Лев ГУНИН
БОБРУЙСК
Г Л А В А Ч Е Т В Ё Р Т А Я
РАЗДЕЛ ВТОРОЙ
ВЛАДЕЛЬЦЫ БОБРУЙСКА И ВОЛОСТИ
И ДРУГИЕ ВАЖНЫЕ ОСОБЫ
ОЧЕРКИ О ВЛАДЕЛЬЦАХ
И АДМИНИСТРАТОРАХ
БОБРУЙСКА И БОБРУЙСКОГО
СТАРОСТВА
И О ДР. ПЕРСОНАЛИЯХ
ЭПОХИ ВКЛ В БОБРУЙСКЕ
______________________________________
САПЕГИ: МАГНАТЫ ВКЛ
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ:
Избранная владельческая история -
Раздел 1-й
______________________________________
[Уважаемый коллега, историк /
любитель старины! Пожалуйста, цитируя, копируя или пересказывая этот уникальный
материал, ссылайтесь на автора!]
ВАЖНОЕ ПРИМЕЧАНИЕ:
ЕСЛИ ТА ИЛИ ИНАЯ ВЛАДЕЛЬЧЕСКАЯ
ИНФОРМАЦИЯ ОТСУТСТВУЕТ:
ВОЗМОЖНО, ОНА ЕСТЬ В ДРУГИХ РАЗДЕЛАХ:
а) ИСТОРИЯ РОДА САПЕГ
б) САПЕГИ: ГЕНЕАЛОГИЯ И ГЕРАЛЬДИКА
Cтр. 881
Герб Сапег "Лис"
Вид замка
(город Высокое, Каменецкий район; когда-то -
Гродненская губерния):
Вид со стороны реки Пульва. Тут располагались центральные каменные (въездные) ворота старинного замка Сапег в Высоком. До сих пор кое-где сохранился фундамент и оборонные валы. В перспективе, с левой стороны, виднеется католическая церковь ("костёл") Святой Троицы. Князь Аляксандр Сапега, великий канцлер литовский, основал в 1785 г. собор банифратов c больницей при нём. Позже замок и другие сооружения от Сапег перешли в собственность графини Марии Потоцкой. На рисунке видны въездные ворота, от которых начинается короткая дорога к замку.
Считается, что первоначально владения Сапег находились преимущественно в Смоленской земле. Наиболее известные и важные из них: Ельня, Городище, Опаков.
Серия войн Великого княжества Литовского с Великим княжеством Московским принесла успех на смоленском направлении Московскому государству, под контроль которого попала Смоленщина. После войны 1500-1503 годов ВКЛ потеряло Городище и Опаков, а в результате войны 1512-1522 годов к Москве отошла также и Ельня.
После утраты своих владений в Смоленской земле Сапеги приобретали новые имения в разных частях Беларуси, и в 16 столетии вошли в число магнатов Великого княжества Литовского.
Во второй половине XV и в XVI веке разные имения отходили к ним в основном в результате брачных контрактов, и в качестве награды за службу у Великого князя. Так, Богдан Сапега (см. нашу роспись поколений) , умерший после 1512 г., получил в своё владение Черею в результате брака с княгиней Федорой Друцкой-Соколинской, а также другие имения в Полоцком и Витебском воеводствах, которые стали ядром владений Сапег.
Иван Сапега (см. нашу роспись поколений) , умерший в 1517 г., получил в награду за службу имения на Браславщине: Друю, Иказнь, Погост; и Кодень под Брестом (наряду с другими, "менее важными").
Богдан Сапега (род. до 1450 г. - умер после 1512) женился на Федоре: дочери князя Друцкого-Соколинского, представителя очень древнего княжеского рода. Ему отошли материнские имения его жены - Черея (Лукомское княжество), Белое (сегодня это Лепель недалеко от Полоцка), Тухачёв (возле Витебска), и некоторые другие, составившие ядро будущих владений Сапег.
Иван Богданович и его сын Иван благодаря выгодным брачным связям, а также в качестве служебных наград получили Полону, Лемницу, Деречьи Луки (недалеко от Суража) и Островну в Витебском воеводстве, значительную часть наследия князей Друцких (Толычин и Староселье возле Друцка, Горы и Горки).
Во второй половине 16-го столетия и в 17-м во владение Сапег попали Кодень, Черея, Ружаны, Гольшаны, Свислочь, Освея, Дрысвята, Друя, Белыничи, Дубровна, Старый и Новый Быхов, Горы, Горки, Лепель, Коханово, Бешанковичи, Сенное, Зельва, Дятлово, Тетерин, Круглое, Талачин, Лунное, Ляховичи, Тимковичи, Косово, Дукора, Смиловичи, Станьково, Слоним, и т.д.
Сапеги часто получали в своё пользование (на определённые сроки) и ценные государственные имения, называемые староствами (такие, как Бобруйское, или Борисовское).
Характерно, что - как и Пацы - Сапеги нередко получали эти государственные имения в пожизненное пользование, (пример: староство Бобруйское (Лев Сапега, Ян-Казимир Сапега, Пётр Сапега и Анна Сапега (его жена).
Павел Иванович Сапега, ставший позже новогрудским воеводой, женился на княжне Гольшанской из очень древнего рода, и благодаря этому браку получил часть Гольшан, и в придачу Станьково и Житин в Минском (Менском) воеводстве.
Сын Богдана - Ян (Ян (Януш) Богданович) женился на княжне Крошинской, и в качестве её приданого получил имение Лунно на Гродненщине.
Одним из неутомимых "коллекционеров" земель был канцлер Великого княжества Литовского, Лев Сапега. К тем имениям, что он получил по отцовской и материнской линии, Лев Сапега присовокупил Лососин, Ружаны и Зельву неподалёку от Слонима; Освею и Бешанковичи в Полоцком воеводстве, Белыничи, Титерин и Круглое в Оршанском повете, часть владений князей Луковских, Дятлово в Новогрудском воеводстве, Чернобыль неподалёку от Киева, и множество более мелких имений. Он выкупил бывшее владение Сапег Иказань и Друю у наследниц кодненской ветви Сапег.
Во владении Льва Сапеги временно оказались многие староства - огромные государственные имения: Слоним, Свислочь, Могилёв, Куренец, Марково, Медели, вероятно - Бобруйск и Борисов, - и другие.
Сын Льва Сапеги, Ян-Станислав Львович Сапега, женился на дочери князя Яна Кароля Ходкевича, в результате чего к Сапегам отошли имения Быхов, Ляховичи, Тимковичи, Любашенское староство и множество других владений.
Cтр. 882
После смерти в 1656 г. последнего сына Льва Сапеги, неописуемые богатства его и его сыновей были разделены между их дальними родственниками. Большую их часть унаследовал Павел Ян Сапега - троюродный брат Казимира Льва (сына Льва Сапеги). Его собственное состояние было достаточно большим (Высокое в Брестском воеводстве, Белица в Оршанском повете, и др.), но теперь ему достались также Ружаны, Ляховичи, Быхов, Черея, Косово.
Сапеги: магнаты ВКЛ, владения которых были разбросаны практически во всех воеводствах великого княжества: Виленском, Новогрудском, Трокском, Полоцком, Минском, Витебском, Смоленском, Брестском, Мстиславльском, Инфляндском и Черниговском. В их руках сосредоточились как частновладельческие города, так и городские центры староств - государственных имений. Сапеги стремились уменьшить взимаемые в пользу королевской казны налоги: "серебрщину", "королевский займ", "лановый, шашовый и чаповый чинш".
После катастрофы Кровавого Потопа и битвы под Алькениками (Олькениками) - смотрите нашу историю рода и геральдику- генеалогию - Сапеги утратили былое влияние и могущество. Несвижская ветвь Радзивиллов и князья Огинские снова выходят на "первое место" среди магнатов Великого княжества Литовского. Другая же ветвь Сапег, более молодая, не достигла высот, "оседланных" "старшими" (черейско-ружанскими) Сапегами.
В основном магнатские владения кодненской ветви рода после 17 столетия находились как правило за пределами территории сегодняшней Беларуси: Коден за Бугом (в так называемой забужской части Брестского (Берестейского) воеводства), Ботки и Дубна на Подляшье.
Одна из четырёх ветвей Сапег, правда, владела довольно значительными поместьями и в пределах современной Республики Беларусь. Так, Богдан Павлович, а потом его сын Павел-Стефан Богданович владели Гольшанами.
В 1647 г., благодаря браку сына Фредерика Сапеги - Томаша - наследие угасшего рода Дорогостайских (Дорогостаи, Каменные Ошмяны, Нароч, и т.д.) перешло к кодненской линии рода.
Родной брат Томаша - Криштоф (Кшиштоф) - был женат на княжне Соломерецкой, представительнице одного из влиятельных магнатских родов, которой принадлежал город Столин.
Так же, как и у других магнатов, у Сапег имелись свои собственные замки, крепости (с гарнизонами и пушками), пехота и кавалерия: фактически своя армия, в которой на офицерских должностях служила шляхта.
Самыми престижными, исторически значимыми имениями Сапег являлись Ружаны, Гольшаны, Кодень и Черея.
Cтр. 883
КОДЕНЬ
Замковая православная церковь Святого Духа
1. Кодень: краткая история
Кодень - городок на левом (западном) берегу Западного Буга (близ места впадения (устья) речки Каламянки), совсем недалеко от Бреста. Коденские земли - отторгнуты в пользу Польши у Беларуси и включены в повет Бяла Подляска (Белая) Люблинского воеводства.Тут, по реке Буг, проходит граница между Польшей и Беларусью. Всё, что "на другой стороне" (на правом берегу) реки - белорусские территории, всего лишь на каких-то 400 м отстоящие от коденской гмины. Это местечко (город) было искусственно "пристёгнуто" к Бялой Подляске (от которой отстоит на 37 км) и Люблину (102) км, тогда как отцовский Брест (Берестье), пригородом которого Кодень являлся во времена Великого княжества Литовского: в каких-то нескольких верстах. Вся местность, где расположено местечко, издревле называется "коденской равниной". Ещё один деликатный факт: Кодень "отстегнул" от Бреста и "пристегнул" в Белой (Бялой Подляске) ещё царский режим. Польша, больше кого бы то ни было демонизирующая Московское Государство XIV-XII веков и послепетровскую царскую Россию, фактически повторила российский пассаж к Коденем.
И всё же не стоит "сгоряча" обвинять одно лишь польское государство. Граница прошла именно таким образом во-первых по вине царского правительства России. Позже, после польско-советских войн, ситуация с землями Беларуси "под Польшей" поддерживала физическое разделение белорусского народа по вине обеих сторон. С 1939 года ответственность за несправедливое размежевание (несправедливое в одних случаях для белорусов, в других для поляков!) пограничных земель лежала на СССР и гитлеровской Германии. После войны Польша как международный субъект, и СССР - разделяли ответственность. И, наконец, после 1991-го года Беларусь, отныне независимая республика, не требовала от Польши возвращения своих исконных культурно-исторических территорий, и сама, в свою очередь, не изъявила желание вернуть Польше исконные польские культурно-исторические святыни и центры (так же, как Кодень - к Польше, в своё время "пристёгнутые" к Беларуси).
И, наконец, если бы Кодень был не у Польши, то и то немногое, что осталось сегодня от имения Сапег - было бы уничтожено в СССР или в Республике Беларусь.
Известно, что на коденской равнине ещё в XV веке стояло несколько водяных мельниц, которыми владели четверо братьев Рушчиц.
Кодень, принадлежавший Сапегам с 15-го по 18-е столетие (чуть ли не 300 лет), оставался главной резиденцией одной из их семейных ветвей. С ними связывается даже возникновение Кодня как города. Первый владелец Кодня (Кодни) - маршалок, воевода Трокский и писарь (секретарь) Великого княжества Литовского Иван (Ян) Семёнович Сапега (умер в 1517), купив Кодень с прилегающей территорией у братьев Рушчиц ещё в конце 15 столетия - в 1511 г. получил от великого князя и короля Речи Посполитой Зигмунда (Жигимонта) Старого Первого дозволение ("привилей") расширить уже существовавшее тут поселение, основать город (сразу получавший Магдебургское право), и, одновременно, заложить замок, строительство которого началось в 1530 г. у впадения речки Каламянки (Каламанки) в Западный Буг. "...dopuszczamy w rzeczonych Dobrach Koden' na miejscu przyzwoitym i upodobanym Zamek obronny wystawic' i Miasto zaloz'yc'..." (Из МЕТРИКИ Великого княжества Литовского, в переводе на польский язык со старобелорусского оригинала). Для того времени это была оснащённая "по последнему слову" крепость, доминирующая над городом и проходившими через Кодень торговыми путями. Русла Буга и Каламянки охватывали крепость с трёх сторон, а с третьей стороны его защищало не существующее теперь озеро.
Через Кодень шёл крестный ход, так называемая Кальвария: это усиливало его религиозное значение.
Тот же Иван Семёнович Сапега стал родоначальником Коденской ветви княжеского рода Сапег (смотрите в нашей работе также о Ружанской ветви).
Согласно правам, полученным на основании королевского привилея, Иван Сапега одобрил назначение избранного мещанами бурмистра и 3-х советников, о чём составлен документ на латыни и на кириллице (старобелорусском диалекте), где весьма подробно описана процедура их выборов.
С XVII века, после появления в Кодене так называемой иконы Коденской Богоматери (подробней о которой - ниже), Кодень сделался вторым главным центром религиозного паломничества в Великом княжестве Литовском, после Трок (Тракая).
В XVII и XVIII веках Кодень превращается в "Несвиж Сапег" (его сравнивали с "жемчужиной центральной Беларуси", "несравненным" частновладельческим городом Радзивиллов). Действительно, для Коденя наступил золотой век. Это был такой же привилегированный, как Несвиж, и такой же уютный, прекрасно обустроенный, процветавший и красивейший городок. Год от года он богател, становился всё роскошней, и привлекал всё больше паломников, торговцев, ремесленников, деятелей культуры и искусства. При Сапегах город получил статус центра графства, именуясь вместе с окрестностями Коденским графством, а его владельцы: "графами на Кодне".
Коденская чудотворная икона сделала его известным во всей Европе, и, по инициативе Ивана (Яна) Фредерика Сапеги, луцкий епископ Стефан Рупневский "короновал" икону, с благословения папы Иннокентия XIII (по другим сведениям: Клементия ХІ). Это был всего лишь третий случай "коронования" чудотворной иконы во всей Речи Посполитой (ВКЛ (Балто-Беларуси) и Польши). До Коденской были коронованы Богоматерь Ченстоховска и Божья Матерь в Троках. Если верить преданию, поклоняться этой иконе приезжали пилигримы со всех концов Европы и всех концессий: католики, протестанты, униаты и православные.
Благоустройство замка и его модернизацию продолжил сын Ивана - Павел, воевода Новогрудский (Новогородский). Он распорядился основать в центральной части замкового комплекса православную церковь Святого Духа (1530). Он же добавил земляные и каменные укрепления.
Николай Павел Сапега (1581-1644)
Сын Павла, Николай Павел (1581-1644), хорунжий великий литовский, а позже - воевода Менский (Минский) и Берестейский (Брестский), и каштелян (кастелян) Виленский, построил в замке трёхэтажный каменный дворец, ставший его постоянной резиденцией. Он же, на свои собственные деньги, возвёл в 1629-1636 годах барочную парафиальную (приходскую) католическую церковь (костёл) Святой Анны: по образцу базилики Святого Петра в Риме. Именно сюда, во время освящения церкви Луцким епископом, поместили - перенеся из замковой (православной) церкви Святого Духа (места первоначального её пребывания) - чудотворную икону Гуа де Лупской (Гваделупской (Коденской) Богоматери (8 января 1636 года). В XVIII веке церковь Св. Анны была обновлена, с добавлением исключительно богатого интерьера (лепка, роспись (фрески), резьба).
Cтр. 884
Католическая церковь (костёл) Святой Анны,
где находится икона Коденской, или Гваделупской Богоматери.
Гвадeлупский собор в Мексике, где находится
икона мексиканской Гваделупской Богоматери.
Уже к концу XVI века замок в Кодне становится цельным архитектурным комплексом в позднеготическом стиле - цитаделью, окружённой рвом, валом и стеной. Фортификационное значение имела и замковая православная церковь Св. Духа (её можно трактовать как "донжон": место последнего убежища защитников). В низине между городом и замком был устроен речной порт.
В таком виде замок в основном просуществовал вплоть до княгини Елизаветы Сапеги (урождённой княжны Браницкой; с Браницкими Сапеги породнились по-видимому ещё в XVI веке), предпринявшей в конце XVIII века широкую перестройку замка в соответствии с тогдашней модой и традициями. По её представлениям, для её сына, Казимира-Нестора Ивановича Сапеги, перестроенный замок должен был стать главной резиденцией. Она и не допускала иной мысли. Тем не менее, после её смерти в 1800 г. Казимир Нестор не стал жить в Кодне, а переехал в усадьбу имения Красичин, до него принадлежавшую другим магнатам (читайте о Красичине в наших предыдущих главах).
Казимир-Нестор - сын князя Ивана (Яна) Сапеги (умершего в 1757 году) и княгини Эльжбеты (Елизаветы) Браницкой (Branickiej), родной сестры фаворита короля Станислава Августа Понятовского (Августа Второго) - Ф. К. Браницкого.
Казимир-Нестор родился в год смерти отца (Иван (Ян) Сапега, "граф на Кодне" (1730?-1757) - командир полка стрелков королевы (с 1754), генерал-майор (гетман) войск коронных (польских (королевских), умер в 1757 году: возможно, позже, до 1759 года).
Распространённая ошибка: нередко матерью Казимира-Нестора Ивановича Сапеги называется не княгиня Елизавета Браницкая, а княгиня Теодора Солтан, жена Теодора Сапеги. Однако, Казимир-Нестор Иванович - сын Ивана Сапеги, а не Теодора.
Женой самого графа Казимира-Нестора была княгиня Анна Цетнер Сангушко. С 1767 по 1772 год учился в Рыцарской школе в Варшаве, а позже в военной академии в Турине (Италия), в Париже и Страсбурге (Франция). С 1772 г. - полковник артиллерии войска ВКЛ; с 1773 по 1793 год - генерал артиллерии ВКЛ.
Кроме графства Кодень, владел имениями в Ошмянах, поместьем Жодишки, домами в Ковно (Каунасе) и Вильне (Вильнюсе), держал Пренское староства вблизи Ковно, и т.д.
(l/.РГАДА, ф.389, д.184, л.756, 2/.Там же, д.544, л.14-15, ф. 1755, д.69, л.776, 3/.ф.1741,д.38,л.709,ф. 1741, д.44, л.1544, д.46, л.1045, 4/. РГАДА, ф.389, д.553, л.43).
С 1778 по 1788 г. выбирался "послом" на сеймы от воеводства Брестского и брестского староства. С 1776 г. присоединился к магнатской оппозиции, на стороне своего дяди Ф. К. Браницкого. С 1778 года: член Постоянной Рады (Совета). Староста брестский с 1783 г. С 1776 г. находился в оппозиции к режиму короля Станислава Августа Понятовского (Августа II), и особенно активно противился направленной против Великого княжества Литовского военной реформы короля
На Четырёхлетнем сейме 1788-1792 избран маршалком конфедерации ВКЛ, поддержал проект реформ (под влиянием С. Малаховского), став на сторону Станислава Августа, хотя ранее склонялся на сторону гетманства), и, в частности, Конституцию 3 мая 1791, хотя был противником Тарговицкой конфедерации.
Как и Франтишек Александр Сапега, участвовал в подготовке восстания 1794 г., в котором играл одну из ведущих ролей. После поражения восстания бежал за границу. С того времени постоянно находился в эмиграции. Умер в Вене (столице Австрии). (Подробней читайте о нём в других наших разделах:
а) ИСТОРИЯ РОДА САПЕГ
б) САПЕГИ: ГЕНЕАЛОГИЯ И ГЕРАЛЬДИКА
Елизавета Браницкая-Сапега возвела на окраине Кодня небольшой дворец, названный Плаценция (Placencja), который в период перестройки замка стал семейной резиденцией.
Во время катастрофы Речи Посполитой и её поглощения соседними государствами владельцами городка стали Браницкие, а после них - князья Чарторыйские и Флеминги. При этих владельцах (надо отдать им должное) твердыня-замок Сапег всё ещё стояла, а также "павильон-дворец" Плаценция. Однако, во время наполеоновских войн большая часть построек сгорела или была разрушена. После подавления Российской империей восстания 1794 г. на землях бывшего Великого княжества Литовского (большинство жителей Кодня принимали в нём участие с оружием в руках), Кодень потерял ряд своих привилегий, а в 1869 году (после очередных волнений на территориях Беларуси и Литвы) - и статус города. Когда царские власти объявили о своём намерении "вернуть" православным церковь Святой Анны, и царские войска оккупировали здание, икона Божей Матери Коденской - по распоряжению российского генерал-губернатора Котцебы - была доставлена под усиленной охраной в Ясну Гору (Ченстохову), откуда вернулась в Кодень лишь в 1927 году.
Cтр. 885
К началу ХХ века коденский замок стал окончательно приходить в запустение и разрушаться.
В Памятной книжке Седлецкой губернии за 1910 г. в списке гминных управ числится и Кодень, по административно-территориальному делению переданный в Бельский (Бяла Подляска) уезд.
Наиболее трагический поворот в истории замка наметился после войны в 1918 года, когда Польша захватила огромные территории - земли Беларуси, Литвы (вместе с Вильней (Вильнюсом) и Украины. Польскими властями замок был передан католикам, вместе с окружающей территорией (в настоящее время эта территория, отстоящая на всего лишь несколько сот метров от границы с Беларусью, принадлежит Польше). То, что осталось от замка Сапег: уничтожили. Земляные укрепления - срыли. То, что осталось от арсенала, до-разрушили, и на фундаменте бывшего арсенала построили летнюю католическую часовню.
Правительство довоенной Польши не предприняло никаких шагов для восстановления разрушенного, а гитлеровская Германия, оккупировавшая Польшу в 1939 году: тем более.
Польша, утверждающая, что является наследницей ВКЛ, и что "больше кого бы то ни было" заботится о сохранности памятников истории Речи Посполитой, на самом деле (как некоторым кажется) охотно стёрла бы - там, где этого "не заметят" - всякое напоминание о Великом княжестве Литовском (как будто его никогда и не существовало). Кодень: как будто один из таких примеров.
Тем не менее, в Польше толерантность к истории и культуре других народов и религий всё-таки выше, чем в Беларуси, России, или на Украине. Несмотря на то, что ситуация с памятниками истории и культуры не всегда идеальна, Польша, как и Литва, делает для их сохранности в тысячу раз больше "половины" других европейских стран, России и Канады (про Соединённые Штаты Америки, где практически ВСЯ европейская архитектура прошлых эпох (XVI-XIX веков) НАМЕРЕННО уничтожена: вообще говорить не будем). И то, что в Кодене сохранилось хотя бы то, что сохранилось: "лучшее из худшего".
В 1960-х годах знаменитая православная церковь в Кодне - церковь Св. Духа - в очередной раз перешла из рук в руки: была передана католикам.
Единственное, что осталось от резиденции Сапег по сей день: это замковая церковь Св. Духа. А между тем, как и замок Гаштольдов, и другие памятники истории и культуры Беларуси, некогда стоявшие на территориях, принадлежащих сегодня как Беларуси, так и Польше и Литве, замок Сапег: один из удивительных примеров православной либо "смешанной" (применим с натяжкой такой термин) православно-католической, или православно-протестанской архитектуры в редком стиле "православной готики". Особую ценность представляют собой православные церкви в готическом стиле. Уже высказывались предположения, что церковь Святого Духа в Кодене, как и похожие на неё церкви в Сынковичах и Мурованке, не только появились в одно и то же время, но и возводились одним и тем же зодчим (зодчими). Примеров православных церквей как образцов замковой (донжонов) или фортификационной архитектуры на территории Беларуси немало. Это Благовещенский собор в Супрасльском монастыре (сейчас тоже находится на территории, отторгнутой от Беларуси в пользу Польши); уже упомянутая нами церковь Рождества Пресвятой Богородицы в деревне Мурованка близ Щучина; также упомянутая нами выше Михайловская церковь в посёлке Сынковичи близ Слонима; не сохранившийся православный собор Святого Николая Угодника в Бресте; Преображенская церковь замка в Заславле близ Минска; и, наконец, легендарный храм Святой Софии в Полоцке, тоже не сохранившийся (остался лишь фундамент и фрагмент стен: остальное достроено после разрушения). Есть и другие примеры. Все эти церкви (за исключением знаменитой полоцкой Софии) изначально строились как православные храмы в стиле особой литвинской готики, причём, расцвет этого стиля пришёлся в Беларуси на XV-XVI века.
Церковь Святого Духа ещё при переходе Сапег в католичество отобрали у православных - и превратили в католическую церковь ("костёл"), а с середины 1920-х годов, и вплоть до 1945 года она являлась одним из центров развившегося в те годы "неоуниатства", перейдя таким образом от католиков к униатам (в очередной раз из рук в руки).
Здание это представляет собой характерный для Великого княжества Литовского образец литовско-белорусской культовой архитектуры - готической церкви с ренессансным порталом, сочетающей в себе эту особенность с оборонительным назначением, которое архитектурно представляют защитные башенки, амбразуры, и т.д. По её оборонительному значению можно сравнить церковь Св. Духа с церковью замка в Заславле, которая также являлась тем, что принято называть "замковым донжоном", иными словами: последним укрытием, под сень которого защитники могли отступить после взятия врагом всех остальных бастионов.
В облике этой церкви неразрывно представлены элементы готики, барокко и ренессанса. Она, как уже говорилось, напоминает белорусские православные церкви оборонительного назначения в Сынковичах и Мурованке, самый древний белорусский готический (католический) храм в Ишколди, и некоторые элементы, напоминающие замок в Мире. Надо подчеркнуть, что, в отличие от многих других церквей, перестраиваемых после передачи их верующим другой концессии, в архитектурном отношении это здание не изменилось.
Cтр. 886
2. Кодень: анализ событий. История Коденской Мадонны.
Интересно заметить, что построенная гораздо позже церковь (костёл) Святой Анны в какой-то степени отдалённо напоминает церковь Святого Духа (несмотря на ренессансно-бароковый стиль и размеры). В 1973 папа Римский Павел VI даровал церкви Святой Анны статус малой базилики.Именно тут пребывала, после переноса из замковой (православной) церкви Святого Духа, и до сих пор находится знаменитая чудотворная икона Коденской Богоматери, о которой мы коротко писали выше. Связанная с её происхождением легенда могла оказать огромное влияние на впечатлительных местных жителей, и потом вместе с их верой передаться другим уже в качестве экзальтации, увеличивая амплитуду воздействия - как круги расходятся по воде.
В разгар военного конфликта с Московским государством - приблизительно в 1655 г. - знаменитая икона "Коденской Богоматери", была передана другой католической церкви - в Ляховичах, что считались самой мощной крепостью в Великом княжестве Литовском. Там икона пребывала вплоть до 1770 года, когда она снова вернулась назад.
Почему история этой иконы: из категории мифов?
Прежде всего, миф о появлении у Сапег иконы Коденской Богоматери точь в точь повторяет миф о появлении (в другом имении Сапег) образа Белыничской Богоматери. Обе легенды настолько похожи одна на другую, что их даже путают. (О Белыничах: ниже).
История гласит, что в 17-м веке 4-й владелец Кодня Николай Павел Сапега (сын Павла), по прозвищу Набожный, привёз в своё имение замечательную икону, на которой изображалась испанская статуя Нотр Дам де Гваделуп (Наша Матерь Гваделупская - которую, по легенде, собственноручно создал евангелист Лука), якобы, написанная в VI веке самим Святым Августином (архиепископом Св. Августином Кантерберийским), по просьбе папы Римского Святого Грегория Великого.
Евангелист Лука, пишущий икону. С картины Гюэрцино. |
Святой Лука (Евангелист), пишущий икону с Богородицы. |
Средневековые мифы о той или иной иконе, якобы, собственноручно написанной Святым Лукой: это особая традиция, и таких икон, авторство которых приписывали евангелисту Луке: очень много.
Николай Сапега, будто бы, в 1629 или 1630 году похитил (украл) икону из резиденции папы Римского Урбана VIII в Ватикане, и доставил из Италии в своё графство. За это преступное деяние Сапега был отлучён папой Урбаном VIII от церкви. Но когда в результате интриг Николая Сапеги был сорван сейм, на котором притесняемые в тот период православные почти добились закона, что уравнял бы их в правах с католиками и униатами, папа простил князя, и специальным указом выдал разрешение на пребывание иконы в Кодене.
2 факта, которые могли действительно иметь место: отлучение Николая Сапеги от церкви (да хотя бы за объявление им себя похитителем папской иконы) - и прощение за "особые заслуги перед римско-католической церковью". Тем не менее, даже это немногое вызывает глубокие сомнения.
После того, как Коденская земля была поглощена Российской империей, за участие жителей в очередном восстании за возвращение независимости литовскому княжеству Кодень был лишён статуса города (1869), и, вслед за объявлением (1875) о намерении властей "возвратить" церковь Святой Анны православным, она была оккупирована царскими войсками, и, по распоряжению российского генерал-губернатора Котцебы, икону доставили в Марианское святилище в Ясной Горе (Ченстохова), откуда она вернулась в Кодень лишь в 1927 году.
В Кодене и поныне сохраняется древнее кладбище Святого Лаврентия, со старинной кладбищенской часовней Святого Вольдемара (построенной ещё в 1683-1685 по инициативе Казимира Владислава Сапеги), а также дворец Елизаветы Сапеги (Браницкой) Плаценция, и знаменитая Коденская Кальвария. В Кодене есть православный приход Святого Михаила Архангела, которому принадлежат две русские ортодоксальные церкви. В Кодене и околицах существует 3 монастыря: Миссионеров Облаток Марии, Дом Ордена Сёстр Серцанэк, и Сёстр Кармелиток.
Теперь остановимся подробней на феномене чудотворной иконы и связанных с ней легендах.
История иконы тесно связана с именем Николая Сапеги, 4-го владельца Кодня. Миколай Павел Сапега (1581-14 марта 1644) был сыном Миколая Павловича (упоминающегося как Николай Павлович, Мікалай Паўлавіч, и т.д.). Учился в иезуитском колегиуме в Брунсберге (Браневе), а также в университетах Вены, Трира, Майнца и Парижа. Избирался депутатом (послом) на сеймы, членом (депутатом) Верховного Трибунала Великого княжества Литовского.
Королевский секретарь в 1626-1628 годах. Хорунжий ВКЛ с 1627 по 1638 г. Упоминается как воевода минский в 1638 г.. Воевода брестский с 1638 по 1642 г. Каштелян виленский с 1642. В качестве пилигрима посетил Рим, где, якобы, похитил икону Святейшей Госпожи де Гваделуппы (de Guadelupe), и доставил в своё имение Кодень. В 1633 г., якобы, постановлением нунция был обязан вернуть икону и поклялся в этом.
Владел Коднем (Коденем), где возвёл католическую церковь (костёл) и госпиталь, Вишницей, Заозерьем, Мстижем, и т.д.
Икона Коденской (Гваделупской) Божьей Матери, как известно, изображает скульптурный портрет коронованных матери и ребёнка.
Скульптура Богоматери с младенцем-Христом, будто бы обнаруженная в 1313 году в скалах над рекой Гваделупа в Испании, попала в Испанию из Греции, и вырезана не кем иным, как самим евангелистом Лукой (I-II век?). В конце VІ века цезарь Мавриций, якобы, подарил её папе Григорию. Папа же, в свою очередь, подарил эту небольшую статую приятелю, епископу Севильи Леандру. И повод нашёлся: отметить подарком отказ в 586 году короля вестготов Рикаредо от арианской ереси и приведение подвластного ему люда в христианство. Прежде, чем отправить статую Леандру, сам папа Римский, Святой Григорий I Великий, якобы, попросил монаха Августина (будущего Святого Августина, апостола Англии) перенести на полотно изображение статуи, и, таким образом, получается, что икону, якобы, написал ("срисовал") с оригинала в VI веке собственноручно Святой Августин (архиепископ Августин Кантерберийский). Далее, морем доставил подарок в Севилью легендарный Исидор - брат епископа Леандра.
Примерно через 20 лет после описываемых событий, в 711 году, случилось арабское вторжение в Испанию. Слуги Аллаха сумели завоевать Испанию, но были веротерпимы, и особо не преследовали христиан. Тем не менее, говорит легенда, статуя была почему-то спрятана, и полностью забыта. Пол тысячи лет о ней не было ни слуху, ни духу. И вот, в 1248 году арабов изгнали из Севильи, и в 1313 (по другой версии предания - в 1252) году безвестный пастух обнаружил её в тайнике: скалах над рекой Гуа де Лупа (что в романских языках может означать "волчий вой"). С другой стороны, местечко, где, якобы, вновь обретена легендарная статуя, называлось Экстремадур (Эстремадур), а по-арабски Гваделупа - что, якобы, означает ("в переводе с арабского") "тайные воды".
Cтр. 887
Место обнаружения статуи отметили возведением часовни, в которой в ХIV веке любил сиживать (молиться) король Кастилии Альфонс ХI. И вот, в 1340 году, прежде, чем отправиться на решающее сражение, он будто бы посетил часовню, чтобы "посоветоваться" со статуей. Именно "с её помощью" он выиграл эту битву при Саладо, разбив арабов, и на месте часовни построил собор, а позже - грандиозный дворец-монастырь в особом испанском стиле.
Этот монастырь сразу же превратился в главную святыню Эстремадуры и Кастилии. Божья Матерь Экстремадурская (Григорианская, или Гваделупская) покровительствовала и победам Испании в Реконкисте.
С 1389 года экстремадурский монастырь сделали своей основной резиденцией ("штаб-квартирой") монахи ордена блаженного Иеронима Стридонского (основателя одного из первых христианских монастырей - монастыря в Вифлееме). Этот орден не случайно носил имя Иеронима, посвящённого в тайну Рождества и почитавшего Марию именно как Матерь Божию.
И это ещё далеко не всё. В том же монастыре королева Изабелла Кастильская заключила договор с Колумбом о предоставлении ему денежной помощи на первое плавание для поисков морского пути в Индию. Сюда Колумб прибыл, не найдя сокровищ, но зато в окружении "туземцев из "Индии", двое из которых были крещены немедленно, "на месте". В честь этого эпизода 14 ноября 1493 года мореплаватель назвал один из открытых им Антильских островов Гваделупой, а - точнее - Санта-Мария Гваделупская Экстремадурская. Его головной корабль тоже назывался Санта-Мария (Святая Богоматерь). В Экстремадуре же образ святой Девы Марии (Богородицы) называется почему-то Nuestra Senora, или по-французски La Dame Noir, то есть Чёрная Мадонна. Хорошенькое имя для Святой Девы!
Любопытно, что все до единого крупнейшие и самые известные командиры испанских конквистадоров - палачи, утопившие американский континент в крови, совершившие самый страшный геноцид в истории человечества: Кортес, Писсаро, П. де Вальдивия, и другие - были родом из Экстремадуры. Но даже те, что не были отсюда родом, отбывая в неизвестность и возвращаясь из длительных плаваний, приходили в знаменитый монастырь. Чтобы "легче" было убивать "диких туземцев", они сговорились полагать, что у индейцев нет души...
Считается, что самую кровавую резню местного населения учинили испанцы в Мексике, где вырезали (трудно поверить!) 50 миллионов жителей.
Всё это они делали "во имя веры и Бога" (как и ветхозаветные евреи), и во имя... Покровительницы (Богоматери). Поэтому было бы удивительно, если бы они не перенесли свой основной культ в завоёванную ими Мексику.
И вот появляется новая глава мифа: в декабре 1531 года в Мексике, на "языческом" холме в Тепейаке, 17-летнему индейцу Хуану Диего, возделывателю земли, будто бы явилась Богоматерь. Индеец ничего не знал о ней до того, но в довершение Богоматерь назвала себя образом Богородицы Гваделупской, и, чтобы показать, что это был не сон, она оставила на убогой накидке юноши-земледельца свой нерукотворный образ.
Обратим внимание на важное совпадение обретения образа Богородицы Гваделупской в Экстремадуре - и обретение образа Богородицы Гваделупской в Мексике. И там, и там главным действующим лицом являются простые юноши-крестьяне: в одном случае пастух, в другом земледелец. Такое совпадение не может быть случайным.
Так, благодаря испанскому мифу и поклонению, Богородица Гваделупская стала величайшим культом всей Латинской (Южной) Америки. И как раз вовремя: обстоятельства требовали остановиться, прекратив поголовное истребление населения, так что пора было вспомнить о том, что и у индейцев есть душа...
"Нерукотворный" образ чудотворной Божьей Матери в Мексике, как и образ Божьей Матери в монастыре Гуадо Луппе в Экстремадуре, тоже носит название Nuestra Senora - Чёрная Мадонна (смотрите выше).
Согласно средневековым преданиям, именно та самая статуэтка Мадонны с Младенцем Иисусом и находится в монастыре Экстремадура, хранимая там по сей день. В Риме, у папы Урбана VIII, якобы, обреталась икона с изображением этой легендарной скульптуры, которую, по просьбе Григория Первого Великого (папы) написал сам Святой Августин.
Далее легенда повествует о том, что Николай Павлович Сапега, по необъяснимым причинам в 42 года тяжело заболевший душой и телом (хроники описывают недуг как "паралич"), в сопровождении жены Анны (которой и принадлежала идея поездки в Ватикан и молитвы там), в 1630 г. отправился паломником в Рим, надеясь там излечиться силой святого духа. Папа Урбан VIII приветливо принял знаменитого магната Речи Посполитой, подарил ему множество святых реликвий (мощи святых и артефакты), и обещал назавтра дать ему святое причастие и апостольское благословение в своей личной часовне.
Во время молитвы в Ватиканской оратории князь Николай обратил внимание на икону Богоматери Григорианской (Гваделупской), которая его чем-то глубоко поразила. Во время молитвы на него снизошло чудесное излечение, и уже к концу службы он мог стоять без посторонней помощи. Николай Сапега Набожный приписал излечение воздействию образа Мадонны Григорианской, или Гуадо Луппской. На просьбу подарить ему образ Богородицы папа ответил отказом. Сапега решил добыть её любой ценой и доставить в своё графство Кодень. Подкупив за 500 дукатов смотрителя часовни (папского служку), Сапега получил от него свёрнутое в трубку полотно, и под прикрытием ночи спешно покинул Рим. Открыв пропажу, папа Урбан VIII страшно разгневался, чуть было не отправил смотрителя (служку) на костёр, а Николая Сапегу (вслед за которым послал погоню - но тому удалось уйти) предал суду.
15 сентября 1631 года, несмотря на проклятие папы, Николай Павел Сапега приказал встретить прибывшую из Рима икону боем барабанов, звуками труб и громом пушек. Григорианскую Мадонну затем поместили в православную замковую церковь Святого Духа.
Папа Урбан VIII тоже не бездействовал. По его инициативе, разбирательство по поводу злодеяния Николая Сапеги шло своим чередом, как и предусматривалось.
Суд нунция в Варшаве присудил князю год тюремного заключения, возвращение иконы и всех подаренных папой реликвий, пеший переход в Рим и завершение строительства церкви. В ответ на решение суда Николай Павлович отправил в Рим своего племянника, с письменной просьбой о прощении вины и разрешении оставить икону в Кодене. В 1635 г. князь Сапега сам отправился в Рим, захватив с собой умело составленный перечень своих заслуг перед католической церковью ("перед Римом"). В числе приписываемых им себе заслуг Николай Павлович, якобы, привёл срыв на сейме Речи Посполитой проведения закона в пользу православных, а также помощь нунцию на сейме 1635 года в недопущении брака короля Владислава IV с протестанткой; в тот же список заслуг попало широкое строительство им на свои деньги церквей, и прочие щедрые "фундуши". Сапега будто бы также заранее объявил в Риме, что пожертвует на "коронование" иконы золотые короны, скипетр, символы Солнца и Луны. Учитывая все эти заслуги князя, папа Урбан Восьмой, якобы, простил князя, и специальным своим указом дал разрешение на пребывание иконы в Кодене.
Cтр. 888
После того, как икона Григорианской (Гваделупской) Божьей Матери была торжественно перенесена из православной церкви Святого Духа в построенный по образцу церкви Петра и Павла в Риме костёл Святой Анны, предание стало обрастать новыми подробностями.
Эти легенды распространяли сами Сапеги, ещё при жизни князя Николая Павловича. А в 1720 году Иван (Ян) Фёдор (Фридрих) Сапега (1680-1751), каштелян (кастелян), а позже канцлер Великого княжества Литовского, написал и опубликовал в Турине отдельной книгой историю иконы Коденской (Григорианской, или Гваделупской) Богоматери, под псевдонимом Валицкий, и под названием Walicki ks. J. Historia przezacnego obrazu kodenskiego Panny Maryi. Torun, 1720. Позже князь Иван Фридрих решил "не скрываться" за псевдонимом, и повторно опубликовал свою историю, уже под своим собственным именем: J. F. Sapieha, Monumenta antiquitatum Marianarum, Warszawa, 1721; Monumenta albo zebranie Starozytnych Ozdob... Warszawa, 1723.
История Коденской Богоматери, написанная Яном-Фридрихом Сапегой, была включена в знаменитый компендиум Ивана Островского-Данейковича "Swada lacinska i polska" (Lublin, 1745). В дальнейшем она, без каких-либо критических аннотаций, переписывалась церковными историками ХVІІІ-ХІХ веков. Из церковной историографии она перекочевала в беллетристику. Известно по меньшей мере 3 романа, написанных польскими авторами на основе этой легенды.
По мнению польских историков (Данута Аскерчик, Мирек Нагельский, и другие), никаких исторических записей (архивных документов), подтверждавших бы похищение и вывоз иконы из Рима, не существует.
Первая книга с описанием чудес коденской иконы, якобы, сгорела в 1680-м году, однако, специалисты сомневаются в том, действительно ли она существовала. Как считает Марлена и другие историки, экзальтичный культ поклонения коденской иконе возник уже после опубликования книг Ивана-Фрадриха Сапеги, усилиями которого 15 августа 1723 года, и с согласия то ли папы Иннокентия XIII (сидел на папском престоле с 8 мая 1721 по 7 марта 1724, до самой своей смерти), то ли папы Клементия ХІ (также - Клеменс, или Клемент; сидел на папском престоле с 23 ноября 1700, умер 19 марта 1721) - если Клементий ХІ дал своё согласие по меньшей мере за 2 года до ритуала - икона была коронована Луцким епископом.
Как и следовало ожидать, первые из дошедших до нас чудес Коденской Богоматери описали сами Сапеги. Так, первое из них случилось с самим князем Николаем Павловичем Сапегой, который чудесным образом излечился с помощью иконы от ломоты в костях. Подобные чудеса (предупреждения о несчастных случаях, излечения, и прочие) описывают другие Сапеги.
Знаменитой иконе подносили дары, жертвовали на неё и на церковь Святой Анны крупные суммы денег. После того, как в 1657 году шведы или их союзники ограбили церковь (костёл), сам король Ян Казимир прибыл в Кодень, и пожертвовал на образ прекрасный и невероятно дорогой рубин. Кулон с бриллиантами пожертвовала жена Ивана Фёдора (Фридриха) Сапеги, Констанция Гербертовна, а сам князь Иван Фридрих Сапега (1618-1664), писарь польный коронный с 1653 г., староста слонимский, овручский, чечерский (которого нередко путают с Иваном Фридрихом Сапегой, жившим в следующем веке и написавшим историю Коденской Богородицы), восстановил повреждённую войной церковь и пожертвовал на икону серебряные украшения (из них в 1719 году гданьские мастера сделали серебряную раму).
Ян Фридрих Сапега (1618-1664)
Теперь о самой иконе.
Это образ Богородицы, написанный маслом на полотне размерами 223 на 128 см. Мнения специалистов по церковной живописи относительно даты создания иконы расходятся. Некоторые считают, что создателем или создателями иконы использованы редкие или даже уникальные краски, и что происхождение иконы может быть достаточно ранним (XIV-XVI век). Большинство же специалистов (реставраторов либо историков искусства) уверенно относят время создания иконы к ХVІІ веку.
Образ Коденской (Гвадо Луппской) Богоматери. Центральная часть. 
|
Образ Коденской (Гвадо Луппской) Богоматери. |
На иконе изображена Богоматерь в полный рост: высокая женщина, стоящая прямо (не боком). На ней - тёмно-красное и расширяющееся книзу королевское платье с узорами, до самого пола, поверх - мантия (накидка ("плащ") тёмно-зелёного цвета. На голове - покров ("платок") такого же точно цвета, как мантия. Поверх платка (над головой) - императорская корона.
В правой, чуть согнутой руке Богоматери - скипетр, на левой - крошечная фигурка Иисуса, как бы висящая в воздухе и напоминающая куклу. На Иисусе: широкий малиновый плащ, полностью скрывающий очертания маленького тельца. Над головой Иисуса: корона (уменьшенная копия такой же короны, что и над головой Богоматери).
Лица Богоматери и ребёнка выписаны почти стилизировано, и передают идеальные черты, а вокруг фигуры Богородицы - огромный нимб с радиально ("радужно") идущими слоями (свечения). Нижняя граница нимба, выписанная волнистыми золотыми мазками (напоминающими языки пламени), проходит ниже локтя Богородицы.
Внизу надпись - Sancta Maria Miraculosa de Gvada Luppe (Святая Мария Чудотворная из Гвада Луппе).
Мадонна Ченстоховска. Ясна Гура (Ясная Гора). Польша. |
Ченстоховский монастырь. Ясна Гура (Ясная Гора). Польша. |
О "скрытом" сходстве Ченстоховской "Чёрной Мадонны" м Коденской "Чёрной Мадонной" читайте ниже.
Статуэтка из монастыря Монтсеррат (2 часа от Барселоны) Каталония (восточное побережье), Испания. |
Cтр. 889 Сходства с Коденской Мадонной: 1) платок (покрытие) на голове - отдельно от плаща; 2) короны на головах Богоматери и Младенца; 3) широко раскрытые глаза и вытянутое лицо; 4) яблоко или знак Солнца в руке (сравните: нимб на Коденской иконе). Редкая особенность: фаллические формы опор трона и чёрный цвет кожи лица. Экстремадура (Кастилия-Каталония, Испания). 
Странный антропологический тип. И дело вовсе не в "примитивизме" или искажённой передаче пропорций и черт лица. |
Мадонна Гвадо Луппе (Гуаделупская) из монастыря Гвадо Луппе, одна из "чёрных мадонн", с которой, якобы, "срисована" Коденская Мадонна. Гваделуппский монастырь, Экстремадур (автономный район-община возле Кастилии и Леона). Испания. 
Экстремадура... |
Экстремадура (Гуа де Луппо, Гвадо Луппе, или Гвадалупа) |
Экстремадура... |
|
Чёрная Мадонна.
Кастилия и Леон, на границе
с Экстремадуром (Испания)
Сходства с Коденской Мадонной:
1) корон и скипетра%; 2) мантия (накидка, плащ) отдельно от покрытия на голове; 3) узор на платье отдалённо напоминает узор на платье Коденской Мадонны; 4) узор на мантии напоминает внешнюю границу нимба-солнцесияния Коденской иконы.
Если Коденская-Гваделупская Мадонна - самая необычная из всех икон Старого Света, то Мексиканская-Гваделупская икона (Чёрная Мадонна, или Наша Чёрная Дева) - самая необычная из всех икон Нового Света. |
|
Cтр. 890
"Гваделупская" мексиканская мадонна столь же загадочка, сколь и Коденская Богоматерь, и по-видимому из той же эпохи. Икона изображает женский скульптурный портрет во весь рост, с поровотом головы вправо, сложенными в молитве руками, и полузакрытыми в молитвенном самозабвении глазами. Тип лица - не типично-испанский, не индейский, а северо-европейский (славянский, балтский, или германский). Кожа лица: мертвенно-бледная ("белая", как смерть), с некрозным, серым оттенком. "Псевдорумянец" на левой щеке - не румянец как таковой, а чисто-технических способ подчеркнуть выпуклость, объём скульптурного портрета. На плаще, накинутом на голову, изображены золотые небесные звёзды неправильной формы, а золотая кайма напоминает кайму нимба Коденской иконы. Кайма платья "под горло" - уже совершенно пластическая, характерная исключительно для изваяния. И на её нижнем "валике" вытесненный в гипсе или в другом материале крест на золотом медальоне-застёжке.
Нимб (сияние) вокруг тела Мадонны: в форме раковины. Его края: "пульсирующие", то есть, это не ровное излучение, а пульсация кристалла. Неровные и змеистые на концах лучи внутри нимба, исходящие от источника ослепительно-яркого света где-то за Мадонной или внутри её тела: пугающе-реалистичны, как будто автор иконы видел из "на самом деле".
Мадонна стоит обеили ногами на чёрном полумесяце рогами вверх, таким образом олицетворяя собой светлую часть Луны ("алхимического" (ночного) светила). Сочетания мантии (плаща), усыпанного звёздами, и полумесяца под ногами: классическая символика магов и звездочётов, какими их изображали от Средневековья до наших дней. Растительный узор на платье в какой-то мере отдалённо напоминает узор на платье Коденской Богородицы. Платье Мадонны подвёрнуто снизу, на манер древнеримской тоги, из-под которой выступает край (носок) правого туфля. С большим мастерством, достойным кисти величайших испанских или итальянских мастеров XV-XVI веков, выписаны тончайшие складки на платье и очертания угадывающегося положения ног, одна из которых (левая) слегка согнута в колене, и находится чуть сзади второй. На поясе, или, скорей всего - под грудью: чёрный пояс, шестью концами свисающий вниз между ладонями, сложенными в мольбе, и манжетами-оборками рукавов.
Острый правый конец плаща свисает с полумесяца вниз, как и острый левый край платья, а под ними - держащий их, или держащийся за оба этих конца мальчик-ангел в алой рубахе, с двумя слоями крыльев: внешних - огненных, похожих по форме на языки пламени, и внутренних - медно-сиреневого цвета.
По мастерству и чисто-романтической стилистике эта икона как будто не может быть иконой даже 18-го столетия, не говоря уже о 15-16-м, и всё же она ровестница Коденской Мадонны, если не старше её: что поразительно. Правда, и Коденская икона отличается как будто тщательно скрываемым мастерством, проявляющимся в одних деталях и как будто "исчезающем" в других. В обеих этих иконах абсолютно всё необычное. Трудно назвать две другие, столь же странные. И - самое главное: внутренний смысл и "сюжет" образа никак не указывает на то, что это действительно Мадонна. В руках у неё нет Младенца- Иисуса.
Редкая православная икона с солнцем-нимбом и полумесяцем (Греция).
Редкая православная икона с облаком-нимбом
и (одновременно) полумесяцем.
Чем же могла эта икона так поразить воображение Сапег? Что в ней такого уж необычного?
Cтр. 891
Во-первых, необходимо подчеркнуть, что фанатичный католик, граф Николай Павлович Сапега, и его потомок, Иван Фёдор (Ян Фредерик (Фридрих) Сапега - были отменными знатоками церковных икон. Так, в упомянутой выше книге Яна Фридриха со знанием называются другие иконы Богоматери: в Верховичах (по утверждению Яна Фридриха, эта икона принадлежала его предшественнику (с Ходкевичами Сапег объединяли родственные связи), Яну Каролю Ходкевичу, гетману великому литовскому (1560-1621), Вистичах, Подкаменной, Лесной, в нескольких церквях в Бресте и Пинске. Николай Павлович и Ян Фридрих Сапеги не могли не заметить чего-то необыкновенного в этой иконе.
А в ней действительно есть немало странностей, которые можно при желании назвать тайнами, или загадками.
Что же это?
Прежде всего, бросается в глаза то, что короны по-видимому написаны другой рукой - и через какое-то время после того, как икона была закончена. Следующее, что бросается в глаза - образ иконы отражает объективные физические характеристики деревянной скульптуры (пропорции, соотношения целого и деталей, профилирование "тонких" мест, и т.д.), и, очевидно, в самом деле был "срисован" (скопирован) с деревянной скульптуры, причём, весьма древней.
Некоторые особенности указывают на то, что скульптурный прообраз изображённого на иконе может восходить даже к эпохе Киевской Руси, или Галицко-Волынского (Галичско-Волынского) княжества времён Даниила Галицкого. Если не может быть такого, чтобы какая-то загадочная скульптура сохранилась с тех далёких времён, тогда, возможно, сохранилась копия?
При взгляде на икону создаётся впечатление, что это копия копии деревянной скульптуры, иными словами: что икона эта скопирована с другого полотна, какое, в свою очередь, было срисовано с деревянной скульптуры.
Следующая странность: это нимб. Ряд его особенностей позволяет заключить, что он не похож ни на один другой иконописный нимб, отличаясь от всех прочих примеров. Более того, этот нимб похож на солнечное сияние, и, к тому же, на изображение солнца у язычников- солнцепоклонников.
И, наконец, совершенно необычные для мадонны, "нескромные" бусы на шее (тем более, что XVI-VII века всё-таки, эпоха контрреформации!), которые отнюдь не делают её женственней или менее жутковатой (ещё одна загадка): самая странная и неожиданная для христианской иконы Богоматери деталь.
Можно предположить, что так называемая Гваделупская икона - на самом деле православная икона, тем или иным образом попавшая в Испанию и привезённая оттуда. В любом случае, это самый необычный образ Богоматери, необычный как для православных, так и для католических икон.
Обратимся к ещё одной иконе, так называемой Мадонне Ченстоховской, т.е. хранящейся в Ченстохово, в Ясной Горе, где более 50 лет, до 1927 года, хранился и образ Коденской Богородицы.
Это ещё одна из наиболее необычных в истории христианства мадонн, из так называемых "чёрных мадонн": на этой иконе Богородица и Младенец Иисус имеют темнокожие лица.
Тщательные исследования образа Богоматери Ченстоховской в эпоху атеистического вандализма (когда ничего не препятствовало доскональному их изучению как материальных объектов) выявили 3 слоя на 2-х дощечках, на которые нанесено изображение: первый слой византийской эпохи рубежа XII и XIII веков, второй слой эпохи Ягайло, и третий - примерно XVI века. Некоторые из авторитетных учёных категорически отвергли возможность принадлежности этой иконы Киевской Руси (хотя это совершенно нелогично: ранневизантийская традиция Древней Руси предполагала на первых порах абсолютно идентичные византийским иконописные традиции); другие такой возможности не исключают. А между тем детали одежд Ченстоховской Мадонны и сама манера очень напоминает древнерусскую (сербскую) летописную традицию (графику рукописных книг). Кроме того, совершенно очевидно, что Ченстоховская Богоматерь была деталью древнего алтаря (того, что позже стало иконостасом). Эти две дощечки были просто извлечены или вырезаны из деревянного иконостаса, частью которого некогда являлись.
В образе Богоматери Ченстоховской так много загадочного и необъяснимого, что только сравнение её, с одной стороны, с "чёрными мадоннами" испанской Кастилии и Леона, а, с другой - с византийскими и древнерусскими образцами - способно пролить свет на её происхождение.
Ещё одна немаловажная деталь: перед возвращением иконы Коденской Богоматери из Ясной Горы - Ченстохова икону доставили сначала в Варшаву, где её отреставрировал профессор Ян Рутковский, и только потом - до Седлицы, откуда - торжественно - внесли в Кодень. Там епископ седлецкий, Пшезьдзецкий, ждал её прибытия, и он же способствовал её возвращению в Кодень.
Если же взглянуть на все четыре иконы - 3 Гваделупские (испанскую из Экстремадура, мексиканскую и коденскую) и Ченстоховскую - под углом какой-то общей для них традиции, то такой традицией может быть ТОЛЬКО традиция Византии, смешанная с какой-то языческой символикой Богини Плодородия. Образы всех 4-х икон, по нашей теории, появились почти одновременно, в 1540-е годы (именно тогда, по нашему разумению, возник и последний живописный слой Богородицы Ченстоховской), и отражают они одну и ту же таинственную традицию.
На 3-х Гваделупских иконах (испанской из Экстремадура, мексиканской и коденской) легко обнаружить бросающиеся в глаза сходства, которые никак не могут быть случайными. И, в дополнение, на всех 3-х имеются особенности, которые не встречаются больше ни на одном известном изображении Богородицы с Младенцем.
На первый взгляд, с Ченстоховской Мадонной сходства практически нет. Но оно есть! Узор на мантии Ченстоховской напоминает узор на платье Коденско-Гваделупской Богородицы. Шестиконечная звезда на покрове надо лбом Ченстоховской Мадонны напоминает по местоположению и смысловому наполнению выделяющуюся фигуру стилизованного креста на короне надо лбом Коденской. Край оторочки платья Ченстоховской Мадонны по месту, выразительному значению и делению формы выполняет ту же роль, что и бусы на шее Коденской. Правая рука расположена так, будто Ченстоховская богоматерь что-то держит в ней. Дополнительное сходство возникает, если учитывать пропорции, соотношения деталей.
Cтр. 892
Если сравнить нимб (сияние), изображённый вокруг тела (не вокруг головы - как обычно на других иконах!) мексиканской богородицы, метод и техника очень похожи на коденский образец, только форма не "круглая" ("солнечная"), а напоминает очертания устья раковины или женского лона. Известны версии языческого культа Изиды, в которых солнцепоклонничество сочеталось с культом женского лона (в "противоположность") фаллическим культам. На мексиканской иконе к тому же присутствует характерный для очень редких православных византийских, греческих, древнерусских и русских (Новгород-Псков, Московия, Польша и Великое княжество Литовское (Беларусь (Украина) и Литва) икон полумесяц.
Тем самым эти 4 иконы (особенно 3 Гваделупские) - странным образом дополняют друг друга, как кусочки одного и того же пазеля. Однако, ключевой является именно коденская икона, потому что в ней можно найти больше всего объединяющих черт, и потому что именно на ней нимб вокруг Богородицы больше всего напоминает обожествление Солнца (Ярила).
"Окончательно" убеждает в том, что в этих иконах скрыта некая тайна, сравнение с известными нам статуями (их можно назвать и статуэтками) Богородицы из Леона и Кастилии (Испания), не похожих ни на какие другие. Особенно интересно сравнение 3-х "Гваделупских" икон и мадонны из Ясной Горы (Ченстохово) - с 3-мя из этих испанских статуй. Сразу бросаются в глаза объединяющие элементы, общие для всех перечисленных изображений мадонн. А ведь испанские статуи гораздо древнее родственных им икон, и одна или две самые старые могут датироваться V или VI веком нашей эры.
И тут приходит на ум едва ли не самая "неизвестная" христианская традиция ("неизвестная" мейнстриму исследований и Интернету): армянская. Или, скажем, самые древние изображения из наиболее ранних христианских храмов в Индии. И что же? Мы не находим практически ничего общего с необычными деталями этих 4-х икон, что, опять-таки говорит в пользу древнерусской традиции (Армения была чуть ли не самой "византийской" частью Византии).
Большинство известных в мире ранних статуэток и образов Чёрных Мадонн (самых известных и самых похожих примерно 13; всего их насчитывается в мире примерно 47) датируются рубежом 12 и 13 столетий (обратим внимание на то, что первый (не сохранившийся) живописный слой дощечек иконы Ченстоховской Богоматери датирован именно этим периодом. (Вместе с более поздними Чёрными Мадоннами, создававшимися вплоть до XIX века, их насчитывается в мире где-то около 450.) Почти все они созданы в стиле Романеск, и никогда не упоминались до 1500 года (когда алхимия проникла в открытые источники). В алхимии символ чёрного, чёрного цвета - это символ смерти "дефектного" (фальшивого, земного) "я" (земного тела, самости), и перерождения для "иной" жизни.
Подавляющее большинство этих статуэток представляют особую позу, называемую "высокой", "троном", или "Сидением Мудрости". Мария сидит строго фронтально (прямо; ни малейшего наклона); спина предельно прислонена к спинке; она держит Иисуса на коленях или на левой руке; в правой как правило что-то держит в виде скипетра или шара; Младенец изображён фронтально. Всё это на языке алхимических символов показывает Марию как трон Иисуса, "Сидение Мудрости". Таким же было второе имя древнеегипетской богини Изиды, часто изображаемой точно, как Мария, с её сыном Хорусом на колене. Метафорически древние египтяне называли Изиду Небесной Царицей (как христиане - Марию). Особенно интересно, что одно из имён Изиды - Адонай, что у евреев: имя Бога. Наиболее древняя Чёрная Мадонна, датируемая 3-м столетием н.э. - Мадонна с Младенцем из Бруколи (Сицилия, Италия), известная под именем Святая Мария Адонай, или Чёрная Мадонна Италии.
Как правило, все Чёрный Мадонны имеют одинаковые пропорции, 7:3, что в нумерологии Каббалы и алхимии имеет совершенно определённую символику, а также восходит к дохристианским, языческим культам, и находили эти статуэтки в местах бывших языческих капищ. Более поздние Чёрные Мадонны, как правило - иконописные - созданы на рубеже 15-16 (или в первой половине 16) столетий. Не все они имеют чёрный цвет лица, однако, эпитет "Чёрная Мадонна" по отношению к ним всё равно указывает на алхимическую символику смерти. Во всех этих статуэтках или иконах есть что-то пугающее.
И всё-таки самая необычная и загадочная из всех Чёрных Мадонн, и самая жутковатая: это Коденская Богородица.
Выше мы писали о том, что история коденской иконы вдохновила нескольких польских прозаиков на произведения, в основу которых она легла. Наиболее известный из этих романов: "Злодеяние, получившее благославение" (Blogoslawiona wina) Софьи Козак (Zofia Kossak), изданный в Варшаве (Instytut Wydawniczy PAX, Wyd.XII, Warszawa 2004.
Немаловажно подчеркнуть таинственную роль и значение еврейской общины в Кодне (Кодене). Известная каменная синагога в Кодене была построена в 1698 году. До неё в местечке существовала другая каменная синагога, а ещё раньше - по-видимому деревянная. Деревянный бейт мидраш возник примерно в 1610 году. "Официально" считается, что еврейская община сформировалась тут до 1623 года. Наибольшей численности она достигла перед II Мировой войной: 800 человек.
Из устной традиции известно, что в XVI XVII веке еврейская община в Кодне (Кодене, или, на йидиш - Кодни) объединяла одну из наиболее радикальных групп еврейских мистиков, "магов" и адептов Каббалы.
В библиотеке коденской еврейской общины были собраны наиболее важные книги по магии, ворожбе, гаданию, амулетам и заклинациям. Это по-видимому отвечало интересам самих Сапег, которые собирали в Кодне, помимо обширной религиозной литературы, средневековые книги по алхимии и чёрной магии.
Итак, Коденская (Григорианская, или Гваделупская) Богоматерь и её тайны: всего лишь малюсенькая верхушка гигантского невидимого айсберга загадок и тайн Сапег. В свете проведённых нами исследований по геральдике Сапег (САПЕГИ: ГЕНЕАЛОГИЯ И ГЕРАЛЬДИКА) , древность их рода и хранимые, передаваемые из поколения в поколение, дохристианские (языческие) и православные традиции представляются аксиомой.
Это объясняет их открытое стремление посадить своего представителя на литовский великокняжеский престол, хотя род части князей Острожских, Алельковичей и других считался древнее Сапег и мог похвастаться точной и доказательной генеалогией. Вероятно, Сапеги действительно происходили не из княжеского, но из очень древнего боярского рода, и лишь это может объяснить "родовые пятна" их семейной традиции, психологии, манеры поведения, секретов и претензий.
Cтр. 893
Символика, которую можно обнаружить на 4-х рассматриваемых иконах и на 3-х испанских статуях, ещё шире дополняет и объясняет гербы Сапег и "внутриродовое" значение элементов и символов этих гербов.
И, наконец, образ Коденской Богоматери, в сочетании с раскрытыми нами тайнами сапежинской геральдики, позволяют понять мотивы, стоявшие за поддержкой Сапегами Брестской церковной унии вообще, и двойственности этой поддержки в частности. Именно Кодень в XVI веке в какой-то период становился самым важным для движения за унию центром. И совершенно не случайно после Брестского заседания (церковного собора) по унии в 1596 году эта роль Коденя постепенно пошла на убыль. Их геральдика, образ Коденской Богоматери, равно как и миф о нём, изложенный Иваном Фёдором (Яном Фридрихом) Сапегой: это зашифрованное послание потомкам, завещание будущим поколениям. Это осколки идущей от балтских сербов (сорбов), Новгорода, и позже - Киевской Руси - древней славянской (русской) идеи.
Исключительная важность этой идейной парадигмы объясняется тем, что возрождение древнерусской (не поддержавшей курс на раскол церкви (разделение на православную и католическую традицию) религиозно-философской платформы нужно было в пику Москве, её "арабизированному" налёту. Действительно, "домосковская", более древняя традиция, позволяла - согласно средневековому правилу "родовитости" не только кланов, но и идей - мобилизовать славян на противостояние московской "монголо-татарской" (а на самом деле - хазарской) культурно- религиозной традиции ("ереси").
Дело в том, что православная (русская) духовная традиция на землях Великого княжества Литовского (ВКЛ) бытовала в рамках противостояния католицизму и протестантству и недопущения диалога, с оглядкой на Москву и Афон. Тем самым православие в ВКЛ фактически становилось парафиальной провинцией Москвы, что играло на руку территориальным претензиям последней.
В этой сфере (в дополнение к сапеговской геральдике и тайнам вокруг Коденской Богоматери) помогает понять скрытые мотивы, стоящие за стратегией Сапег, и общее их мировоззрение - инициатива издания так называемых "краковских" и "люблинских" книг. В том, что всё это предприятие было организовано Сапегами и на их деньги ("фундуши") - сомнений не возникает. Вполне допустимо, что часть средств ("фундушей") давал князь Константин Острожский, о котором так много сказано в нашей работе. Вплоть до 1493 года князья Иван Сапега (перешёл в унию в 1491) и Константин Иванович Острожский оставались единомышленниками. Примерно с 1483 года Иван Сапега исполнял обязанности писаря великого литовского (секретаря) при Великом князе Литовском и короле Речи Посполитой Казимире Ягеллоне, и его частое и длительное пребывание в Кракове однозначно.
Издание книг в польском Кракове на греко-русском языке (кириллическими буквами) выглядело крайне странным предприятием. Но оно видится в совершенно ином свете, если допустить, что эти книги издавались для распространения в православной части Литвы (в северной Беларуси и южной (будущей Украине). Во главе этого предприятия стоял краковский издатель Швайпольт Фиоль, человек, вероятно, литвинского (белорусского (украинского) происхождения. Некоторые высказывают догадки (пока документально не подтверждённые), что Фиоль жил в Кракове в доме князя Константина Острожского. Эти печатные издания вероятно копировали рукописные книги, создававшиеся прежде всего в Брестском воеводстве ВКЛ, в северной части находившихся под контролем Московского государства земель, а также на севере сегодняшней Украины и в Прикарпатье (где достаточно долго сохранялось наиболее древнее сербское влияние).
Кроме прямых подтверждений, что Сапеги финансировали деятельность Фиоля и указаний на это авторитетных историков, о том же говорит избрание вторым центром печатного предприятия Фиоля местечка Боцки на Подляшье. Некоторые даже считают, что выпущенная им первая книга "Октоих" была напечатана не в краковской типографии, а именно в Боцках. По мнению средневекового белорусского автора Захария Копыстенского ("Полинодии": книга издана в 1622 году), в Боцках, наряду с Краковом, не только издаются Фиолем книги, но туда же свозятся из Кракова и тамошние издания, для дальнейшего распространения. А между тем Боцки - это усадьба Сапег. Там у них имелся замок (дворец), а также (!) бумажная мануфактура. По соседству (вероятно) с Боцками, в местечке Каменец Литовский, иногда "отдыхала" великокняжеская чета. Вплоть до конца XV века Каменец находился во владении великого князя Александра. Его жена, Елена Ивановна, и подарила Боцки Ивану Сапеге. В 1768 г. войско Великого княжества Московского захватило и разорило Боцки (1768. Teka 315, s. 261).
Ещё одна идея, пронизывавшая всю деятельность Сапег и дававшая направление их влиянию на внешнеполитическую стратегию литовско-польского государства (Речи Посполитой): это их представление о Московии, как о "турчине". Не только монголо-татарская архаика в духовной и бытовой культуре Московского Государства, но и слишком частые (по сравнению с ВКЛ) союзы Москвы с татарами и турками, заставляли рассматривать Московию не как наследницу Киевской Руси, а как наследницу монголо-татарской Орды, а народы, находившиеся под властью московского великого князя: как народы, продолжавшие находиться под властью наследников монголо-татарского ига. Отсюда: поставление по главе внешнеполитических приоритетов (или одним из главных) - освобождения славянских народов от турецкого ига.
Это проливает свет на "особые" отношения Сапег с Каллимахом, и его дружбу с Фиолем.
Каллимах оказывал огромное влияние на внешнюю политику Речи Посполитой, будучи при Яне Ольбрехте кем-то вроде "министра иностранных дел". Он был автором составленной на латыни книги "Записки янычара", позже упорядоченной, дополненной и законченной кем-то другим в переводе на польский язык. Не случайно и то, что "Записки янычара" написаны от лица вымышленного серба-янычара Константина Михайловича. В своей книге он проводит идею освобождения Речью Посполитой славянских народов от власти Турции и объединение их вокруг польско-литовского государства. Не случайно и то, что завершение этой книги и её перевод на польский язык был сделан именно в Люблине: третьем центре деятельности Фиоля.
Каллимах (Филиппо Буонаккорси) был наставником (гувернёром) королей Речи Посполитой Александра и Зигмунда (Жигимонта) Ягеллонов, и Яна (Ивана) Ольбрахта. Он известен как историк Италии и Речи Посполитой, а также как поэт и дипломат. Каллимах был противником католической реакции (анти-реформации) и мракобесия, гуманистом и сторонником диалога между протестантами, католиками и православными. Он поддерживал идею греко-католической унии.
Ещё один пласт целей Сапег и их союзников открывается по факту присутствия издаваемых Фиолем книг в Московии. Переправка этих книг в Московское государство, вероятно, отражает стремление оказать идейно-культурное и религиозное влияние в определённом направлении. С целью изменить природу Московского княжества, вырвать его из-под спуда монголо-татарской и хазарской (кавказской) культурной архаики и сблизить с ренессансно- гуманистической Речью Посполитой, делались неоднократные попытки заключения польско-литовско-московской унии, то есть объединения трёх славянских держав под эгидой новой федерации. Именно в этом свете можно рассматривать женитьбу Великого князя Литовского Александра на дочери Великого князя Московского Ивана III.
Другим рычагом, теоретически позволявшим привести Москву к эволюции в желаемом направлении, а заодно и переключить её агрессивную по отношению к Речи Посполитой позицию на другие объекты и цели, мыслилась попытка склонить Москву к союзу с Речью Посполитой против Турции, за освобождения от турецкой власти славянских народов. И здесь Каллимах считался одной из ключевых фигур.
Тогда как в пределах Московии этноним "русский" оставался равнозначным определению "православный", и по-иному быть не могло, в Речи Посполитой "русскими" называли себя (и могли определяться другими как "русские") православные, униаты, протестанты, католики. Это различие, пожалуй, для Москвы было определяющим, отпугивая от любого союза с литвинами.
Тем не менее, в разные периоды в этом направлении намечались решительные сдвиги, которые без иностранного вмешательства неизбежно привели бы к сближению позиций. Но унии между польско-литовским государством - и Москвой смертельно боялись многие влиятельные государства и политико-религиозные силы. Сближения позиций между Речью Посполитой в первую очередь стремились не допустить Англия и Ватикан.
Вероятно, многих удивит факт деятельности ордена иезуитов, и Святой Инквизиции в Московском Государстве. В XVI-XVII веках активная деятельность инквизиции, иезуитов, и прочих римско-католических орденов и организаций в Москве резко усилилась. В XVIII веке особенно благотворила к иезуитам Екатерина II. В XIX веке иезуитов допустил в Россию Николай. Многие видные сановники Московии, а потом и России, были членами ордена иезуитов, хотя и не покидали православия.
Cтр. 894
Проблема Великого княжества Литовского после XVI века в сфере соперничества с Московским Государством состояла ещё и в том, что эволюция Москвы произошла раньше, чем того ожидали литвины, и, главное, без их участия, а в то же самое время никакой решительной эволюции православной Литвы (Беларуси) не произошло, и она продолжала оставаться религиозной провинцией Москвы и Афона.
Это понимали князь Константин Острожский и князья Сапеги, видение которых церковной унии как национальной литвинской церкви в корне отличалось от видения Рима или Варшавы. До определённого момента Сапеги и Острожский оставались союзниками и единомышленниками, и вдруг Острожский, чуть ли не в самую последнюю минуту, сделался главным противником унии.
О конфликте между князем Йозефом Франтишком Сапегой и князем Яном Клементом Браницким, о художнике из Божков, написавшем для Сапеги несколько картин в Кодне (этого художника-крепостного Браницкий требовал вернуть назад, в Божки), мы упоминаем подробней в другом месте.
Как пример одного из типичных - сравнительно небольших - имений Сапег можно назвать местечко Круглое; как пример характерного для Сапег частновладельческого города - Слоним.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: