изысканная
аристократия рыцарских орденов – госпитальеры, тамплиеры, –
орденоносцы.
Дикторская речь на параде. Ура, товарищи!
У пропагандистского анонса предельно узкий
угол зрения.
В середине XII века
по приказу иерусалимского короля и под его наблюдением («да
не помилует его аллах») ограблено и пущено на дно судно,
перевозившее поклажу автора «Книги назидания» Усамы ибн
Мункыза, – так «зелёные» в гражданскую войну потрошили
эшелоны. Эмир Усама тужит как Александр Блок, у которого
спалили родовую усадьбу, – лишь о библиотеке: «…а ведь их
было четыре тысячи переплетённых великолепных сочинений…рана
в моём сердце на всю жизнь». Подкованный воин отдаёт должное
Сынам Божьим: «франки только животные…доблестные в
сражениях и больше ничего».
Взгляни на них, – всякая ностальгия
пропадёт.
Хлев с кабанами, но драться – мастера.
Ни ума, ни чести, ни совести – суть
крестовых походов. Морали нет, храбрость сомнительна. «Кто
не работает, тот не ошибается», – даже не девиз, а норма.
Жестоки чрезвычайно, это нормально: является ли лев
преступником?
Трудности взросления, европейцы не ведают
гуманизма.
Закабалённое местное население часто
бунтует. Рыцари прячутся в замках и цитаделях, рассыпанных
как картечь.
Нравы изнеженные: скаредность, разврат,
интриги. Мусульмане плюются: «Иерусалим …полон свиней и
вина». Священнослужители предвосхищают разгул семейства
Борджиа, правда, без ядов.
Говорят, в церковь Рождества в Вифлееме
дворяне въезжают на лошадях, – так американцы внимают
проповедям, не вылезая из кузова. Возможно, именно поэтому
позднее ворота церкви заложат и оставят низенький входной
проём.
Вечная текучка. Надо окоротить отъезжающих;
введено ограничение, – если отсутствуешь больше года, то
теряешь застолбленные угодья.
В Европе эйфория. Глаза завидущие, руки
захапущие: на очереди Индия и Китай.
Золотая лихорадка.
Мусульмане не очень возмущены колонизацией
Палестины. У аллаха нет времени, украденное будет возвращено
с привязкой к индексу, виновных осудят по шариату.
Постепенно консолидируются. В 1144 г. от храмовников отпадёт
долина Евфрата, – родина страдальца Иова, – Эдесса. Запад
машет кулаками, но хвастать нечем: 2-й крестовый поход 1148
г. демонстрирует слаженность лебедя, рака и щуки; воз
опрокинется, даже не достигнув Святой Земли. Отвратительный
гром грянет в прирейнской области и Франции – погромы.
Арабы омрачают покой крестоносцев.
В 1157 г. католики угонят пасущиеся под
Хермоном табуны дамасских скотоводов. Ответный набег на
крепость Баниас оставит от мощного бастиона паладинов
головешки. В засаде у «брода Иакова» мстительные сарацины
(другое прозвище мусульман) снимут немало скальпов и
захватят знамёна, иерусалимский король покажет спину.
В 1163 г. рыцари из Газы и Ашкелона через
Синай наступают на слабый фатимидский Египет. Отчаянно
сопротивляясь, египтяне спустят дамбы Нила. Возобладает
национальное единство спустя год: сирийцы придут на выручку;
они обескуражат крестоносцев и византийцев и загребут
Египет.
Среди мусульманских полководцев 27-летний
младший офицер Салах ад-Дин, в другой транскрипции –
Саладин.
Судьба угождает достойному. Сын военного
коменданта Тикрита (будущая родина Саддама Хусейна) пройдёт
немало дорог, но сделает на удивление мало ошибок.
В 1170 г. удачен рейд на Газу, порт Айла
(Эйлат) в тогдашнем Акабском заливе, – чувствительные, но
разовые удары по Иерусалимскому королевству.
Как поезда по расписанию уходят на тот свет
старшие по чину, в 1171 г. вежливый 33-летний Саладин –
визирь (газетным жаргоном – премьер); спустя 4 года
продвинется – султан Египта.
Есть люди, упорядоченные как логарифмическая
линейка: Мэри Поппинс появляется только с восточным ветром,
а исчезает только с западным. Никакого сумбура. Мысль
движется поступательно. Греки от мифологии дойдут до атомов,
– дедукция.
Не так у христиан: глубочайшие трещины делят
мозг; католическая и православная ветвь на противоположных
берегах, – не допрыгнешь. В хаосе возникает немало симпатий
к высоко культурным мусульманам.
Православный Руставели рассказывает об
Ростеване, царе Аравийском:
Снисходительный и щедрый, величавый и правдивый
Был он
грозный полководец и мудрец красноречивый
Самодержцу всё равно, если в «подвалах даже
драхмы не найдётся».
Очень смахивает, что прототипом героя
«Витязя в тигровой шкуре» является враг крестоносцев номер
один – образованный султан Саладин.
Во всяком случае, все эпитеты соответствуют.
Полтора десятка лет Повелитель Правоверных
собирает исламские земли, но о детях Христовых не забывает.
В 1177 г. потерпит сокрушительное поражение под Рамлой от
прокаженного короля Балдуина IV, но
срок грядёт. В 1179 г. у «брода Иакова» разрушит пограничную
крепость «так, как мы стираем буквы на пергаменте».
К христианам относится однозначно: «каждый,
кто верит в рождение Бога из чрева женщины, совершенно
безумен; с ним не следует разговаривать, у него нет ни
разума, ни веры».
Рождение христианства – драма: Иисус
погибнет вследствие предательства. Через 11 столетий новый
рекорд: король Генрих II Плантагенет,
отец Ричарда I, воюет с сыновьями,
заточит жену, обманы естественны как шипение змей. Сходство
с семейкой Скупого рыцаря разительно.
В Палестине другое действие той же пьесы.
Витязи не брезгуют уголовщиной; в 1187 г.
ограблен караван, который сопровождает мать Саладина (по
другой версии сестру), – и султан нарушит шаткое перемирие.
Пора приложить руку: в его распоряжении весь Ближний Восток.
Сарацины перейдут Иордан (30 000 воинов, в
их числе 20 000 – кавалерия) у Тивериадского озера. Жребий
брошен отнюдь не под Вифлеемской звездой. В немногословном
Новом завете множество чудес, но сейчас природа отдыхает.
Сеча под Хитином (ныне Карней-Хиттин),
войдёт в анналы истории. Страшную жару усугубляет дым, в
котором задыхаются доблестные рыцари, – от подожжённой
мусульманами травы и кустарников. Нечего пить.
Пленена вся верхушка: иерусалимский король,
великий магистр ордена тамплиеров, сеньор Трансиордании;
бегством спасутся несколько сот рядовых. Вместо заздравного
кубка «несравненный правитель» подаст измученному жаждой
правителю Иерусалима чашу с холодной водой, – и простит.
«Всё погибло». Деморализованные гарнизоны
Акко, Бейрута, Сидона, Арзуфа. Хайфы, Яффо и Ашкелона
воткнут штыки в землю спустя несколько недель. Саладин,
опрометчиво не добив противника на побережье, повернёт к
столице мира, – Иерусалиму.
«Я буду преследовать франков, пока на земле
не останется ни одного, не верующего в Аллаха. Я исполню
это, или умру».
Лозунг жуткий, фактически же султан за
незначительный выкуп отпускает из столицы латинян
человеческий шлак. Иерусалимский патриарх за 10 золотых
отступного вывезет неописуемые сокровища; не оглянется как
жена Лота: нищие его сограждане проданы в рабство.
Еврейские общины в провинции худо-бедно, но
существуют – взаимовыручка. Саладин допустит евреев в
Иерусалим.
Романтик Лессинг в пьесе «Натан Мудрый»
живописует Иерусалим в царствование Саладина – плавильный
котёл наций и вероисповеданий.
В мыльной опере XIX
века всё перемешано и нарочито. Герои оказываются то
примерными иудеями, то католиками-немцами, то
мусульманами-курдами. Суть в том, что всем, за исключением
иудея Натана и Саладина, по большому счёту – всё едино.
Купец Натан – записной миллионер, золотой мешок, имеет
интересантов за Иорданом, Евфратом, Тигром, – в Индии,
Персии, Китае; настроение портят воспоминания: в Гате рыцари
сожгли его жену и 7 сыновей, – зато есть приёмная дочь,
подброшенная христианином, которая в финале окажется
племянницей Саладина.
Недобитые крестоносцы отсиживаются в Тире
(уцелевшему благодаря заморскому подкреплению), Триполи,
Антиохии и вяло тявкают. Территория мизерна: в 1947 г. ООН
предложит евреям много больше.
Вассалам не позавидуешь: задумываются, а
некоторые и переходят во вражий стан.
Вернуть бы крохи: изматывающая, с
чудовищными потерями (до 100 000 с обеих сторон) осада Акры
(Акко) тянется 2 года. Там и тогда, у самого синего моря
пробьётся исток Тевтонского ордена; маркировка: на белом
фоне – чёрный крест.
Чёрная роза – эмблема печали.
Вестника, доставившего плохие новости,
полагается казнить. Всё наоборот: папу римского Урбана
III, узнавшего о потере Иерусалима,
хватит кондрашка; траурные мессы крушения светлых надежд
отпоют без него.
Европейцы объявляют Божий Мир, – до
возвращения ближневосточных колоний. Объединяются армии
Англии, Франции и Германии. Военные кампании – это не
фигурное катание, незачем цепляться за партнёра. Никакого
общего плана, ни следа координации, звенья цепи порваны;
союзники огрызаются друг на друга как шавки в псарне.
В 1189 г. дана отмашка 3-му крестовому
походу.
Чудно звучит: ветка Палестины.
Генеральная репетиция: верноподданные
сворачивают скулы соотечественникам-христопродавцам.
Тренируются: шлёпни, от еврея мокрое место останется.
Государственного антисемитизма нет: власть
имущие не рады вакханалии. Дед и баба квохчут: отпустите
несушку, чьи яички не простые, а золотые.
Руки коротки.
Что выше, родина или вера? Церковь или
государство? Вопрос по существу.
Зловеще поднимается занавес над
царствованием Ричарда I: коронацию
крестоносцы отметят диким погромом. Ломака Дик неуверенно
защищает иудеев, – ему зачтётся.
Как девка, окучивающая ягоды в дремучем
лесу, аукнется соседняя Франция: лбы иудеев трещат. Куда ни
кинься, жидам – осиновый кол.
Сыны Израиля в прострации.
В Германии перекличка негодяев остановлена.
Рыжебородый император Фридрих I
Барбаросса жёстко застопорит бандитов.
Барбаросса – живой миф. Священная Римская
империя (в основе германская) при нём достигла потолка
могущества, а военная выучка тевтонов признана классической.
Свирепый старик долго запрягает, но выступит на Восток
первым; настроен категорически и, похоже, сарацинам
несдобровать. Роковая случайность, – при переправе через
стремительную горную речку Фридрих I
поскользнётся и утонет, – повергает подчинённых в отчаянье.
Конец – делу венец.
Часть гренадёров покончит самоубийством,
часть повернёт назад; от 100-тысячного немецкого войска
останется требуха.
Тело государя погребено в Тире, сердце в
Германии.
Немецкий генштаб приговорил сам себя, назвав
блицкриг против СССР операцией «Барбаросса».
Танк, потеряв гусеницу, продолжит движение.
У разомкнувшегося треугольника остаются 2 очень недружные
стороны.
Ричард I, ходульный
поэт и бедовый полководец, финансируя выступление на Ближний
Восток, ограбит Англию до нитки. Даёт напрасные обеты.
Дерганому неврастенику подошло бы
Королевство Кривых Зеркал, настолько он потакает своим
капризам. Основное – потешить самолюбие: Тарзан лихо скачет
по лианам, а обезьяны хлопают.
Но Ближний Восток сложнее джунглей.
Солирует, не слушая оркестр. Как у Райкина:
костюм топорщится, но пуговица пришита отменно. Каждый штурм
– боевое крещение. Бесспорно, талантливый командир – на час.
Наивысшее достижение – по дороге: захват Кипра (тамплиеры
премируют, – 100 000 золотых).
В 1191 г. колодки тисков, – французские и
английские рати, – сомкнутся под Акко. Против лома нет
приёма: инженерное искусство на высоте, – башни, катапульты,
тараны, защитные крыши и подкопы.
Ричард I в своей
стихии, оскалится.
Мозаика сложна. В Сирии окопы террористов –
ассасины. Их атаман, прозванный Горным Старцем, ставит
подготовку «шахидов» на поток.
Намеченного исполнителя одурманивают
наркотиком. Очнувшись, юноша разверзает очи в исламском раю,
– гурии предугадывают все желания самурая. Несчастного
кормят яствами, тающими во рту. После пробуждения назавтра
ему ясно, что при тщательном исполнении инструкций он
вернётся на небеса. Есть ли участь слаще?
Киллеры пользуются спросом в коридорах
власти. Говорят, Ричард I
сотрудничает с Горным Старцем; для
англоязычного инкогнито устраивается красочный спектакль:
зомби распарывают собственную грудь, прыгают в пропасть;
удовлетворённый, иностранец закажет маркграфа Конрада
Монферратского, который отстоял от магометан Тир; бравого
кандидата на престол государства-призрака заколют.
Челюсти сведены мёртвой хваткой: Акко падёт
через месяц после прибытия корифея.
По слухам, английский и французский монархи
в прошлом любовники; верится с трудом: друг друга не
переваривают. Прагматичный Филипп II
втянут в авантюру против воли. Фанфаронство союзника в
сочетании с сумасбродством для него – кость в горле; отведёт
свои дружины и вытравит якоря после падения Акко, – хватит
играть в бирюльки, на континенте ждут гораздо более насущные
проблемы.
34-летний заводила Ричард I
останется изрядно обеззубевшим, но со щитом, – Дон-Кихот
против мельниц.
Стиснет зубы. Высокомерно заключит: Саладин
должен освободить 1500 томящихся в заточении лоботрясов,
выплатить 200 000 золотых и вернуть крест Животворящего
Христа, а взамен получит осрамившийся гарнизон Акко.
Договорились.
Но в срок денег у султана нет, как нет.
Бывает: не прибыл транш. Такой мужчина, –
сочетание всех добродетелей, – чистопородный, отзывчивый,
белая кость, – не обманет.
Потерпи – выкачаешь с процентами.
Реакция платонического певца Прекрасной Дамы
абсолютно не цивилизованная. За презренный металл он уступил
Шотландию, недобро шутил, что готов продать Лондон, – а тут
такая сумма! Денежки, чёрт бы их батьку брал!
Нервы ни к черту. Придравшись к задержке
выкупа, скотина Ричард I умертвит под
Акко более 2000 заложников, – и заслужит прозвище «Львиное
сердце».
То есть – ничего человеческого.
Долго им будут пугать детей.
Лессинг в «Натане Мудром» подчеркнёт
добродетельность Саладина; владыка нуждается, последняя
копейка ребром; причина уважительна: казна роздана нищим, –
пусть все разбогатеют. У Пушкина сын Скупого рыцаря вымогает
деньги у ростовщика («проклятый жид, почтенный Соломон»), но
магометанин не таков. Для него богатство – ничто, чистоган –
не тема.
Пригласив иудея, беседует не о займе, а о
высших ценностях.
Ещё год кровожадный английский деятель,
рядящийся в мантию с крестом, месит тесто, дважды ходит на
Иерусалим почти по песне: «наевшись кислых щей», – но
наткнётся на незримую стену собственной нерешительности и,
согласно легенде, закроет глаза.
Дефилирует вдоль береговой полосы; наголову
разобьёт Саладина под Аршафом (7000 покойников, осенённых
полумесяцем, – и всего 700 трупов у франков) не за часы, –
за минуты; пару раз серьёзные стычки под Яффо. Как в
насмешку в ходе битвы султан пришлёт ему вместо убитого коня
– арабского скакуна. Курд великодушен: когда паладина
замучает головная боль, – доставит ему снега.
Тактические победы не делают погоды.
Вальтер Скотт сдержанно уважителен: «Саладин
обнаружил осмотрительность и благоразумие европейского
государя»; «Сарацины всегда были верны данному слову». В его
романе «Талисман» соблюдена истина: милосердный правитель
пошлёт лекаря к неприятелю с пышным именем, – Ричарду
Львиное сердце; подарит талисман, махом снимающий недуги.
И Яффо и ещё более Ашкелон достанутся
квази-англичанину (основные владения Ричарда – сегодняшняя
Франция, он редко навещает Англию) в виде груды камней.
Восстанавливает порушенное ударно, как на субботнике, а из
Европы доходят вести, что скоро его низложат.
Уйдёт из Святой земли не солоно хлебавши.
Скатертью дорога.
Говорят, воротила предложит великому
философу и замечательному эскулапу Рамбаму присоединиться к
его экипажу, стать его придворным врачом. Надо быть больным,
чтобы согласиться.
Выторгует у великодушного султана право
паломникам и купцам 3 года навещать Иерусалим. Государство
латинян скукожится как шагреневая кожа, – прибрежная лента
шириной до 10 км. Тесный и душный плацкартный вагон.
И на том спасибо.
Занятное представление. Роли распределены по
басне Крылова: Ричард I – мартышка,
Саладин – очки.
Поединок проигран, Европа выбита из седла.
Саладин милостиво швырнёт крестоносцам рукавицу: первых
христианских богомольцев «осыплет дарами», дозволит службы в
Храме Гроба Господня.
Можно долго зачитывать характеристику
легендарного султана: доступен и добр, как дедушка Калинин;
благороден, тактичен, снисходителен к слабым, начитан,
блюдёт посты и молитвы, не подвержен депрессии. Можно
коротко: не совместим со злодейством.
На дух не переносит христианство; слоган
Лессинга: 3 религии равнозначны как драгоценные перстни,
выбирай на вкус, – отвергает. Как ни крути – восточный
деспот.
Предпочитает иудеев, мечтает возродить в
Палестине буфер – Иудейское царство; вернуть еврейскую
диаспору.
Времени не хватит.
Саладина искренне оплачут через год после
отъезда Ричарда I; в могилу положен
меч. Зачем оружие? – впереди относительно мирное столетие.
Когда Правитель Правоверных скончается,
нельзя сказать, чтобы в казне не осталось ни полушки, – там
валяется один динар.
Так не бывает? – Так было.
Его соотечественники крепки духом.
Ричард I окажется в
плену в Австрии; иудеи внесут выкуп вчетверо больше, чем
христиане. То ли потому, что видят в нём заступника, то ли
потому, что выбора нет.
4-й крестовый поход не коснётся Земли
Обетованной; в 1204 г. профессионалы разграбят и опустошат
Царьград, – Константинополь, – «для святой римской церкви
мятежный и ненавистный город».
Броское название: крестовые походы.
Грешно смеяться над чужим горем.
|