Сергей Баландин

«ПЯТОЕ ЕВАНГЕЛИЕ»

ОПИСАНИЕ СВЯТЫХ МЕСТ В ИЗРАИЛЕ С КОММЕНТАРИЯМИ И РАЗМЫШЛЕНИЯМИ

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
ЭКЗЕГЕТИКА СЕРДЦА

Глава шестая

Гора Сион

Это название перекочевало с его исторического места, вышеупомянутой иевуситской крепости Цион (Сион), располагавшейся на небольшом холмике у подножия Храмовой горы в Кедронской долине, называемом сегодня арабами ed-Dahura (см. Источник Гихон), сначала на вершину этой же горы, где царь Давид купил гумно у Аравны Иевусянина, и впоследствии получившего названия Храмовой горы. Затем это слово стало синонимом всего Иерусалима. Так говорит Господь в книге Исаии: “Не умолкну ради Сиона, и ради Иерусалима не успокоюсь, доколе не взойдет, как свет, правда его, и спасение его – как горящий светильник” (Ис. 62:1). Описывая иродианский Иерусалим, Иосиф Флавий больше не говорит ни о горе Сион, ни о так называемом Городе Давида, но делит город на основные районы: Нижний город, Храм и Верхний город. До нас не дошли описания Верхнего города в период с Римской оккупации вплоть до императора Константина. Для язычников, населявших Элию Капитолину, это место, будучи всеми забытыми задворками старого разрушенного города, не представляло никакого интереса. Иное значение приобретает район с приходом христиан в Иерусалим. Теперь уже флавиевскому Верхнему городу навечно прикрепляется название “Сион”.

С чем это связано? Какие основания были у первых христиан считать Верхний город Сионом? Основание только одно – экзегетика Библейских пророчеств. Пророки предсказывали особую роль Сиона в истории спасения человечества: “Ибо из Иерусалима произойдет остаток, и спасение от горы Сион” (4 Цар. 19:31; Ис. 37:32), “...ибо на горе Сион и в Иерусалиме будет спасение, как сказал Господь” (Иоил. 2:32), а пророки видели спасение в Слове Господнем, в новом Законе и в Новом Завете: “Ибо от Сиона выйдет закон, и слово Господне – из Иерусалима” (Ис. 2:3; Мих. 4:2). Поскольку, согласно Евангелиям, Новый Завет был заключен Господом со Своей Церковью в момент Тайной вечери, когда Иисус сказал: “Сия чаша есть новый завет, в Моей крови, которая за вас проливается” (Лк. 22:20), стало быть, и то место, где это слово было произнесено, есть Сион.

Местная традиция указывала горницу Тайной вечери в одном из домов, уцелевших после опустошения Иерусалима Титом, а затем Адрианом, и служившем синагогой для небольшой общины иудео-христиан. О существовании руин семи синагог, сохранившихся на горе Сион, упоминает пилигрим из Бордо (333 г.), он пишет: “Внутри же Сионских стен указывается место, где стоял дворец Давида. Из семи здесь бывших синагог осталась только одна, на месте же остальных, по словам пророка Исаии, пашут и сеют” [1] (как говорил пророк Исаия: “И осталась дщерь Сиона, как шатер в винограднике, как шалаш в огороде” (Ис. 1:8). Об этом же свидетельствует в своих посланиях и уроженец Палестины епископ Епифаний (310-403). Основываясь на неизвестных нам источниках II века, он писал: “Адриан... нашел этот город полностью сравненный с землей и храм Господа разрушенным и вытоптанным, за исключением нескольких домов и одной маленькой христианской церкви, построенной на месте, в котором апостолы, после того как Спаситель вознесся на небеса с Елеонской горы, отправились туда и собрались в горнице. Эта церковь была построена в той части Сиона, которая избежала разрушения вместе с несколькими строениями вокруг нее и семи синагогами, стоявших на Сионе, наподобие хижин, одна из которых сохранилась “как шатер в винограднике” вплоть до времен епископа Maximus (имеется в виду, очевидно, Макарий С. Б.) и императора Константина”. Епифаний, так же как и анонимный пилигрим из Бордо, видел в этом факте исполнение пророчеств.

Этот дом, по-видимому, когда-то принадлежал одному тайному ученику Иисуса, который предоставил Ему свою горницу для пасхального седера. Паломник архидиакон Феодосий (530 г.) утверждает, что этим тайным учеником был св. Марк евангелист: “Сион есть мать всем церквям, и его основал Господь наш Христос с апостолами; это было в доме святого Марка евангелиста” [2]. Археология Святой Земли говорит нам, что сей ученик проживал в наиболее привилегированном аристократическом районе иродианского Иерусалима, названном Иосифом Флавием “Верхний город”, он-то, этот дом, и стал причиной вечного закрепления за этим районом названия “Гора Сион”. Более того, этот дом есть самая первая христианская церковь, называемая “Мать всех церквей”, отсюда христианское Слово и Закон действительно распространились по всему Миру. Здесь учениками и родственниками Христа была создана первая иудео-христианская община, то есть произошло рождение Церкви.

Если спросить ортодоксального еврея, чем отличается христианский культ, от традиционно еврейского, первое, что он скорее всего назовет – это, наверно, соблюдение субботы, а второе, – что, мол, христианские праздники не совпадают с еврейскими. Отчасти он, конечно, будет прав, но было ли это так всегда? Лишь в 196 году, на поместном соборе в Кесарии постановили праздновать Пасху в воскресенье, вместо 14 нисана, как того требует Тора, тем не менее иудео-христианская община продолжала придерживаться своих старых обычаев. Пока существовал Храм, как мы знаем, и брат Господень Иаков, и Петр, и Иоанн, а также и все другие последователи Иисуса совершали в нем все положенные евреям ритуалы. Они также имели свободный доступ во все еврейские синагоги, где и выступали со своими проповедями, благовествуя новое Слово Господне.

Хотя для любого мало-мальски грамотного христианина иудейские корни его религии являются вполне естественным и очевидным фактом, тем не менее почему-то абсолютное большинство образованных современных евреев как-то с трудом принимают эту простую истину. Уже доказанный факт существования на горе Сион иудео-христианской общины почему-то всегда вызывают у них недоумение и сомнение. Раскопки, проведенные в 1951 году Дж. Пинкерфельдом, а затем и профессором Ави-Йоной в помещении гробницы Давида показали, что основная часть строения когда-то принадлежала еврейской синагоге. Ниша, обращенная на север и начинающаяся несколько выше пола, никак не могла служить апсидой христианской церкви, алтарные апсиды которых всегда традиционно обращены на восток. Настоящая ниша обращена на север, в сторону Храмовой горы, с тем расчетом, чтобы молящиеся мог обращаться лицом к месту расположения разрушенного римлянами еврейского Храма, все еще почитаемого иудео-христианами.

Считать это здание ортодоксальной еврейской синагогой также нельзя по нескольким причинам: После 135 года евреям было запрещено под страхом смерти входить в Иерусалим, и если даже кто-то и проникал, то уж не смог там официально поселиться и построить синагогу. К христианам же, несмотря на периодические гонения, отношение римлян было более лояльным, так как те не принимали участия в восстании Бар Кохбы и не могли спровоцировать ни бунта, ни беспорядков. Ави-Йона выдвинул гипотезу, что синагога могла быть построена при Юлиане Отступнике (361-363), который даже разрешил евреям отстраивать Храм. Но эта ни на чем не основанная гипотеза явно противоречит хорошо известным историческим фактам. В отличие от Храмовой горы, Сион был в то время уже полностью в руках христиан, которые относились к этому месту как к своей Святыне, и даже если бы евреям и было разрешено вторгнуться в христианские владения и построить там синагогу, то уж это событие не могло не вызвать в христианском мире бурю протеста и остаться незамеченным и пропущенным в летописях и посланиях современников, которые описывают события тех лет в мельчайших подробностях. Поэтому если когда-нибудь и строилась здесь синагога, то это могло быть только в предвизантийский период и принадлежать евреям-христианам.

В 350 году епископ Кирилл Иерусалимский проповедовал на Пятидесятницу в Храме Гроба Господня о схождении Святого Духа, и жаловался при этом, что не имел возможности произнести эту проповедь в настоящем историческом месте событий Пятидесятницы, в “Верхней церкви апостолов, где Святой Дух снизошел на них”, то есть в церкви на горе Сион, так как она тогда была в руках “еретиков”. Отец Церкви и известный ересеолог св. Епифаний в своем главном сочинении “Анкорат” (Якорь), в 373 году перечислял все Святые места Палестины, связанные со Страстями Господними: Виффагию, Вифанию, Храм, Елеон, Гефсиманию, Преторию Пилата, Голгофу, и Святой Гроб, но совершенно исключает Сион и горницу Тайной вечери. И мы можем полагать, что сделал он это намеренно, так как в то время эта Святыня принадлежала иудео-христианским “еретикам”. Исключают Сион из упоминания в своих посланиях и другие греческие писатели. Так, Григорий Нисский в своем послании в 381 году не включает Сион в число Святых мест. Посетив Сион в 380 году, он был разочарован тем приемом, который оказали ему хозяева. На него, мол, смотрели как на вновь прибывшего и не признавали в нем брата, поэтому он в свою очередь отзывался о них в письмах не иначе как “эти враги Божии”.

Всем этим посетителям не приходило в голову, что верность Моисееву закону и кашруту образовывает иудео-христианскую общину наподобие строгого монастыря, они не могли также понять, что эти люди, несмотря на то, что по своей вере – христиане, они все-таки евреи, законные хозяева этих Святынь, которые не могли с радостью приветствовать ни иностранную оккупацию, ни насильственное отторжение их древних национальных Святынь.

Даже когда епископ Иоанн II в 415 году построил новую большую церковь рядом с Кенакулюмом, иудео-христианская община, по-видимому, продолжала там существовать, хотя и была всеми забыта и презираема. Все пилигримы хранят о ней гробовое молчание. Испанская монахиня Эгерия в подробных деталях описывающая Сион, ни словом не обмолвилась о Кенакулюме, вернее, она отождествляет его с “Церковью столба”, построенной византийцами в 383 году рядом с Кенакулюмом, хотя и сам Кенакулюм существовал тогда как отдельное строение. Она пишет: “В воскресный же день на пасхе, после отпуста вечерни, то есть в Воскресении, весь народ идет с песнопениями на Сион. Когда придут туда, поются песни, приличествующие дню и месту, произносится молитва и читается из Евангелия то место, где в тот же день и в том же месте, где теперь церковь на Сионе, Господь дверем затворенным вошел к ученикам: то есть тогда, когда один из учеников, именно Фома, не был там, и, возвратившись, на слова других апостолов, что они видели Господа, сказал: “аще не вижу, не иму веры”. По прочтении этого снова произносится молитва; благословляются оглашенные, потом верные, и каждый возвращается к себе домой вечером, приблизительно во втором часу ночи” [3]. Тем не менее о существовании старой церкви-синагоги напоминает нам византийская карта “Медеба”.

Каким же образом, иудео-христиане сошли с исторической арены? Интересное объяснение этому дает в своей книге “Евангелия” Эрнст Ренан, резюмируя исторический процесс, он пишет: “В христианстве произошло то, что происходит почти во всех великих движениях; основатели новой религии в глазах чуждой им массы, присоединившейся к ним, оказались отсталыми еретиками; те, которые составляли ядро секты, остались изолированными и без почвы” [4]. В другой своей книге “Христианская церковь” Ренан пытается предсказать, как бы развивались события, если бы история в свое время не покончила с сектой иудео-христиан: “Если бы христианство осталось еврейской сектой, оно бы сочинило бы себе маленький Талмуд, никогда бы не оставило Торы. Родственники Иисуса сделались бы со временем религиозной аристократией, невыносимой и пагубной для дела Иисусова. Как почти все потомки великих людей, они бы считали себя потомками его гения или святости; стали бы пренебрежительно обращаться с теми, кого Иисус, с гораздо большим правом, считал бы своей духовной семьей. Как наследники того или другого знаменитого писателя, они бы захотели удержать для себя то, что было продумано и прочувствовано для всех. Смиренный Иисус сделался бы, таким образом, началом тщеславия в пользу нескольких глупцов. “Desposyni” (родственники Господни) были бы убеждены, что их двоюродный прадед проповедовал и был распят собственно за тем, чтобы им обеспечить религиозные звания и синагогальные почести. Иисус, по-видимому, опасался этого важного недоразумения. Однажды, простерши руку свою на учеников своих, он сказал с совершенною истиною: “Вот матерь моя и братья мои. Ибо кто сотворит волю Отца моего, иже на небесах, тот брат мой, и сестра, и матерь мне” [5].

Поистине Ренан “мудр” как “умная Эльза”! Обратите внимание, как интересно он обвиняет родственников Иисуса, он не приводит против них ни одного компрометирующего факта, но все обвинение строит исключительно в сослагательном наклонении (если бы...): они, мол, не сделались духовной аристократией и не присвоили себе монополию на духовное наследие Христа, но ведь, черт возьми, могли бы, и что тогда? Страшно подумать, гоям пришлось бы приходить на исповедь к евреям! Не лучше было бы поставить главой Церкви “объективного” Ренана, который одинаково не верит ни в Бога ни в черта?

Мы не можем судить, справедливо ли обошлась история с иудео-христианами или нет, какие из существовавших тогда еретиков были более отсталыми, а какие менее; во всяком случае, приговор истории не дает нам права слепо следовать ее курьезам и судить по логике: падший – следовательно, виновный, так как следующими в падении можем оказаться мы. Но прежде Ренана судьбу евреев-христиан предсказал апостол Павел: “Но и те, если не пребудут в неверии, привьются, потому что Бог силен опять привить их. Ибо, если ты отсечен от дикой по природе маслины и не по природе привился к хорошей маслине, то тем более сии природные привьются к своей маслине” (Рим. 11:23-24). Отсюда следует, что этот приговор истории отнюдь не окончательный и ничто не мешает всякому еврею его обжаловать.

Горница Тайной вечери.

В Евангелии от Луки, комната, в которой была приготовлена пасха для Иисуса с учениками и описываемая как “большая и устланная”, названа греческим словом – αναγαιον, которое в русской Библии переводится как “горница” (Лк. 22:12); в книге Деяний апостолов, приписываемой тому же автору, Лука называет верхнюю комнату, в которой собрались ученики Иисуса после Его вознесения, уже другим словом – υπερωον, которое в русской Библии также переводится как “горница” (Деян. 1:13); св. Иероним в своей “Вульгате” оба эти слова переводит латинским словом “Cenacle”. Это свидетельствует о том, что древняя христианская традиция, связывала два события – Тайную вечерю, и собрания апостолов с одним и тем же местом.

Как-то повелось, особенно в практике израильских экскурсоводов, весьма подробно рассказывать об истории этой Святыни, обращая внимание на самые незначительные детали, например, на разностильные колонны, подставленные под готические своды зала, что говорит об их повторном употреблении (см. фото). Это, конечно, интересно, здесь сами камни свидетельствуют о том, сколько раз это место переходило из рук в руки, но за этой захватывающей исторической фабулой обычно забывают упомянуть о прологе, без которого вся эта длинная история просто бы не произошла, и нам бы не пришло в голову интересоваться многочисленными владельцами, о постоянной смене которых может рассказать нам в принципе каждый древний дом. Конечно, не только археологический интерес привлекает сюда набожных пилигримов. Любящие сердца притягивают те места, где они могут в своих мыслях вновь встретиться с Возлюбленным. Так, верных учеников тянет вновь прийти в тот класс, где их любимый учитель преподавал им надолго запомнившиеся уроки. Так давайте и мы вспомним тот урок, который всем нам преподал здесь Иисус.

Что же такое Тайная вечеря и какой урок дал нам тогда Учитель? Все вы помните сказку А. Пушкина “О рыбаке и рыбке”. Помните, как у привередливой старухи все возрастали ее желания, пока она не дошла до того, что потребовала сделаться царицей морской и чтобы Золотая рыбка ей прислуживала? Рыбка отказала чаянию этой женщины и оставила ее у разбитого корыта. Но, представьте себе, что Господь не только не отказывается прислуживать нам, но и хочет, чтобы у нас были как раз именно такие потребности. Ты хочешь быть царицею морской – пожалуйста, будь ею, бери все царство, если, конечно, сможешь. Но что у тебя есть, чтобы удержать его? Что можешь ты ему дать? Чем заставишь себе повиноваться? Как сказал св. Василий Великий: “Человек есть тварь, получившая повеление стать Богом”.

 Эта непостижимая для мирского ума мысль была наглядно продемонстрирована самим Иисусом: “(Иисус) встал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду, и взяв полотенце, препоясался; потом влил воды в умывальницу, и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан. Подходит к Симону Петру, и тот говорит Ему: Господи! Тебе ли умывать мои ноги? Иисус сказал ему в ответ: что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после. Петр говорит Ему: не умоешь ног моих вовек. Иисус отвечал ему: если не умою тебя, не имеешь части со Мною. Симон Петр говорит Ему: Господи! не только ноги мои, но и руки и голову. Иисус говорит ему: омытому нужно только ноги умыть, потому, что чист весь; и вы чисты, но не все. Ибо знал Он предателя Своего, потому и сказал: не все вы чисты. Когда же умыл им ноги и надел одежду Свою, то, возлегши опять, сказал им: знаете ли, что Я сделал вам? Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я точно то. Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу: ибо Я дал вам пример, чтоб и вы делали то же, что и Я сделал вам. Истинно, истинно говорю вам: раб не больше господина своего, и посланник не больше пославшего его” (Ин. 13:4-16).

Иной эпизод Тайной вечери, но в том же духе приводит евангелист Лука: “Был же спор между ними (учениками), кто из них должен почитаться большим. Он же (Иисус) сказал им: цари господствуют над народами, и владеющие ими благодетелями называются; а вы не так: но кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий, как служащий. Ибо кто больше: возлежащий, или служащий? не возлежащий ли? А Я посреди вас, как служащий” (Лк. 22:24-27).

Здесь Иисус явно противопоставляет ценности Своего учения ценностям мира сего, где “цари господствуют над народами, и владеющие ими благодетелями называются”. Как можно применить к учению Христа крылатую фразу Людвига Фейербаха, что: “...не Бог создал человека по своему образу, как значится в Библии, но человек создал Бога по своему образу” [6]? Нет и не было здесь человеческого подобия, здесь Дух иного мира. Как писал Николай Бердяев: “Но в Боге и в Его отношении к человеку и миру нет ничего похожего на социальные отношения людей, к Богу неприменима низменная человеческая категория господства. Бог не господин и не господствует. Богу не присуща никакая власть, Ему не свойственна воля к могуществу, Он не требует рабского поклонения невольника. Бог есть свобода, Он есть освободитель а не господин. Бог дает чувство свободы, а не подчиненности. Бог есть дух, дух же не знает отношений господства и рабства. Бога нельзя мыслить ни по аналогии с тем, что происходит в обществе, ни по аналогии с тем, что происходит в природе. ...Не Бог поработил человека, Бог есть освободитель, поработила теология, теологическое прельщение. И по отношению к Богу возможно было идолопоклонство. ...В истории человеческого богосознания нередко диавола принимали за Бога...” и далее: “Царство Божие есть безвластие и свобода, на него не переносятся никакие категории властвования, царство Божие есть анархия” [7]. (Разрядка моя С. Б.).

Царство Христово поистине не от мира сего, это есть, по выражению Д. Мережковского, “перевернутый мир”. Весь смысл Нового Завета – приготовить верующего для этого незнакомого и чуждого ему пока мира, но мира необходимо грядущего, независимо от того, хотят ли его или нет. И начало Новому Завету было положено здесь, в этой горнице. С тех пор Новый Завет стал постепенно разрушать старый мир и создавать новый. Он породил новое вероучение – христианство, ставшее единственной религией, которая воспитывала верующих не на примерах героев, осуществляющих блестящие победы, справедливую месть, проявляющие доблесть, отвагу, ум и т. п. Все притчи и сказания в христианском предании апеллируют к состраданию. Это была безусловно разрушающая религия, но она не была религией ресантимента, т. е. формой тайной борьбы побежденного народа, против более сильных и более достойных победителей, как это учение понимает Фридрих Ницше. Идея такого народа, как показывает история, – месть, воздаяние, а никак не сострадание. Примеры тому мы можем найти как в Ветхом, так и в Новом Завете. Так заканчивается знаменитый 136-й Псалом “При реках Вавилона”: “Дочь Вавилона, опустошительница! блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень” (Пс. 136, 8-9). Тот же мотив мы слышим в Откровении Иоанна, грозящим судом над Вавилонской блудницей. Наоборот, идеи о сострадании появляются у господствующих классов. Им нет необходимости вызывать у кого-то жалость к себе, напротив, в умении входить в положение другого и в служении ближнему они видят истинное господство над ними. Пример такого господства-служения дает людям Сам Бог, постоянно насыщая всю природу Своей энергией, ибо без нее она давно бы погибла в энтропии. По примеру Своего Отца, Свое бескорыстное служение людям и “чистым” и “нечистым” оказывал Иисус и завещал Своим ученикам следовать Его примеру.

Подлинно господствовать может только тот, кто может что-то дать. Если бы хозяин не кормил свою собаку, не любил бы ее, не ухаживал за нею, она бы для него оставалась волком в клетке. Какой же здесь ресантимент? Или своим состраданием к животным, человек хочет расслабить их “доблестную и благородную” звериную сущность? Если бы Ницше был последовательным, он должен был бы отнести к жалким побежденным неудачникам и римского сенатора Луция Аннея Сенеку, и императора Марка Аврелия, проповедовавших стоицизм. Римские стоики не знали Христа (хотя есть легенда, что Сенеку обратил в христианство апостол Павел), но не обязательно знать Христа по плоти, чтобы воспринимать Его Слово по духу. Не знал Иисуса также и китайский мудрец Лао Цзы, который учил: “Реки и моря потому могут властвовать над равнинами, что они способны стекать вниз. Когда [совершенномудрый] желает возвыситься над народом, он должен ставить себя ниже других. Когда он желает быть впереди людей, он должен ставить себя позади других” [8].

Это Слово, тихо сказанное в Сионской горнице, резонансом отозвалось по всему миру, проникая во все религии, включая и языческие. Определенным образом отозвалось Оно и в иудаизме. Так, в Мехилте приводится один эпизод из жизни раббана Гамлиэля: “Когда р. Гамлиэль раз задал пир мудрецам и все ученые Израиля возлежали вокруг стола, он встал и начал им прислуживать.

–      Мы не достойны, чтобы ты нам прислуживал, – заметили ему мудрецы.

–      Оставьте его, – отозвался р. Исаак, – пусть прислуживает: ведь особа познатнее р. Гамлиэля тоже прислуживала людям.

–      Кто эта особа? спросили его.

–      Наш праотец Авраам, – отвечал он, – достойнейшая особа мира сего, а прислуживал он ангелам, приняв их за смертных, за арабов-идолопоклонников. Тем паче может р. Гамлиэль прислуживать мудрецам, изучающим Тору. Тогда р. Цадок вмешался в разговор и сказал: Нам известно, что особа повыше Авраама и р. Гамлиэля тоже прислуживает людям.

–      Кто это? – спросили его.

–      Верховный Промысел, – ответил он, который ежечасно доставляет пропитание всем обитателям мира, по мере их нужды, и милостиво кормит до сыта все живущее, не только достойных и праведных, но и нечестивых, что же говорить о р. Гамлиэле?” [9].

Есть предание, повествующее о том, что Гамлиэль, учитель первомученика св. Стефана и апостола Павла, в конце жизни также уверовал в Христа. Его могила почитается христианами около Бейт Шемеша. Там же была и могила св. Стефана, тело которого, по преданию, было перенесено раббаном Гамлиэлем с Сиона в его родовое поместье Кфар Гамала, на этом месте сейчас стоит маленькая салезианская церковь в память св. Стефана и его учителя Гамлиэля (см. монастырь Бейт Джамал). В 415 году мощи первомученика св. Стефана были перенесены обратно в Сионскую церковь из Кфар Гамала и находились здесь до тех пор, пока императрица Евдокия в 460 году не закончила строительство новой базилики в честь святого и не перенесла туда его останки. Но пилигримы периода крестоносцев свидетельствовали о наличии гробницы св. Стефана в церкви, наряду с гробницами Давида и Соломона.

Иоанн Вюрцбургский в 1165 году так описывает Сионскую горницу: “Эта горница была устроена на Сионской горе, в том самом месте, где Соломон, как говорят, когда-то построил чудесный дом, который упоминается в Песни Песней: “Вот одр его – Соломона: шестьдесят сильных вокруг него, из сильных Израилевых” (Песн. 3:7). Эта горница на верхнем этаже широка и просторна, достаточно просторна, чтобы вместить Тайную вечерю Господа со Своими учениками. ...Тогда как трапеза имела место на верхнем этаже этого дома, то по той же мистической причине нижний этаж этого дома вполне соответствовал, чтобы дать пример смирения в умывании ног ученикам. ...В левой части этой церкви, на верхнем этаже, находится изображение трапезы, и в нижней части, так сказать, в крипте, показана картина умывания ног ученикам” [10]. Там же (в крипте) он упоминает изображение явления воскресшего Христа Фоме. Теодорик в 1170 году пишет, что там “стоит алтарь в том месте, где Фома коснулся бока Христа по Его Воскресении, и по этой причине его называют “Палец” [11].

Среди многочисленных легенд, сложившихся в эпоху крестоносцев, горница Тайной вечери подарила миру еще одну, ставшую излюбленной темой средневековых рыцарских баллад. Это легенда о Граале – той самой чаше, из которой пил Сам Иисус, сидя с апостолами в канун Пасхи. Грааль был потиром первой литургии. Древнейшие упоминания о чаше Христовой мы находим в “Путнике” пилигрима из Плаченцы, который видел ее в Храме Гроба Господня: “Там же находится губа и трость, о которых читается в Евангелии, с этой губы мы пили воду; [там же] и чаша из оникса, которую [Господь] благословил на вечери, и многие другие чудеса...” [12]. Есть также свидетельство Аркульфа: “Между этой Голгофской базиликой и мартириумом находится некая экзедра, где есть чаша Господня, которую он, благословив собственноручно на вечери, накануне страданий, сам, участвуя в трапезе, передал трапезующим апостолам. Эта серебряная чаша имеет мерою Галльский секстарий и имеет в себе две ручки, прикрепленные друг против друга с обеих сторон” [13]. Но в последующие века легенда получила более романтическое развитие. Говорили, что сам сосуд был вышлифован из чистого изумруда и обладал чудодейственной силой. В него же Иосиф Аримафейский собрал кровь Господа, вытекшую из Его ран. Затем этот старый еврей, похоронив Иисуса, оставил свой синедрион и отправился с сосудом в Британию, где установил его на недоступной горе Монтсальват, а уже его ученик, рыцарь Титурель построил для Грааля прекрасный храм. Каждый год, в страстную пятницу с неба спускался ангел, чтобы возобновить чудодейственную силу Грааля. Целый сонм рыцарей служил ему. ...Легенда о рыцаре Парсифале, послужившая основой для либретто одноименной знаменитой оперы Рихарда Вагнера, была тесно связана с преданиями дома Анжу, королевская династия которых происходит из рыцарей Грааля.

Может быть, также и поэтому в XIV веке король Сицилии Роберт Анжуйский (1309-1345) купил у султана Дамасского (или Египетского султана Малека эн-Насера Мухаммада [1310-1341]) весь участок с развалинами и горницей. В 1342 году францисканцы построили здесь церковь, сделав значительную реставрацию в горнице Тайной вечери и в этом виде, почти без изменений, она сохранилась по сей день. Большая комната горницы, выполненная в готическом стиле, была посвящена Тайной вечери, меньшая, восточная – Пятидесятнице, сошествию Святого Духа на апостолов (в 1948 году в купол над этой комнатой попал снаряд, и вход туда прекратился). Рядом с лестницей, ведущей в синагогу к “гробнице Давида” на первый этаж, сохранилась интересная колонна, мраморная капитель которой изображает птенцов пеликанов, клюющих тело своей матери (см. фото). Когда пеликаны кормят своих птенцов, то, как известно, приносят им пищу во рту, птенцы лезут так глубоко в клюв, что создается впечатление, будто они питаются внутренностями своих родителей. Я не знаю, насколько это верно с точки зрения экзегетики природы, но некоторые христиане усмотрели здесь параллель с Иисусом и таинством Евхаристии, когда Господь во имя спасения Своих чад отдает им на поедание Свое Тело и Кровь.

 В 1524 году турки окончательно изгоняют францисканцев из Кенакулюма и все здание превращают в мечеть. В 1928 году мусульмане построили михраб также и на втором этаже, т. е. в горнице Тайной вечери (см. фото).

Гробница Давида.

Одной из причин возникновения настоящей традиции могли послужить слова апостола Петра, произнесенные им на собрании апостолов, по преданию состоявшемся в настоящей горнице: “Мужи и братья! да будет позволено с дерзновением сказать вам о праотце Давиде, что он умер и погребен, и гроб его у нас до сего дня” (Деян. 2:29). Древняя христианская экзегетика, привыкшая толковать священные тексты буквально, не могла понять слово “у нас” иначе, как “у нас в доме, на этом самом месте”. Следуя этой традиции, крестоносцы в XII веке установили здесь кенатофий – пустую гробницу в честь Давида. И сейчас под бархатным занавесом, покрывающим этот кенатофий можно увидеть высеченную лилию в готическом стиле – символ Франции. Дело в том, что к этому времени месторасположение известных всем когда-то могил царей было начисто забыто, и всякие свидетельства о них были стерты с лица земли. Но, так как было известно, что царь Давид похоронен в Городе Давидовом, а город Давида есть Сион, то вместе с перемещением этого названия из Нижнего города в Верхний, вслед за ним перекочевала и традиция царских гробниц.

Память о царских могилах исчезла еще, по-видимому, в византийскую эпоху, так как, по одной из традиций ранних христиан, местом захоронения Давида считался Вифлеем, вероятно, основанием тому послужило Евангелие от Луки, где Городом Давида называется Вифлеем: “Пошел также Иосиф из Галилеи из города Назарета в Иудею, в город Давидов, называемый Вифлеемом, потому что он был из дома и рода Давидова” (Лк. 2:4). О гробнице Давида в районе Бейт Лехема свидетельствует анонимный пилигрим из Бордо 333 года, в своем “Путнике” он пишет, что невдалеке от Вифлеемской базилики “памятник Иезекииля, Асафа, Иова, Иессея, Давида, Соломона, и при спуске в пещеру, с боку надписаны вышеупомянутые имена еврейскими буквами” [14]. По свидетельству Эгерии, сохранившемуся в “Книге о Святых местах” Петра Диакона, также упоминаются могилы царей: “В долине же, что в Вифлееме, находятся и горбницы царей иудейских” [15]. Пилигрим из Плаченцы также пишет: “Прямо в пол-милиарие от Вифлеема, в базилике, ниже города, почивает в теле Давид, вместе и Соломон, его сын, две могилы. Базилика же зовется у святого Давида. И младенцы, избиенные Иродом, имеют могилу в этом месте и почивают вкупе; могила отпирается и видны их кости” [16]. Есть описание епископа Аркульфа (670 г.): “...гробница Давида ...она находится по середине пола церкви, без всякого поставленного на верху украшения, и окружена сверху низкою пирамидою из камней, с ярко светящей на верху лампадой. Эта церковь находится за городскою стеною, в долине, которая с северной стороны примыкает к Вифлеемской возвышенности” [17].

Итак, как видим, все свидетельства византийского периода и вплоть до крестоносцев, говорят о царских гробницах в районе Вифлеема. Где же истинное местоположение гробницы Давида, по сей день никто не знает. В прошлом веке французские исследователи полагали, что могила Давида была в той пещере, где сейчас можно увидеть остатки прекрасного некрополя царской семьи из Адиабены, принявшей иудаизм и переселившейся в Иерусалим незадолго до его падения в 70 году. Эти гробницы были настолько богаты и прекрасны, что греческий историк Паузаниас ставил их на второе место после Галикарнасского мавзолея (одного из семи чудес света), поэтому велик был соблазн отнести их к усыпальнице еврейских царей. Но, судя по Библейским и древним еврейским источникам, истинное расположение гробниц должно быть где-то в районе Силоамского бассейна, где сейчас арабская деревня Силуан. Из книги Неемии следует, что гробницы Давидовы находились внизу, у стен города: “...за ним чинил (стены) Неемия, сын Азбука, начальник полуокруга Беф-цурского, до гробниц Давидовых, и до выкопанного пруда, и до дома храбрых” (Неем. 3:16). Есть предположение, что одной из причин изгиба Силоамского туннеля, была необходимость обойти могилы царей, которые располагались прямо между источником Гихон и Силоамским бассейном, но пока еще это место детально не исследовали.

Еще в начале нашего тысячелетия, гробница Давида, судя по всему, была хорошо известным в Иерусалиме монументом, если даже апостол Петр, как упоминалось выше, ссылается на нее в своей проповеди. Наиболее подробные сведения о царских гробницах дает нам Иосиф Флавий. Так он описывает их историю: “Сын Давида, Соломон, блестящим образом похоронил отца в Иерусалиме и не только устроил ему обычные царские похороны со всею им подобающей торжественностью, но и опустил в его могилу несметное количество драгоценностей, об обилии которых можно себе составить некоторое представление по следующему: Когда тысячу триста лет спустя первосвященник Гиркан, подвергаясь осаде со стороны сына Димитрия, Антиоха, прозванного благочестивым, хотел откупиться от осады деньгами и нигде не мог найти требуемой суммы, то он открыл часть склепа Давида и вынул оттуда три тысячи талантов, которые и вручил Антиоху, чтобы освободиться от осады, как мы уже рассказали в другом месте. По прошествии опять таки многих лет царь Ирод в свою очередь вскрыл гробницу Давида и также извлек из нее массу денег. Впрочем ни Гиркан, ни Ирод не добрались до самых гробов царей, так как эти гробы были так искусно зарыты в землю, что, при входе в мавзолей, нельзя было догадаться, где они находятся” [18].

Далее он подробно пишет об ограблении гробницы Иродом: “Расходовавши большие деньги на внешние и внутренние дела царства, Ирод как то узнал, что предшественник его Гиркан, открыл гробницу Давида и похитил оттуда три тысячи талантов серебра, но что там осталось весьма много денег, которыми можно было покрыть все расходы; поэтому он долго обдумывал план воспользоваться этими суммами. И вот однажды ночью он с большими предосторожностями, чтобы никто из граждан не узнал о том, распорядился открыть гробницу и в сопровождении преданнейших друзей своих вошел в нее. Впрочем денег, подобно Гиркану, он тут не нашел, но зато обрел огромное множество золотых украшений и разных драгоценностей. Все это он взял себе. Желая основательно ознакомиться с содержимым склепов, он захотел проникнуть глубже в гробницы, к тому самому месту, где покоились тела Давида и Соломона. Тут однако погибли двое из его оруженосцев как говорят от пламени, которое вылетело на них, когда они сделали попытку проникнуть внутрь склепа. В полном ужасе Ирод выбежал из склепа и затем распорядился воздвигнуть, в знак умилостивления Предвечного, памятник из белого камня при входе в гробницу” [19].

Традиция, определяющая могилу, находящуюся под горницей Тайной Вечери, как могилу Давида, существует не более тысячи лет. Впервые из христианских историков о ней упоминает Раймонд в 1100 году. Но интерес евреев к этой могиле был пробужден легендами, которые в 1167 году рассказал рабби Авраам Иерусалимский еврейскому путешественнику Беньямину из Туделлы. Эти легенды, возможно, связанные с преданием об ограблении могил царем Иродом, упомянутым Иосифом Флавием, на протяжении веков лелеяли веру в несметные сокровища и таинственную силу, что якобы содержат в себе легендарные царские могилы. Так, Беньямин из Туделлы в 1173 году писал:

“Перед Иерусалимом лежит гора Сион, на которой нет других зданий, кроме одного назорейского (христианского) храма. ...На горе Сионской погребены члены дома Давидова и цари, после него царствовавшие; но гробниц их нельзя найти. Пятнадцать лет тому назад, обрушилась стена храма на Сионской горе. Патриарх приказал священнику восстановить храм и сказал: возьми камни из древней стены Сиона и отстрой храм. Так и поступил священник, нанял за известную плату рабочих до 20 человек, которые стали вынимать камни из фундамента сионской стены. Между этими рабочими были два задушевные друга и однажды один из них сделал другому угощение, после чего они отправились на работу. Когда смотритель спросил их: “почему вы пришли так поздно?” они отвечали: “тебе все равно; мы сделаем свое дело в то время когда товарищи наши будут обедать”. Начав затем вынимать камни, они под одним камнем нашли отверстие, ведущее в пещеру, и сказали друг другу: “пойдем, посмотрим, нет ли там сокровищ”. Войдя в пещеру, они шли все далее и далее, пока не достигли большого портика, построенного на мраморных колоннах и украшенного золотом и серебром. Там они нашли стол, на нем золотой скипетр и золотую корону. Это была гробница Давида, царя израильского. По левую ее сторону такая же гробница Соломона и далее гробницы других царей иудейских, здесь погребенных. Там были также сундуки запертые и никто не знал, что в них находится. Когда эти два рабочие хотели войти внутрь портика, то внезапно поднявшийся из отверстия пещеры бурный ветер повалил их на землю и они лежали, как мертвые, до вечера. Затем поднялся другой ветер и человеческим голосом закричал им: “встаньте и выходите отсюда”. Испуганные, они поспешили выйти, пришли к патриарху и все подробно ему рассказали. Патриарх позвал к себе р. Авраама Хасида (набожного), аскета Аль-Константини, который был один из оплакивавших Иерусалим; рассказал ему все слышанное от вышедших из пещеры двух рабочих. Р. Авраам, отвечая ему, сказал, что это действительно гробницы дома Давидова и царей иудейских. На другой день послали за означенными рабочими, но нашли их лежащими в постели и они со страхом сказали: “мы больше туда не пойдем, ибо Господь видимо не хочет никому показывать это место”. Потому патриарх приказал заложить вход в пещеру и скрыть это место от людей навсегда. Р. Авраам Хасид сам рассказал мне всю эту историю” [20].

В дальнейшем народная фантазия породила еще множество легенд, повествующих о случайном проникновении некоторых смельчаков в эти таинственные пещеры. Само собой разумеется, что все это время вход в пещеру был наглухо закрыт и власти ни разу не разрешили ни одной живой душе проникнуть туда. Но в 1864 году турецкие власти поручили итальянскому инженеру Э. Пиеротти, служившему при Иерусалимском муниципалитете, исследовать пещеру и провести там археологические раскопки. Он открыл под саркофагом вход в пещеру, провел тщательные исследования и сделал ее чертеж. Его исследования доказали, что пещера не имеет никакого отношения к царским гробницам.

Евреи же настолько поверили этим легендам, что начали совершать паломничества и искали любые средства, чтобы овладеть этим местом. Но своей цели они никак добиться не могли, а все их усилия закончились тем, что весь Кенакулюм перешел в руки мусульман. Первое такое изгнание францисканцев из капеллы Давида произошло в 1429 году, что повлекло за собой в качестве отместки новую волну репрессий против евреев в Европе. В это же время, при мамелюкском султане Э Чагар эд-Дине, в южной стене капеллы был построен михраб. Затем усилиями венецианских денег и путем дипломатии кустодии вновь овладели Святыней. Но ненадолго, при любом изменении политической ситуации мусульмане изгоняли монахов из их резиденции на Сионской горе, но и окончательно прибрать к своим рукам это место мусульмане не решались из опасения, что там-де когда-то было кладбище, а строить мечети на кладбищах им было запрещено. Тем не менее еще в мамелюкскую эпоху они построили напротив Давидова кенатофия михраб и периодически молились там. Наконец, с завоевания Палестины турками, мусульмане окончательно изгоняют христиан из этой Святыни. На этот раз (в 1521 году), они нашли “законный” повод отобрать Кенакулюм. Они поняли, что царь Давид – это упоминаемый Кораном пророк Дауд, значит сие место является Святыней ислама, и по этой причине неверные не могут более осквернять его своим присутствием. Бедные францисканцы вынуждены были перебраться в соседнюю пекарню, где они собирались еще какое-то время, но затем они были выселены и оттуда. Им пришлось приобрести у грузин монастырь “эль-Амуд”, который они назвали “Сан Савийор” (Спаситель), который впоследствии становится их главной резиденцией в Палестине. Только в 1936 году францисканцы снова вернулись на Сионскую гору, выкупив обратно свою старую пекарню, которую они перестроили в большой монастырь Святого Франциска.

Мусульмане все время своего правления не разрешали неверным посещать нижнюю комнату с могилой пророка Дауда, а позволяли им молиться на верхнем этаже, где был установлен такой же саркофаг. Но для особо важных персон, видимо, делались исключения. Так, известно, что в 1839 году могилу Давида посетил Моше Монтефиоре. В 1855 году, во время засухи, мусульмане сами попросили евреев прийти и помолиться своему царю, о прекращении бедствия.

В настоящее время могила Давида принадлежит еврейской синагоге, и доступ к ней открыт для всех желающих. На саркофаге размещены короны Торы – реликвии, которые были вывезены из разных синагог Европы, разрушенных нацистами во время Катастрофы (см. фото). В одном из смежных помещений этого древнего комплекса разместился небольшой музей, где можно увидеть предметы утвари, относящиеся к эпохе царствования Давида и предметы, связанные с традицией почитания царя.

Осмотрев достопримечательности нижних помещений, можно подняться по лестнице на крышу. Купол на крыше, покрытый свинцовыми листами, находящийся точно над традиционной могилой Давида и мусульманский минарет – построены в XVI веке. На ограде, окружающей крышу, установлена мемориальная плита – памятник жертвам еврейского квартала, погибших во время Войны за независимость. Их имена высечены на плите.

Церковь Успения Богородицы “Дормицион”

Как мы уже говорили, в 383 году византийцы построили свою церковь на Сионе, вероятно, рядом с Горницей Тайной вечери, которая все еще принадлежала иудео-христианам, и назвали ее “Церковью столба”. Столб бичевания, принесенный из дома Каифы, был размещен в центре зала. Испанская монахиня Эгерия в 385 году описывает особые богослужения, проводимые в этой церкви по великим праздникам. Она же отождествляет это место с пасхальным явлением Иисуса и событиями на Пятидесятницу, когда апостолы, осененные Святым Духом создали здесь первую независимую христианскую общину. Именно поэтому сия церковь стала называться “Мать всех церквей”. В 415 году епископ Иоанн II расширил церковь и назвал ее “Агиос Сион” (Святой Сион). Сожженная персами в 614 году “Мать всех церквей”, спустя несколько лет, восстанавливается патриархом Модестом. С VII века в этой церкви начали почитать один камень, на котором, по преданию, скончалась Дева Мария. Патриарх-поэт Иерусалима Софроний в деталях описывает камень в базилике, на котором “Дочь Господня” уснула для земной жизни вечным сном, что окончательно связало Святыню с местом Успения Богородицы. Дормицион – современное название храма – означает Успение на латинском языке. В 670 году гальский епископ Аркульф сделал чертеж церкви на восковой дощечке, где видно одно строение, обращенное к востоку, Кенакулюм – на юго-восточной стороне, и скалу Успения – на северо-западной стороне. В 870 году церковь упоминает в своем “Итинерарии” Бернард Мудрый: “Кроме того, в городе есть также и другая церковь, к югу, на горе Сион, называемая Церковью св. Симеона, где Господь умыл ноги Своим ученикам. В ней висит терновый венец Господень, и здесь, как говорят, умерла Святая Мария” [21].

В 1009 году церковь Агиос Сион снова подверглась разрушению со стороны фанатиков аль-Хакима. Когда крестоносцы овладели Иерусалимом, то все Святыни, связанные с Сионской горой, они объединили в один грандиозный храм, который выстроили над остатками прежних церквей и назвали его “Церковью Святого Духа” или “Церковью Святой Марии Сионской”. Эта церковь, как мы уже упоминали, включала в себя целый комплекс Святынь. В северном нефе стоял кувуклий в память об Успении Марии, а с южной стороны к церкви примыкал Кенакулюм – двухэтажное святилище, состоящее из двух капелл – одна над другой и связанные между собой винтовой лестницей из тридцати ступеней. Верхняя капелла была посвящена Учреждению Евхаристии и Сошествию Святого Духа на апостолов. Яркая мозаика изображала сцены Тайной вечери и Пятидесятницы. Нижняя капелла называлась Галилейской и была посвящена Умовению ног и Явлению воскресшего Иисуса апостолам. Английский пилигрим Зевульф в 1103 году так описывал место: “В этой церкви есть часовня на том месте, где скончалась блаженная Мария; на другой стороне церкви – часовня на том месте, где Господь наш Иисус Христос по воскресении в первый раз явился апостолам, и часовня эта называется Галилеей, как он сам сказал апостолам: когда воскресну, предварю вас в Галилее; место это называлось Галилеей, потому что там часто пребывали апостолы, называвшиеся Галилеянами” [22].

 Здесь же, по преданию, упомянутому тем же Зевульфом (см. Бейт Джамаль), был похоронен первомученик Стефан. С этой комнатой также связывают и то место, где в 50 году произошел так называемый Апостольский Совет, провозгласивший свободу верующих от еврейских обрезаний и очищений, здесь, как пишет Зевульф, апостолы “составили Символ веры”.

Эта церковь упоминается в “Хождении игумена Даниила”, написанном в 1106 году: “А на друзей стране тоа же церкве, к западу лиць есть другая храмина на земли низка, тем же образом, и ту в той храмине преставилася Святаа Бо­городица. И то все ся деяло (и все это совершилось) в дому Иоанна Богословца” [23].

Иоанн Фока, посетивший Иерусалим в 1185 году, так описывает Святыню в последние годы власти крестоносцев: “А святый Сион, находится впереди святого града, он лежит на правой стороне его. Вот его описание. Перед вами крепость, в которой находится святый Сион, матерь церквей; это громадный храм с цилиндрическою крышею. При входе в Красные врата, на левой стороне есть дом Св. Иоанна Богослова, в котором Пресвятая Богородица пребывала по воскресении (Спасителя); здесь она и опочила. На этом месте, есть келлия, огражденная железными решетками, и на месте, на котором она предала свою всесвятую душу Сыну и Богу, находятся два выпуклых кружка. Направо от сего храма у правой части алтаря есть горница, восход в которую имеет шестьдесят одну ступень. Храм этот о четырех куполах с труллом. В левой части горницы видно то место, где была Владычня вечеря, а в углублении алтаря сошествие Святого Духа на апостолов. В нижней части сего храма было омовение ног. Насупротив сего есть тоже храм, где был дом, в который Христос вошел к апостолам дверем затворенным” [24].

В 1219 году почти все здание церкви, за исключением Горницы Тайной вечери, которую в XIV веке удалось приобрести францисканцам, по приказу дамасского султана Малека аль-Муатема было разрушено мусульманами. На месте же самой церкви с 1219 по 1898 год не было построено даже часовни, посвященной Успению, хотя поклонение паломников этому месту ни разу не прекращалось.

В 1898 году германские католики приобрели этот участок земли при посредстве императора Вильгельма II. Официальным собственником этого участка с тех пор считается Германское общество Святой Земли, где президентом является всегда архиепископ Кёльна. Император Вильгельм, присутствуя при начале строительства, сам лично положил первый краеугольный камень нового здания. В качестве проекта был принят план архитектора Кёльна Генриха Ренарда, который был задуман как модель каролингского собора Экс ла Шапель (Aix-la-Chapel). Но решающую роль в строительстве играл Фр. Мауритиус Гислер, под чьим непосредственным руководством осуществлялись все работы (см. фото). Ему же принадлежат эскизы мозаичного пола ротонды. В результате смешения различных художественных идей, здание приняло весьма оригинальную форму, как бы нащупывая новый, специфически иерусалимский архитектурный стиль. Здесь сочетаются элементы византийской капеллы с мусульманской архитектурой мамелюкского периода. Есть что-то общее с мамелюкским медресе в фасаде церкви, например, такие элементы, как чередование белого и розового камня, каменные скамейки по бокам главного входа (см. фото). А что касается колокольни, то она представляет собой, по-моему, типичный мусульманский минарет (см. фото).

Внутреннее оформление церкви отличается еще большим полистилизмом и даже эклектикой. Но некоторые детали в отдельности представляют собой определенный художественный и богословский интерес. Я думаю даже, что если где и может быть оправдана эклектика, то это именно в этом месте. Во-первых, потому, что оно сочетает в себе много самых разных традиций: и Успения Богородицы, поэтому церковь должна как-то говорить о Ней; и месту рождения Христианской Вселенской Церкви, и говорить об этом должен “всяк сущий в ней язык”; она должна продемонстрировать преемственность традиций и рассказать об основах христианского богословия; потом, наконец, она сооружена и в память о Тайной вечери, когда Господь ужинал вместе со Своими учениками, поэтому не удивляйтесь, обнаружив внутри церкви кафе (см. фото). Пожалуй, это единственный в мире храм, имеющий внутри такое заведение, но здесь это оправдано, так как и во времена Иисуса здесь неподалеку было нечто вроде банкетного зала, предоставляемого в аренду. Во-вторых, разнообразие стилей оформления связано также и с тем, что, поскольку эта церковь построена не только на деньги одной Германии, но и на пожертвования других христианских общин из различных стран мира (подробнее о них ниже), то естественно, эти национальные общины должны были выразить свои индивидуальные традиции и характер в принадлежащих им алтарях.

Весьма примечательна в художественно-философском отношении мозаика пола, которая выполнена Бернардом Гауэром по эскизам Гислера на средства, пожертвованные аббатству доктором Лютвином фон Бох-Галхау. Главная идея мозаики выражает действие Слова Господня в пространстве и во времени. В центре изображены три сплетенных кольца с греческими словами ΑΓΙΟΣ, ΑΓΙΟΣ, ΑΓΙΟΣ, что значит Свят, Свят, Свят – славословия серафимов Господу Саваофу из книги Исаии (6:3). Эти три кольца символизируют Бога – Святую Троицу (см. фото). От Него исходят как бы лучи, проходящие через различные круги и сферы, которые могут означать различные периоды истории, в которых сила Слова проявляла особую активность. Самый значительный период человеческой истории в этом отношении – это круг пророков, который состоит как бы из двух колец. На первом написаны имена четырех больших пророков, и на втором – двенадцать малых. Здесь, я думаю, нам следует несколько отклониться от описания церкви и поговорить о пророках, так как тема сия наглядно выражена в архитектуре этого храма.

Пророки.

По мнению философа Карла Ясперса, эпоха пророков была переломной и определяющей для рождения духовного облика современного человечества. Эту эпоху он назвал осевым временем. По его мнению, Божественное Слово, сконцентрировавшись в Палестине, охватило собой почти все более-менее развитые цивилизации в эпоху между VIII и V веком до н. э. Именно в этот период в разных концах планеты рождаются умы, которые в той или иной форме проповедуют идеи монотеизма. Это эпоха Платона и Аристотеля, Будды и Заратустры, Лао Цзы и Конфуция. Даже такой закоренелый идолопоклонник, как Навуходоносер, объявляет главного бога Вавилона Мардука единственным божеством, при том что весь остальной пантеон богов являются его ипостасями.

Но значит ли, что этой эпохой должно завершиться само понятие пророчества как явления? Я думаю, что нет, и большинство богословов придерживаются того же мнения. Но весь вопрос в том, как различить подлинного пророка от лжепророка и шарлатана? Ведь Бог не дает Своим пророкам мандата, поэтому многие богословы видят определение Божественной избранности, как исключительную привилегию Церкви. Так, например, О. А. Тярк пишет: “...я уверен, что Церковь может распознать того, кто призван, и сделать правильный выбор. Некоторые не верили в призвание и избрание Павла на служение Господом. Но Церковь верила, верили апостолы (но не все С. Б.), был убежден в этом и сам Павел” [25]. Хотя в данном случае Церковь и сделала правильный выбор, сам же метод определения пророка мнением большинства, представляется довольно-таки опасным, ибо некоторые лжепророки не раз принимались всей Церковью за истинных. Даже Тора учит несколько иным критериям: “И если скажешь в сердце твоем: «как мы узнаем слово, которое не Господь говорил?» Если пророк скажет именем Господа, но слово то не сбудется, то не Господь говорил сие слово, но говорил сие пророк по дерзости своей, не бойся его” (Втор. 18:21-22). Но порой люди слишком поздно убеждаются, что пророк был прав, не всегда нужно ждать, сбудутся ли его предупреждения или нет, есть и другой способ проверки – это сердце, самый лучший индикатор истинности, ибо там у каждого находится Слово Господне, с которым нетрудно сличить слова пророка. Слова лжепророка никогда не апеллируют ни к сердцу, ни к совести, они адресованы к нашим звериным инстинктам, к плотским вожделениям, к лукавому корыстному уму.

Мудрость древней Церкви учила, что прежде, чем распознать истинность того или иного пророка, его нужно сперва выслушать! ибо, отвергая изреченные слова, не поняв их, есть риск согрешить против Истины. Чтобы избежать хулы на Святого Духа, членам Церкви прежде всего предписывалось не проверять и не обсуждать пророка, когда он говорит в духе. Эти поучения были записаны в древнейшем документе Христианской Церкви “Учении двенадцати апостолов” или, как его иначе называют, “Дидахе”, там написано следующее: “…и каждого пророка, говорящего в духе, не проверяйте и не обсуждайте его: потому что всякий грех будет прощен, а этот грех прощен не будет. Однако не каждый говорящий в духе есть пророк, но только если у него нравы Господни. Итак, по нравам будет узнан лжепророк и подлинный пророк. И каждый пророк, назначающий, будучи в духе, трапезу для бедных, да не ест от нее, а иначе он – лжепророк. Каждый же пророк, учащий истине, если сам не делает того, чему учит, есть лжепророк. И каждый проверенный, подлинный пророк, творящий в миру тайну Церкви, но не учащий делать всего того, что сам делает, да не будет вами судим: так как у него суд с Господом; потому что также поступали и древние пророки. Если же кто, будучи в духе, скажет: дай мне денег или чего-то другого, не слушайте его; а если скажет дать для других нуждающихся, то пусть никто его не осуждает” [26].

Этих правил неплохо было бы придерживаться и нашим современникам, чтобы лучше разбираться в разнообразной “пророческой продукции”, выдаваемой “на-гора” многочисленными штатными “пророками” – официозными поэтами, писателями и партийными идеологами, которым политический режим обеспечивает уютную жизнь, снабжая их всем необходимым, наподобие тех двух воронов, снабжавших в пустыне Илию, чтобы не отвлекались мыслями о куске хлеба, но усерднее пророчествовали “на благо общества”. Посмотрите на наших пророков-проповедников, делают ли они то, чему учат? Некоторые даже обнаглели до того, что уже стали и учить тому, что делают, они распространяют Бога как “Герболайф”, но вместо Него стремятся всучить свой фальшивый товар, они призывают нас подчиниться воле Господней, но подразумевают под ней свои корыстные интересы, они призывают к “тшуве” – вернуться в лоно истинной веры, но на самом деле это означает примкнуть к их партии, они откровенно говорят: служи только нам и нашей общине, ибо так будет лучше тебе и нам, забывая, что служить надо только Богу и всякому ближнему, кто нуждается в наших услугах. Эти “пророки” действительно обладают пророческим чутьем относительно того, у кого можно выпросить денег и отнюдь не “для других нуждающихся”.

Особенно много “пророков” сейчас вышло на политическую арену, они уверяют нас, что лучше всех информированы в сложившейся ситуации и могут с высокой точностью просчитать дальнейший путь развития событий, поэтому все их слова обязательно сбываются. Они говорят, что хороший политик должен прежде всего обладать прозорливостью, хотя, насколько я знаю, например, никто из этих реалистов в семидесятые годы и даже в начале восьмидесятых не мог хотя бы гипотетически предположить крах СССР и коммунистического режима, зато презираемые ими непрофессиональные диссиденты, своим сердцем чувствовали приближение конца Империи зла. Да, конечно, прозорливость – вещь в хозяйстве полезная, ею не только политикам стоит обладать. Но отнюдь не все провидцы служат добру, а потому некоторые из них, несмотря на все свои точные расчеты и правильные советы, являются лжепророками, ибо истинный пророк – это не просто мудрый человек, умеющий предвидеть дальнейший ход событий, ведь и предсказания Ахитофела, как мы знаем, тоже всегда сбывались. Пророк же, кроме этого, должен обладать Божественной харизмой. Согласно блестящей экзегетике Пушкина на 6-ю главу книги Исаии, которую он дал в форме стихотворения “Пророк”, признаки пророка следующие: Прежде всего пророк постоянно “томим духовной жаждою”, т. е. ему дано быть “алчущим и жаждущими правды”, но если послушать, о чем говорят современные наши штатные “пророки” в свободное от работы время, то можно заключить, что их духовная жажда вполне удовлетворяется такой “важной” информацией, как результаты последнего футбольного матча “Бейтара” или какой-нибудь иной команды, а говорить в их курилках на другие темы просто считается занудством и верхом неприличия. Исаевско-Пушкинскому пророку, кроме этой неутолимой страсти к правде, даны прозорливость взгляда и тонкий слух – умение слышать и видеть тайное, то, что ускользает от поверхностного взгляда “реалистов”; острый, точно жалящий, беспощадный язык (жало мудрыя змеи) вместо “празднослового и лукавого” языка, льстящего черни краснобайством ходячих популистских ценностей, прославляемых современными “гуманистами” и “патриотами”; пламенное сердце, как “угль, пылающий огнем”, вместо холодно-равнодушного сердца моралистов-менторов. Но прежде всего, для того чтобы “глаголом жечь сердца людей”, пророк должен быть “исполнен волею Господней”, а не волей народа, интересами государства и предписаниями закона, как полагают филистеры.

Есть еще одна характерная черта пророков Божиих, что отличает их от филистерских мудрецов, о которой Пушкин умолчал. Она состоит в том, что пророки, скажем это излюбленным филистерским словом, “хают” все подряд. “Есть критика, а есть “крытика” – так в золотые брежневские времена партийные функционеры отличали свои “конструктивные” рацпредложения, направленные на укрепление и совершенствование существующего строя, от “деструктивных”, обличающих все и вся слов диссидентов. Так же и Библейские пророки Божии в свое время не критиковали существующий строй, они его крыли, и даже порой матом. Так, например, ивритские слова, написанные в книге пророка Осии, звучат несколько покрепче, чем в русском синодальном переводе, дословно следует перевести так: “Иди и возьми себе жену блядующую и детей выблядков, потому что изблядовалась земля сия за спиной от Господа” (Ос. 1:2). Так что в искусстве “хаять” скандалистам диссидентам трудно превзойти Священное Писание. Когда Валерия Новодворская сравнивала советское государство с домом терпимости, а его идеологов с проститутками, то порой, кажется, что в подобных выражениях более подобает разговаривать в институте благородных девиц, нежели с советскими жлобами, к тому же ее сравнение может быть расценено как несправедливое по отношению к проституткам, которые в глазах Господних порой более чисты, чем дщерь Иерусалимская Лорухама (Непомилованная). И здесь нечего критиковать, нужно только называть вещи своими именами, сказать то, что знают все. Да, пророки не критикуют, ибо для них жизнь народа Божия не постановка водевиля в провинциальном театре, где можно вносить конструктивные замечания по поводу режиссуры или игры актеров. Поэтому диссиденты и пророки не могли быть конструктивистами. Всякий конструктивизм при этих обстоятельствах есть грех, как сказал юродивый в “Борисе Годунове” Пушкина: “Грешно молиться за царя Ирода, Богородица не велит”. Христос, однако, велит молиться и за таких царей, но не за их благополучие, а за их покаяние, а покаяние также деструктивно.

И вместе с тем, при всей своей непримиримости, пророки всегда ратовали за свободу слова. Илия благородно предоставил вааловым жрецам высказаться первыми, и все подобные ему рыцари истины не могли себе представить, как это можно кому бы то ни было заткнуть рот или не захотеть слушать. Напротив, лицемеры всегда предпочитали осуждать заочно. Так, справедливый фарисей Никодим возмутился несправедливыми интригами своих коллег против Иисуса: “Судит ли закон наш человека, если прежде не выслушают его и не узнают, что он делает?” (Ин. 7:51). Но, как правило, те, против кого выступали пророки, даже не имеют что сказать, на что можно было бы возражать и с чем спорить. Все, что они говорят – не их. “Есть мнение...”, “В свете решений и постановлений...”, “Наш народ считает...”, “Как большевик, или как еврей, или как христианин, я обязан заявить...” – и тому подобные отговорки, с кем прикажете вести диалог? Не бывает “нашей” головы, она всегда одна и чья-то, спор можно вести с личностью, а личность не может быть ни иудеем, ни русским, ни мужчиной, ни женщиной, личность – всегда единственное в своем роде “Я”. Можно спорить с инакомыслящими, а не с представителями чьего-то мнения и нельзя спорить с “Мы”. Такие люди никогда не задумывались об истине, или, хотя бы, о действительно конструктивном подходе к решению проблем. Их всегда беспокоило только одно: как им продвинуть свою карьеру. И если они будут что-то говорить или писать, то исключительно во имя карьеры, а не во имя истины. Для них “конструктивными” являются лишь такие предложения, которые желательны начальству. Стало быть, они будут делать все с оглядкой на то – будет ли это одобрено или не одобрено теми, от кого зависит их карьера, какое впечатление они произведут на толпу, если толпе нужен бред собачий, они будут писать бред собачий, несмотря на свое высшее образование и ученые степени. И пророки, и диссиденты уважали инакомыслящих и даже были готовы как Вольтер отдать жизнь за то, чтобы его враг мог свободно высказывать свои мысли, но с человеком, который “и не друг и не враг, а так...”, который торгует своей честью и совестью, верой и Богом, как проститутка своим телом, спорить нельзя. С ним можно лишь торговаться о цене, за которую он бы продал свой голос и изменил бы мнение. Заплати, и ты сразу же станешь “прав”. Так уж лучше заплатить проститутке, от этого, ей Богу, будет меньше зла в этом мире, чем от прелюбодеяния с совестью.

Но продолжим осмотр церкви.

В следующем круге мозаики пола размещены символы четырех евангелистов, за ними идут имена двенадцати апостолов, и все замыкается кругом со знаками Зодиака, символизирующими, установленный Божественной Премудростью порядок времени. Слова по кругу, относящиеся к Премудрости Господней взяты из Книги Притч Соломоновых: “От века я помазана, от начала, прежде бытия земли, Я родилась, когда еще не существовали бездны, когда еще не было источников, обильных водою. Я родилась прежде, нежели водружены были горы, прежде холмов” (Пр. 8:23-25).

В конхе апсиды мозаика, изображающая Богоматерь Царицу Небесную, представляет собой акафистный (стоячий) тип образа, присутствующий в храме Святой Софии Константинопольской и вошедший затем в канон византийской иконографии. Этот образ символизирует собой торжество Вселенской Церкви во всем ее имперском византийском величии (см. фото). Да, возможно, найдутся возражения, что, мол, не этот полуязыческий официозный культ хотел создать в своей Церкви Иисус. И в этом есть своя доля истины. Надо сказать, что христианские богословы никогда не отождествляли официальную земную церковь с Церковью истинной, странствующим Градом Божием, как образно назвал ее Августин Блаженный, более того, он считал, что граждане этого града состоят из представителей разных народов, в том числе и не христианских: “Итак, этот небесный град, пока он находится в земном странствовании, призывает граждан из всех народов и набирает странствующее общество во всех языках, не придавая значения тому, что есть различного в нравах, законах и учреждениях, которыми мир земной устанавливается или поддерживается; ничто из последнего не отменяя и не разрушая, а напротив, сохраняя и соблюдая все, что хотя у разных народов и различно, но направляется к одной и той же цели земного мира, если только не препятствует религии, которая учит почитанию единого высочайшего и истинного Бога” [27].

С другой стороны, этот Град Божий, конечно, не может замкнуться в рамках какой-нибудь одной религиозной секты, какой бы “правильной” ни была исповедуемая ею доктрина. Хотя в религиозном аспекте порой различные секты верующих фанатиков стоят безусловно выше официальной Церкви, но духовные плоды этих сект будут ничтожными, так же как ничтожными, жалкими и безусловно давно бы погибшими были бы плоды христианства, если бы оно оставалось существовать в виде маленьких общин этих чистых и возвышенных первохристиан и не приняло бы черты общенародного имперского язычества. Настоящая религия должна оставаться уделом избранных. Церковь же принадлежит всем. В лучшем своем виде она есть духовный венец народа.

Голландский богослов и историк религии Корнелис Тиле так писал о назначении Церкви: “Церковь – это органическое целое религиозных сообществ и общин, единых в вероисповедании и стремящихся к обоюдному созиданию в культуре и в проповеди, с тем чтобы тем самым распространить свои религиозные воззрения. Распустить их на отдельные сообщества означает не что иное, как ввести коммуну и анархию на религиозной почве, воспрепятствовать религиозному развитию и обречь религию на социальное бессилие. Чем более она развивается и чем яснее осознает духовный характер своих целей, тем больше тенденция к объединению будет преобладать в ней над тенденцией к разъединению, тем сильнее будет стремиться она стать независимой от внешних авторитетов и охранять свою независимость от посягательств со стороны государства, науки и общества, в то же время, однако, уважая свободу последних” [28].

Он же писал: “Гармоническое взаимодействие консервативно-жреческих и прогрессивно-пророческих элементов в ее внутренней жизни может быть только благодатно для церкви. Но если забывают, что церковь существует ради человека, а не человек ради церкви; если исходят из того, что церковь – это и есть религия и вне моей церкви нет святыни, тогда появляется клерикализм, нетерпимость, религиозная ненависть и война за веру – характерные симптомы того, что религиозная жизнь больна. Истинная церковь – всемирная, общечеловеческая – это универсальное священное духовное сообщество всех верующих в Бога, к которому различные церковные сообщества относятся как местные и временные формы проявления. Церковь – совесть человечества, спасению которого она должна служить, и она не вправе презирать и проклинать его” [29].

Было бы гораздо лучше, если бы верующие, чьи позиции по тем или иным вопросам расходятся с доктринами официальной Церкви, все же не противостояли бы ей, не способствовали бы ее расколу, а наоборот, помогали бы ей избавиться от заблуждений. Отрекаясь от Церкви, сектанты-раскольники тем самым отрекаются и от своего народа, от многовековых традиций и культуры, но во имя чего? Или они надеются таким образом спасти только лишь самих себя, как когда-то в Иудейских пустынях “спасались” ессеи? Но, в отличие от ессеев, полностью порвавших свои отношения и с храмовым богослужением, и с еврейскими традициями, первые христианские общины продолжали оставаться интегральной частью своего народа. Многие из их представителей, такие, как, например, апостол Иаков, подолгу молились в Иерусалимском Храме, другие же, как апостол Павел, посещали еврейские синагоги в диаспоре и проповедовали там. Первые христиане вовсе не хотели откалываться от евреев и образовывать отдельные секты. Они видели себя как законных последователей веры своих отцов, веры Авраама, Ицхака, Иакова, проповедовали эту веру по всему миру, везде, где возможно, и они победили. Зато фарисейский иудаизм, проиграв битву с христианами за сердца людей, вынужден был сам отделиться в замкнутую секту, а потому она за почти двухтысячелетний период своей деятельности не принесла положительных плодов ни евреям, ни всему миру, что было бы намного эффективней, если бы, даже не меняя своих основных догматов, иудейские общины были бы открыты для всех. Я думаю, что далеко не каждому еврею была по душе такая “избранность”, так же как благородные люди дворянского сословия никогда не кичились своим происхождением, так и стыдно кичиться своею национальностью, ибо всякий порядочный человек не может этого не стесняться. Николай Бердяев писал: “Нет ничего противнее гордости и презрительности замкнутой элиты. Великие гении никогда не были такими. Можно даже сказать, что образование касты культурно утонченных и усложненных людей, теряющих связь с широтой и глубиной жизненного процесса, есть ложное образование. Одиночество почитающих себя принадлежащими к культурной элите есть ложное одиночество, это есть все-таки стадное одиночество, хотя бы стадо было малой группой, это не есть одиночество пророков и гениев. Гений близок к первореальности, к подлинному существованию...” [30].

Что значит быть избранным, аристократом духа? Библия никогда не связывала аристократизм с происхождением, несмотря на то, что сей предрассудок в те времена был гораздо более популярен, нежели сейчас. Наоборот, Библия учит, что нельзя быть “избранным” только благодаря факту своего рождения. Сколько в Священной истории детей Авраамовых, рожденных от матери еврейки, оказывались отверженными, не выдержав личного теста избранности. Иисус в своей притче о брачном пире, разъясняя понятие “избранности”, показывает, что на пир Царь зовет всех и каждого, но не все соглашаются прийти, потому что “много званных, но мало избранных” (Мф. 22:14), т.е. мало тех, кто откликнулись на призыв. Чтобы стать подлинным аристократом, не нужно давать взяток и покупать титулы, не нужно для этого и особых заслуг. Ведь каждой недостойной “золушке” Небесный Принц предлагает руку и сердце, и все, что требуется для того, чтобы стать княгиней, нужно только лишь сказать Ему “да”. Но вот как раз этой малости, этой направленности сердца к высокому никогда не было и нет у черни. Она ведь есть чернь не потому, что ее не принимают в аристократы, а только потому, что она хочет быть чернью, и, несмотря на это, аристократы должны постоянно звать и звать ее на пир.

Но вернемся к рассмотрению церкви.

Восемь образов Ветхозаветных пророков, изображенных в апсиде, выражают законную преемственность иудаизма христианством и намекают, что основные догматы христианской веры уже содержатся в Танахе. Богословская концепция Католической Церкви об отношении Танаха к Новому Завету выражается крылатой фразой Августина Блаженного, ставшей популярной латинской поговоркой: “Vetas Testamentum in novo patet, Novum autem in vetere latet” – (Ветхий Завет в Новом открывается, Новый же в Ветхом скрывается) [31].

Мне бы не хотелось сейчас заниматься апологетикой определенных богословских догматов, ибо любителей поспорить по этому вопросу и без меня достаточно. Я не знаю, кто здесь прав, еврейские ли раввины или же христианские богословы, но мне претит та форма аргументации, к которой нередко прибегают спорящие стороны, что абсолютно ничего не доказывает, а только лишь навязывает нам заведомо ложные предрассудки, ничего общего не имеющие ни с верой, ни с научным мировоззрением. Например, говорят: “Евреи никогда не смогут принять и поверить, что Иисус есть Сын Божий, – почему? – да потому, что они евреи!”. Вот уж никогда не думал, что национальность может быть аргументом в принятии или непринятии тех или иных доводов. Кроме того, утверждающие так плохо знают иудаизм. Понятие Сын Божий никогда не было само по себе еретическим в этом вероучении. Так, Рабби Акива учил: “Если вы исполняете волю Бога – называетесь Его сыновьями, если не исполняете – рабами”. И в дальнейшем мудрецы развивали эту мысль: “Если ты исполняешь Его волю, то Он твой Отец, а ты Его сын; если же ты не исполняешь Его воли, то Он твой хозяин, а ты Его раб” (Мидраш Псикта Раббати, XXVII).

Надо сказать, что и Сам Иисус ни в одной своей проповеди, и ни в одной Своей фразе Себя Богом не провозглашал, так что обвинения евреев в том, что “Он сделал Себя Богом” несколько некорректны, им бы следовало сказать: “Он творит чудеса как Бог, Он ведает то, что простой смертный знать не может, у Него есть “глаголы вечной жизни”, пронзающие наши сердца, отсюда мы делаем вывод, что Он – Бог”. Лжебог утверждает себя всегда сам, Богу Истинному не нужно “делать” Себя Богом, ибо Он и так есть То, что Он есть, Его Божественные дела говорят сами за себя; дела Иисуса были всем очевидны, поэтому все удивлялись, почему Он Сам ничего не говорит о Своей Божественности: “Тут Иудеи обступили Его и говорили Ему: долго ли Тебе держать нас в недоумении? если Ты Христос, скажи нам прямо. Иисус отвечал им: Я сказал вам, и не верите; дела, которые творю Я во имя Отца Моего, они свидетельствуют о Мне...” (Ин. 10:24-25). Так Иисус Сам обосновывает правоверность своего утверждения “Я и Отец – одно”, за которое иудеи хотели побить Его камнями: “Иисус отвечал им: много добрых дел показал Я вам от Отца Моего; за которое из них хотите побить Меня камнями? Иудеи сказали Ему в ответ: не за доброе дело хотим побить Тебя камнями, но за богохульство и за то, что Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом. Иисус отвечал им: не написано ли в законе вашем: “Я сказал: вы боги”? Если Он назвал богами тех, к которым было слово Божие, и не может нарушиться Писание, – Тому ли, Которого Отец освятил и послал в мир, вы говорите: “богохульствуешь”, потому что Я сказал: “Я Сын Божий”? Если Я не творю дел Отца Моего, не верьте Мне; а если творю, то, когда не верите Мне, верьте делам Моим, чтобы узнать и проверить, что Отец во Мне и Я в Нем” (Ин. 10:32-38).

С точки зрения злобных, посредственных людей, совершать такие дела действительно есть преступление, оскорбляющее их достоинство, ибо дела сии обличают их в том, что “они не боги”. Сальери отравил Моцарта вовсе не из корыстных побуждений, он совершил над ним, с его точки зрения, справедливый приговор, ибо Моцарт также сделал себя Богом, причем, совершенно “незаконно”, не будучи официально выдвинутым на столь высокую “должность” коллективом и не назначенным начальством. Может ли филистерское общество стерпеть такое надругательство над его устоями? Попробуйте совершить что-нибудь выдающееся в своем трудовом коллективе, и вы убедитесь в этом на собственном опыте – вас обязательно обвинят в нескромности, в неуважении к сослуживцам и в том, что вы делаете себя Богом, но Бог вас в этом не обвинит, ибо Он повелел всякому человеку делать себя Богом.

Что же так бесит чернь в словах Иисуса, разве мало она избирала над собой живых “богов-идолов”, которым готова была рабски служить? Взбесило не то, что Иисус объявил Себя Богом, а то, что Он объявил Богом человека как такового, то, что каждый из них обязан стать Богом и убить в себе раба. Ведь сам человек есть “Мессия природы” – ее царь и спаситель, воплощение мистического “Христа эволюции”, по выражению Тейяра де Шардена. Так понимали учение Христа не только Тейяр де Шарден, но и лучшие из христианских философов: о богочеловечестве пишет Владимир Соловьев и Семен Франк, о свободе как о Божественной заповеди – Николай Бердяев: “Свобода личности есть долг, исполнение призвания, реализация Божией идеи о человеке, в ответ на Божий призыв. Человек должен быть свободен, не может быть рабом, ибо должен быть человеком. Такова воля Бога. Человек любит быть рабом и предъявляет право на рабство, меняющее свои формы. Именно рабство есть требуемое человеком право. Свобода не должна быть декларацией прав человека, она должна быть декларацией обязанностей человека, долга человека быть личностью, проявить силу характера личности” [32].

Таким образом, мы видим, что идея богочеловечности враждебна прежде всего черни, и здесь справедливо будет сказать: “Чернь никогда не сможет принять и поверить, что Иисус есть Сын Божий, – почему? – да потому, что она чернь!”. Хотя чернь встречается также и среди евреев, все же знак равенства между всем народом и его отребьем ставить не следует, ибо, если мы говорим слово “народ”, это значит, что подразумевается какая-то национальная культура, а культура толпой не создается, она создается личностями со своими индивидуальными душами. Поэтому не может быть коллективной веры, как не может быть коллективной совести, коллективной любви или ненависти, и даже если кому-то и хотелось бы видеть еврейский народ именно таким, с “коллективным разумом”, то, по-моему, еще рано принимать желаемое за действительно; увы, эпоха единодушного “одобрямса” уже закончилась, и эту несостоявшуюся утопию осуществить в еврейском народе никому не удастся. А утверждение о невозможности принятия евреями Иисуса Христа как Сына Божиего – это просто гнусная ложь, ибо кто из народов первыми приняли христианство как не евреи? И к тому же, как известно, не только среди евреев есть такие верующие, которые не признают Человека Иисуса Богом, но и среди народов, считающихся исконно христианскими, также нет “коллективной веры”: кто-то признает, а кто-то и нет. Не признавал Иисуса Богом, например, Лев Толстой, что не мешало ему быть глубоковерующим христианином. В действительности же, большинство людей сами не знают толком, что, собственно, они признают, а что нет, или кто-нибудь может логично обосновать свои убеждения? А если большинство евреев не могут обосновать и защитить своих убеждений, то и не надо говорить, что они-де чего-то там не признают. Как впрочем, то же самое касается и христиан. И даже если серьезно рассматривать тезисы тех, кто объявляет Иисуса Богом, то выясняется, что и здесь мы не можем зацепиться ни за что определенное, так как одни подразумевают под Богом Законы природы, Первопричину, другие Идеал, иные Совесть, а кое-кто фантастического Духа Эона и т. п. В какой именно из этих категорий вы хотите рассматривать Иисусов Божественный предикат? Как мы уже говорили, чисто философски Сущность Бога доказать невозможно, все, что мы доказываем, может лишь косвенно свидетельствовать о Боге, но не есть Сам Бог, ибо, как справедливо сказал Ренан: “...бесконечное нельзя заключить в рамки какой-то системы; как ум человека может понять, а слова выразить то, сущность чего невыразима?” [33]. Если же кто полагает, что полностью разобрался в этом вопросе, то это только говорит о его наивности и недалеком уме, что, в общем-то, для евреев не характерно. Почему же тогда считается, что каждый еврей должен иметь о Боге законченное мнение? Может быть, объяснением этому послужат следующие слова Шопенгауэра: “...во власти заблуждений и ложных мнений находятся не столь многие, как это обычно понимают... они просто решили крепко придерживаться той партии, в ряды которой поставило их воспитание или выгода” [34].

Как я понимаю, этот вопрос достаточно сложен, требует для его уяснения большой богословской и философской подготовки, и вряд ли в ближайшее время наши передовые умы придут к его окончательному решению, и как спорили о нем две тысячи лет, так и будут продолжать спорить, пока Господь Сам в один прекрасный момент не положит конец прениям. Во всяком случае, ни одна из спорящих сторон никогда не сможет предоставить в этом вопросе убедительных доказательств. А поскольку эти доказательства никак не связаны с национальностью доказывающего, и среди евреев мы знаем блестящих христианских апологетов, то давайте оставим подобную аргументацию для трамвайных дискуссий, и забудем, кто мы и что мы, а посмотрим на предмет объективно. То, что мы найдем истинным – примем; то, что покажется сомнительным – подождем.

Михей.

Он изображен первым в ряду пророков, так как жил раньше других, здесь изображенных пророков, его деятельность приходится на конец VIII века до н. э., тогда же, когда и Первоисаии, пророчество которого совпадает и по духу, а местами и по букве, с книгой Михея. О пророчестве Михея мы говорили раньше, в главе о Вифлееме, здесь же стоит обратить внимание на еще одну интересную деталь. Михей пишет: “Из тебя произойдет Мне Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле, и Которого происхождение из начала, от дней вечных”. Очевидно, что Михей сознательно подчеркивает противоречие (произойдет – происхождение из начала), то есть, как, мол, может родиться, произойти то, что уже и так есть, что существовало от самого начала? Не следует ли отсюда, что этот “Тот” во времена Михея пока еще не существует, и в то же время существует и существовал всегда? Значит Тот, Кто “произойдет” из Вифлеема есть Превечный, который воплотится в человеческую плоть. Таким образом, догмат Мессия – Бог есть отнюдь не христианское изобретение.

Некоторые евреи смеются над христианами, как, мол, они могут допустить такую “глупую” мысль, будто смертный человек может стать Богом. Не знаю, возможно, что сам человек и не может, “если не привлечет его Отец” (Ин. 6:44), но разве есть что-нибудь, что не может Бог? Так, нищий с базара не может одеться в царские одежды и занять место царя, но цари, особенно на Востоке, нередко практиковали переодеваться нищими и бродить по базарам, чтобы лучше узнать, чем живет их народ. Чтобы мы могли знать вообще о Боге, если бы Он не инкарнировался в наше сердце? Ведь даже человек своим мыслям находит материальное воплощение. Например, если я хочу сказать слово, я произношу его при помощи языка, но если оно не сохранится в памяти, оно (слово) как бы и не существует. Потому что слово не язык, его произнесший. Если же я хочу сохранить слово, я использую кусок бумаги, компьютер или каким иным способом воплощаю (инкарнирую) его в материю. Но и бумага, как и любая материя, не слово, хотя материя может и содержать в себе, и передавать его. А разве мысль человека есть вещество? Нет и не может быть такого вещества, называемого “мыслью”, однако мысли, как мы полагаем, содержит в себе наш мозг. Если наш мозг, кроме “своих” мыслей, может принимать в себя и “чужие”, то разве не естественно ему принять мысли Бога, которые заложены в него априори, но подавлены грехом? Когда же человек принимает Бога, то и Бог принимает человека, воплощаясь в него. Поэтому: так же как никакое вещество само по себе не может быть ни словом, ни мыслью, так и никакая плоть не может быть абсолютным Богом, но может Его в себе нести.

Нельзя поклоняться абстрактному Богу “в себе”, ибо этот философский абсолютный Бог для нас есть абсолютное ничто. Но верующие, как мы уже говорили, молясь перед образом какого-либо святого угодника, они тем самым поклоняются трансцендентному Богу, обретшего Свое конкретное воплощение в праведниках. Таким образом, Бог для нас приобретает какую-то реальную значимость лишь в Своей конкретной материальной интерпретации.

Исаия.

Из всех Ветхозаветных пророческих писаний книга Исаии наиболее близка христианской догматике, может быть, поэтому, на нее больше всего ссылаются христианские богословы в апологии учения Христа против ортодоксального иудаизма. С другой стороны, многие раввины, стараются избегать комментировать этот текст, считая его неясным, и сложным. Значение книги Исаии в свое время высоко оценил Августин Блаженный: “Обличая грехи, наставляя на путь правды и предсказывая грешному народу грядущие несчастья, Исаия больше, чем другие, пророчествовал о Христе и о Церкви, т. е. о Царе и созданном Им граде; так что некоторые называют его скорее евангелистом, чем пророком” [35].

Мы уже говорили о пророчестве Исаии об Еммануиле, которое написано также и здесь латинскими буквами над образами пророков как главный тезис, объединяющий собой суть Ветхого Завета, которая должна быть осуществлена в Новом Завете. Но в отношении образа пророка, изображенного вторым в ряду, следует заметить, что мы можем принять его с несколькими оговорками. Во-первых, это то, что бородатый старик, изображенный здесь, символизирует собой как минимум двух, если не больше пророков, живших в разное время и при различных обстоятельствах. Современная библеистика различает авторов книги Исаии на Первоисаию и Второисаию. Но разница между двумя пророками состоит не только во времени их разделяющем. Эта разница заключается прежде всего в трактовке образа Мессии. Если Первоисаия видит в Мессии идеального сильного Царя, способного разбить всех врагов Израиля, то Второисаия видит в Нем Раба, кроткого, униженного и всеми отверженного: “Вот раб Мой будет благоуспешен, возвысится и вознесется, и возвеличится. Как многие изумлялись, смотря на Тебя, – столько был обезображен паче всякого человека лик Его, и вид Его – паче сынов человеческих! Так многие народы приведет Он в изумление; цари закроют пред Ним уста свои, ибо они увидят то, о чем не было говорено им, и узнают то, чего не слыхали. Кто поверил слышанному от нас, и кому открылась мышца Господня? Ибо Он взошел пред Ним, как отпрыск и как росток из сухой земли; нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему. Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его. Но Он взял на Себя наши немощи, и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но Он изъязвлен был за грехи наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились. Все мы блуждали как овцы, совратились каждый на свою дорогу; и Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно, и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и, как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих. От уз и суда Он был взят; но род Его кто изъяснит? Ибо Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь. Ему назначили гроб со злодеями, но Он погребен у богатого, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его. Но Господу было угодно поразить Его, и Он предал Его мучению; когда же душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное, и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его. На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством; через познание Его Он, Праведник, Раб Мой, оправдает многих, и грехи их на Себе понесет. Посему Я дам Ему часть между великими, и с сильными будет делить добычу, за то, что предал душу Свою на смерть, и к злодеям причтен был, тогда как Он понес на Себе грех многих и за преступников сделался ходатаем” (Ис. 52:13-53:12).

Да, такое пророчество рассеивает миф о том, что с приходом Мессии немедленно наступит Мессианское царство. Это царство достигается через “жертву умилостивления”, которую должен принести Христос и которую должен разделить с Ним всякий, кто хочет узреть “потомство долговечное”.

Таргум Ионатана бен Узиэля, Зогар, Ялкут Шимони, как и многие другие еврейские мудрецы-толкователи Священного Писания, трактуют страдающего Раба из 53-й главы Исаии как Мессию, но школьное ортодоксальное иудейское богословие официально придерживается мнения Раши, видевшего в образе Раба весь Израильский народ. Давайте разберем эту экзегетику.

Может быть, Исаия подразумевает под словом “мы” все грешное человечество, а словом “Он” символизирует свой собственный народ, который “не сделал греха”? Еще труднее представить себе, что весь народ должен “душу Свою предать на смерть”, или здесь имеется в виду полное истребление евреев с последующим воскрешением? Такая экзегетика уже выглядит весьма сомнительной, но следующая цитата, я думаю, убедит вас, что под Рабом Господним Исаия никак не подразумевает народ Израиля: “И ныне говорит Господь, образовавший Меня от чрева в раба Себе, чтобы обратить к Нему Иакова, и чтоб Израиль собирался к Нему; Я почтен в очах Господа, и Бог Мой – сила Моя. И Он сказал: мало того, что Ты будешь рабом Моим для восстановления колен Иаковлевых и для возвращения остатков Израиля (при Первоисаии все колена Израиля были еще в целости С. Б.); но Я сделаю Тебя светом народов, чтобы спасение Мое простерлось до концов земли” (Ис. 49:5-6).

Иеремия.

Чем больше мы рассматриваем Израильских пророков, тем больше убеждаемся, что большинство христианских догматов сформулированы уже в их пророчествах. Главное отличие христианства от ортодоксального иудаизма состоит в принятии Нового Завета, тогда как еврейские ортодоксы считают, что христиане нарочно выдумали это “еретическое” понятие, чтобы подорвать единственный и вечный завет Господа со своим народом, заключенный на горе Синай. Только не мешало бы знать, что “ересь” о Новом Завете “придумали” опять-таки не христиане. О нем ясно и недвусмысленно сказал Сам Господь устами Своего пророка Иеремии: “Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, – не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь. Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом” (Иер. 31:31-33).

Иезекииль.

Этот пророк пережил разрушение Иерусалима и узнал тяготы Вавилонского изгнания, но не отчаялся, а наоборот, узрел облик будущего Небесного Иерусалима и даже начертил его внешний вид. Иезекииль изображен держащим в руке чертеж ворот, описание которых он дал в главе 44-й своей книги, как обращенные на восток, которые впредь будут оставаться закрытыми, поскольку Господь уже вошел в них, но они будут оставаться открытыми только для князя (наси) дома Израилева. Демократические идеи утопии Иезекииля уже не допускали монархии, он уже понимал, что в совершенном обществе не может быть авторитарной власти личности, даже самой хорошей, но везде будут царствовать Законы Божии (на современном иврите “наси” означает президент). Мы уже говорили об этом пророчестве в связи с Золотыми воротами Иерусалима, хотя, наверное, пророчество имеет более широкий мистический смысл и относится к Иерусалиму Небесному. Но если теперь место Храма земного занял Храм Небесный и ворота его уже закрыты, то стоит ли еще ждать, что они откроются на земле?

Православные богословы, правда, относят это пророчество Иезекииля к непорочному зачатию Марии: “Восточные ворота” – есть Приснодевство и пресвятая Богородица в чистом девстве до Рождества, и в Рождестве Спасителя, и по Рождестве” [36].

Даниил.

Этот пророк изображен красивым молодым человеком, придворным советником, разъясняющим царю Навуходоносору его сон, и держащим в руке небольшой камень. В вещем сне царя этот камень разбил огромного истукана, символизирующего крепкие царства и империи, которые все падут, так же как сей истукан от удара камня: “Ты видел его (истукана), доколе камень не оторвался от горы без содействия рук, ударил в истукан, в железные и глиняные ноги его, и разбил их. Тогда все вместе раздробилось: железо, глина, медь, серебро и золото сделались как прах на летних гумнах, и ветер унес их, и следа не осталось от них; а камень, разбивший истукан, сделался великою горою и наполнил всю землю” (Дан. 2:34-35). Большинство и еврейских, и христианских толкователей видят в этом камне аллегорию Мессии, и, на мой взгляд, здесь трудно найти какую-нибудь иную интерпретацию. Но теперь встает вопрос, Кто именно является таким Камнем, Кто разбил, смешал и переплавил Грецию, Рим, и другие царства, существовавшие при Данииле? Можно еще сомневаться в пророчестве Даниила, но отрицать факт, что слово Иисуса Христа разрушило древний мир, невозможно. Даниил также прозрел и Того, Кому покорились все эти царства: “Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его – владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится” (Дан. 7:13-14). В главе девятой Даниил точно исчисляет срок, когда надлежит прийти Христу: “Итак знай и разумей: с того времени, как выйдет повеление о восстановлении Иерусалима, до Христа Владыки семь седьмин и шестьдесят две седьмины; и возвратится народ и обстроятся улицы и стены, но в трудные времена. И по истечении шестидесяти двух седьмин предан будет смерти Христос, и не будет; а город и святилище разрушены будут народом вождя, который придет, и конец его будет как от наводнения, и до конца войны будут опустошения” (Дан. 9:25-26). Если считать, что седьмины (шавуот) есть семилетия, то нетрудно подсчитать: 7Х7+7Х62=483, теперь нужно определить, какой конкретно исторический период занимают эти 483 года, то есть начало его отсчета. Здесь пророк явно говорит не об указе царя Кира 538-го года до нашей эры, позволившем евреям вернуться из Вавилонского плена и отстраивать Храм, но говорит о самом городе, который до Неемии, прибывшего туда в 445 году до н. э., находился в полуразрушенном состоянии и без стен. Повеление о восстановлении Иерусалима вышло приблизительно в 445 году до н. э., в двадцатый год царствования персидского царя Артаксеркса I (Артахшашша), прозываемого Долгорукий (465-424 г. до н. э.), в месяце Нисане, как сказано в книге Неемии 2:1. Стало быть, если мы к числу – 445 прибавим + 483, то получим число + 38; Христос, как принято считать, был распят в 33 году н. э., но если принять во внимание, что евреи тогда считали обычно лунные годы, а 33-й год взят по солнечному летоисчислению, то он приблизительно и будет соответствовать 38-му году лунного календаря. Во всяком случае, Даниил в своем пророчестве ведет отсчет не по каждому году, а семилетиями, и даже если считать солнечными годами, то и в этом случае пророчество абсолютно точно, так как 33-й год приходится на последнюю седьмину.

Если бы эта книга не входила в состав Септуагинты, что неопровержимо свидетельствует о ее возникновении задолго до рождения Иисуса, то критики обязательно бы сочли, что ее написал какой-нибудь современник Иосифа Флавия, ибо откуда ему, мол, известно о войне и разрушении Храма.

Аггей.

550 год до нашей эры, второй год царя Дария. Евреи уже вернулись из Вавилонского плена, но заняты всецело проблемами собственного устройства на новом для них месте и говорят: “Не пришло еще время, не время – строить дом Господень” (Агг. 1:2). Но у Господа другие планы, Ему нужен новый Храм именно для своих Мессианских целей, через пророка Он говорит: “Взойдите на гору и носите дерева и стройте храм; и Я буду благоволить к нему и прославлюсь” (Агг. 1:8), и Аггей обращается к Зерубабелю с повелением немедленно приступить к прерванным работам по постройке Храма. Когда новый Храм был построен, при его освящении присутствовали старики, которые помнили еще первый, Соломонов Храм, и внешний вид нового Храма казался им убогим в сравнении со старым: “Не есть ли он в глазах ваших как бы ничто?” (Агг. 2:3). Но Аггей возвещал, что “Слава сего последнего храма будет больше, нежели прежнего” (Агг. 2:9). Но что же его прославит? Только то, что именно в этот Храм надлежит прийти Мессии: “И потрясу все народы, – и придет Желаемый всеми народами, и наполню Дом сей славою, говорит Господь Саваоф” (Агг. 2:7). Хотелось бы спросить раввинов, кого из исторических лиц, посещавших Второй Храм, они могли бы признать “Желаемым всеми народами”, Кто наполнил Дом сей славою, уж не Ирод ли?

Захария жил в тяжелые для евреев времена, тогда же, когда и Аггей, видевший в пришествии Христа “потрясение всех народов”, но в отличие от своего коллеги, он увидел, как именно и в каком облике придет Сей Потрясатель. Это поистине удивительное пророчество, возникшее в ту эпоху, когда все чаяли пришествия сильного грозного царя, восседающего на боевом коне, огнем и мечем сокрушающего всех врагов Израиля: “Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се, Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной. (Зах. 9:9).

Малахия обвиняет священников в нерадении и профанации богопочитания: “Лучше кто-нибудь из вас запер бы двери, чтобы напрасно не держали огня на жертвеннике Моем. Нет Моего благоволения к вам, говорит Господь Саваоф, и приношение из рук ваших неблагоугодно Мне. Ибо от востока солнца до запада велико будет имя Мое между народами, и на всяком месте будут приносить фимиам имени Моему, чистую жертву; велико будет имя Мое между народами, говорит Господь Саваоф” (Мал. 1:10-11). Как исполнилось это пророчество? в том ли только, что по всему миру распространилась еврейская диаспора, где до сих пор избегают упоминать имя Господне, или имя Господне прославляется “от востока солнца до запада” как в синагогах, так и в христианских церквях, и в мусульманских мечетях?

Есть в этой книге и другое интересное пророчество: “Вот, Я посылаю Ангела Моего, и он приготовит путь предо Мною, и внезапно придет в храм Свой Господь, Которого вы ищете, и Ангел завета, Которого вы желаете; вот, Он идет, говорит Господь Саваоф” (Мал. 3:1). Мы уже ссылались на эти слова в связи с Иоанном Крестителем, но тут следует подметить одну интересную деталь: “придет в храм Свой Господь”, разве Он, Бог, не всегда там? или все-таки Ему надлежит явиться туда как-то иначе, а именно – в человеческом облике, значит, Господь может быть человеком и приходить в Свои храмы.

Кроме главного центрального алтаря, расположенного перед этими пророками, по боковым стенам церкви находятся еще шесть алтарей, принадлежащих различным религиозным общинам. Первый слева посвящен св. Бонифацию.

1. Алтарь св. Бонифация был сооружен в 1962 году Людвигом Бауром из Вестфалии. Бенедиктинский архиепископ Бонифаций вошел в историю как святой мученик и апостол Германии. Родился святой между 672-675 годами, вероятно, в Уэссексе, в Англии. В 717 году папа Григорий II назначил его миссионером в Германию. В 724 году Бонифаций основывает первый монастырь в Тюрингии, в Ордруфе, в 738 году – в Баварии. С именем Бонифация связана традиция рождественской елки, когда он крестил германские народы, то вынужден был идти на компромиссы и ввел в обычай украшать елку вместо освященного дуба. 5 июня 754 года Бонифаций был убит язычниками при конфирмации обращенных. Похоронен в Фульде.

Рядом с Бонифацием, образ которого находится в центре, изображены еще двое святых, это – Теодор Мученик (слева) и св. Лиоба (справа) – англо-саксонская аббатиса, помогавшая Бонифацию в Германии, родилась в Уэссексе, в Англии, умерла 28 сентября 728 года (см. фото).

2. Капелла в честь св. Иоанна Крестителя была построена в 1910 году орденом рыцарей Мальты из провинции Рейнланд и Вестфалия. Здесь изображен Иоанн Креститель, проповедующий на Иордане и указывающий на Христа: “Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира” (Ин. 1:29) (см. фото).

Мы уже не раз упоминали этого выдающегося пророка, здесь же можно сказать о нем не только как о пророке и Предтече, но и как о создателе своего рода первоцеркви путем отбора душ, чающих спасения и Царствия Небесного. По каким критериям он их отбирал? Как мы уже писали, Иоанн был вполне реальным историческим лицом, о котором упоминал даже Иосиф Флавий. Хотя конкретные исторические сведения о нем весьма ограничены, некоторые историки не без оснований полагают, что Иоанн воспитывался в одной из ессейских общин, возможно даже и в Кумранской, где также проповедовали близкий приход Царствия Небесного, приготовление к нему путем покаяния и ритуального омовения – твилы, которое на большинстве языках называется словом “баптизм” – от греческого “βάπτισμα” – погружение в воду, и только по-русски оно переводится как крещение, хотя ничего общего с крестом не имеет.

Но далеко не все в позиции ессеев устраивало Иоанна. Он не мог смириться с мыслью, что спасутся только избранные праведники и не мог как ессеи с вожделением предвкушать гибель всего остального человечества. Обнаруженный среди рукописей Мертвого моря Устав Кумранской общины предписывает: “любить всех сынов Света, каждого сообразно его жребию в совете Бога, и ненавидеть всех сынов Тьмы, каждого по его преступлению (сообразно) с возмездием Бога” (1Q S. I:9-10). Эту заповедь, не Богом заповеданную, не мог принять Иоанн, поэтому он решил проповедовать всем, и прежде всего, грешникам. Сам проводя свою жизнь в пустыне и в суровой аскезе, Иоанн вовсе не считал, что для того, чтобы спастись, нужно бросать свою светскую профессию и уходить в монахи. Он благословлял всех: и мытарей, и воинов, и весь простой люд полагая, что в любом положении человек может творить добро (Лк. 3:10-14).

Единственная профессия, к которой Иоанн был нетерпим – это посредничество между Богом и человеком, т. е. к жрецам и фарисеям, утверждавшим, что путь к Богу лежит только через них: “Увидев же Иоанн многих фарисеев и саддукеев, идущих к нему креститься, сказал им: порождения ехидны! кто внушил вам бежать от будущего гнева? Сотворите же достойный плод покаяния, и не думайте говорить в себе: “отец у нас Авраам”; ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму” (Мф. 3:7-9). Этим Иоанн подразумевал, что ни крещение, ни даже заступничество кого-нибудь из праведников не спасут человека, если он сам не обратится и не “сотворит достойный плод покаяния”. Путь к Богу, как его понимали Иоанн и Иисус, лежит только через собственную веру, предписывающую человеку честно жить, любить Бога и ближнего своего как самого себя, а не через посредничество раввинов, священников, пасторов и т. п.

Иногда говорят: “Да, общаться с Богом может каждый, но у священников это получается лучше”. Не знаю, может быть даже, и лучше, но их контакт с Ним ничуть не поможет вашему, протекцию они вам не сделают, и чем больше вы будете доверять посредникам, тем дальше вы будете от Бога. Если вы ищете общения с потусторонним миром и нуждаетесь для этого в помощи проводника-профессионала, то уж лучше обратитесь к колдуну или медиуму, и, хотя среди них встречается немало шарлатанов, все же они не препятствуют прямому контакту человека с Богом, не заменяют собой совесть человека и не освобождают его от прямой ответственности перед Господом, ибо их потусторонний мир, если он даже и существует объективно, не есть Бог, а такой же созданный Богом мир, только менее доступный чувствам обычного человека.

“Нет христианства вне Церкви, – утверждают в своем высокомерии некоторые православные богословы, – суду Господню подлежат только православные, все, кто не православные – прямое достояние дьявола”. Но даже православным оставаться нелегко, ибо без регулярного посещения церковных богослужений и исполнения определенных обрядов, Господь отвернется навсегда и от православного: “Апостольское правило говорит: кто не был на Богослужении три воскресных дня без уважительной причины, тот невидимо Духом Святым отлучается от Церкви, то есть находится вне ограды спасения и попадает под власть злых духов” [37]. Эти слова, по-моему, свидетельствуют о крайней фрустрации, которую переживает церковная идеология в результате отхода от учения Христа. Я не знаю, где скорее можно спастись, в Католической ли Церкви, в Православной, в Протестантской или в какой-нибудь из сект, но я уверен, что в той церкви, где думают подобным образом, нет Христа. Нет ничего более чуждого учению Христа, как уверенность в собственной большей святости в сравнении с другими, неверными. Вспомните Иисусову притчу о мытаре и фарисее: “Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей став молиться сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится” (Лк. 18:10-14). В этой притче фарисей, наверно так же как православный богослов, был уверен, что мытарь – прямое достояние дьявола, но Христос нашел больше веры у еретика-мытаря, чем у безупречного ортодокса-фарисея. Неужели не ясно, что ревностное отношение к своей вере не имеет ничего общего с религиозным шовинизмом. Ты щепетилен в соблюдении религиозных обрядов? – очень хорошо, никто тебя за это не осуждает, а другой, например, до самозабвения посвятил себя музыке, что же, разве он будет проклинать всякого, кто не разделяет его профессионального фанатизма и не достиг должного уровня техники? А разве не каждый человек имеет свое индивидуальное призвание, что-то любит, к чему-то испытывает страсть? И если у тебя с ним не совпадает предмет обожания, то кто ты такой, чтобы осуждать его? Если же ты любишь свои обряды, а ближнего не любишь, то ты и Бога не любишь, значит, все твои обряды есть грех и идолопоклонство. Ралф Эмерсон писал: “Человек, уповающий на исключительность в религии, не понимает, что, стремясь закрыть врата рая перед другими, он закрывает их перед самим собой. Стоит кому-то отнестись к другим с пренебрежением, – и он начинает страдать так же, как и они. Стоит кому-то забыть, что и у других есть сердце, как он сам тут же теряет собственное сердце” [38].

А что касается собственно таинства крещения как непременного условия спасения, то такое утверждение ни на чем не основано. Наоборот, из Евангелия от Луки мы знаем о разбойнике, распятым вместе с Христом, уверовавшим в Него и попавшем в рай не будучи крещеным. Даже не все христиане признают необходимым исполнять этот обряд. Так, одна из самых благочестивых христианских сект – квакеры, крещения не признавали. Как свидетельствует Вольтер, в беседе с ним один из них сказал: “Друг, еще раз прошу, обойдемся без проклятий... Христос принял крещение Иоанна, но Сам не крестил никого; мы же ученики Христа, а не Иоанна. ...Точно так же великий апостол язычников Павел писал коринфянам: «Христос послал меня не крестить, но проповедовать Евангелие». Таким образом, этот самый Павел никогда никого не крестил водой, кроме двух человек, да и то против своей воли. Он сделал обрезание своему ученику Тимофею, другие апостолы также делали обрезание всем, кто этого желал. А ты обрезан? – обратил он ко мне вопрос. Я ответил ему, что не имел этой чести. – Прекрасно, друг, – сказал он, – ты христианин без обрезания, а я – без крещения” [39]. Католики признают крещение, но также считают, что каждый человек с прямым сердцем крещен Святым Духом.

Сверху алтарь обрамляют символы восьми заповедей блаженств – это то условие, благодаря которому только и возможно “сотворить достойный плод покаяния”. Они не являются ни законами, ни определенным религиозным уставом и обращены они не к Церкви и не к отдельному народу, а ко всем людям, и стало быть, всякий, кто покается и “сотворит... одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот... великим наречется в Царстве Небесном” (Мф. 5:19). Внизу алтаря мраморная инкрустация изображает символ конгрегации – мальтезианский крест: .

3. Капелла св. Иосифа – подарена Мальтезианским орденом Силезии. В арке изображены гербовые щиты жертвователей (см. фото).

Здесь представлены предки Иисуса согласно хронологии Матфея: Ессей, Давид, Соломон, Езеккия, Иосия, Иехония, Зерубабель, Садок, Маттан, Иаков.

Рельеф из трех частей: Рождение Иисуса, Бегство в Египет и Смерть Иосифа – работа иерусалимских художников Сары и Шимона Медина по эскизам Андре Бутона.

4. Капелла Кёльна. В 1910 году, по случаю освящения церкви, город Кёльн внес свой вклад Дормициону оформлением своего придела, посвященному трем волхвам, в свое время первыми из язычников прозревших Рождество Мессии, а ныне, после того как император Фридрих Барбаросса в 1161 году захоронил их мощи в Кёльнском соборе, как считается, взявших на себя миссию быть небесными покровителями Кёльна.

Агнец Божий окружен св. Петром и Матернусом – первым епископом Кёльна, а также и другими епископами, патронами и основателями различных церквей Кёльна. Каждый такой патрон (покровитель) держит в руках изображение того или иного храма, построенного при его содействии. Изображение св. Энгельберта архиепископа Кёльнского (1185-1225), убитого своим кузеном Фредериком, включает перламутровое изображение Кёльнского собора. (Вспомним изображение императора Вильгельма II и Августы Виктории в лютеранской церкви Вознесения на Елеонской горе, держащих в руках церковь).

Алтарный рельеф из бронзы воспроизводит алтарь кафедрального собора Кёльна – Мария с Младенцем принимает поклонение волхвов, с двух сторон изображены патроны Кёльна: св. Гереон Кёльнский † IV в. и св. мц. Урсула Британская, Кёльнская принцесса (III-IV вв) (см. фото).

5. Капелла св. Виллибальда, была подарена в 1932 году Баварским паломническим обществом. Об этом напоминает корабль и герб Баварии, изображенные под престолом (см. фото).

В центре изображена Мария с Младенцем, которой поклоняются святые – покровители Баварии, среди них: (слева) св. Вольфганг Германский, епископ Рагенсбургский (Ратисбонский) † 994; св. Ульрик, епископ Аугсбургский † 973; св. Валентин, епископ Пассау; св. Корбиниан Баварский †725, рукоположенный на епископство Баварии папой Григорием II; (справа) св. Виллибальд (см. ниже); св. сщмц. Килиен Ирландец, Вюрцбургский † 689; св. Генрих II Германский, император, основатель епархии Бамберга, ученик св. Вольфганга Германского. Под аркой изображены гербы епархий Баварии.

Имя св. Виллибальда мы уже не раз упоминали ссылаясь на его свидетельства о Святой Земле, которые он оставил после своего длительного паломничества. Св. Виллибальд родился около 700 года, происходил из британского королевского рода и был племянником св. Бонифация через свою мать. Виллибальд – первый английский пилигрим, посетивший Святую Землю. С его именем связаны два документа, составленные монахами по его рассказам, это – Итинерариум св. Виллибальда и Одойпорикон (путеводитель). В 720 году вместе со своим отцом и братом Вуннибальдом и сестрой Вальпургой он отправился в путешествие по Святым местам, но в дороге, в итальянской провинции Лукке, отец скончался, где и был похоронен. Его брат и сестра остались в Риме и встретились снова с Виллибальдом только через восемь лет. В 729 году он возвращается в Италию, где рассказывает о своем путешествии папе Григорию II, а затем, в 739 году отправляется в Германию и присоединяется к Бонифацию. После мученической смерти Бонифация в 754 году, Виллибальд становится его преемником и занимает кафедру епископа Эйхштэдта. Он умер в 787 году, в возрасте свыше 80-ти лет. Его мощи до сих пор хранятся в кафедральном соборе Эйхштэдта.

6. Капелла св. Бенедикта. Этот придел в 1945 году оформили монахи бенедиктинского ордена, которые являются попечителями настоящего храма и аббатства Дормицион (см. фото). Мы уже говорили о св. Бенедикте и его уставе. Здесь, в связи с немецким характером сей капеллы, важно подчеркнуть, что христианство в Германию пришло именно через бенедиктинский орден. Из бенедиктинских монастырей Англии вышли знаменитые миссионеры, проповедовавшие в Германии Виллиброрд Утрехтский († 739) и вышеупомянутый Бонифаций Германский.

Статуя изображает святого, держащего книгу своего устава, где написано: “Мой сын, вот Устав, по которому ты должен служить”. В середине ниши находится изображение креста св. Бенедикта (см. фото), состоящего из перекрещивающихся аббревеатур:

Четырнадцать рельефов вокруг креста изображают чудеса и события в жизни св. Бенедикта, как их описывал папа Григорий Великий во второй книге своих “Диалогов”.

Радужный крест. Перед Пресвитерией в церкви установлен еще один крест, несколько необычной формы: Это так называемый “Радужный крест”. Двенадцать лучей по его концам символизируют двенадцать колен Израиля, дуга сверху означает радугу как символ Завета. Таким образом, этот крест символизирует связь христианства с еврейским народом.

Крипта.

Здесь находится традиционное место, где стоял одр, на котором преставилась Пресвятая Дева. Его отмечает находящийся в центре зала балдахин, покрывающий статую Марии, почивающей на одре (см. фото). На куполе балдахина изображен Христос, как бы смотрящий с Неба и принимающий душу Своей Матери (см. фото). Вокруг Него написаны слова из Песни Песней (в версии Вульгаты): “Встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди! Голубица моя в ущелии скалы под кровом утеса” (Пес. 2:13-14). По краям расположены шесть медальонов, представляющих святых жен Танаха, являющихся, по мнению католических богословов, прообразами Богоматери: Ева, изображенная обнаженной, с яблоком и со змием; Мирьям, сестра Моисея с бубном, Иаиль (Яэль), убивающая Сисару колом от шатра и молотом (Суд. 4:21); Иудифь (Юдит) – героиня одноименной дейтероканонической книги, отрубившая голову ассирийскому военачальнику Олоферну; Руфь (Рут), собирающая колосья на поле Воаза и царица Есфирь (Эстер) – жена персидского царя Артаксеркса (Ахашвероша).

Главный алтарь, посвященный таинству Успения (работа румынских художников), выполнен в традиции классической православной иконы (см. фото). Фреска в нише изображает апостолов, окружающих тело Марии, и Христа, возносящего Ее душу на Небо. Здесь изображены три церкви, одна из которых нам хорошо знакома – это современный Дормицион, другие же символизируют ее предшественниц – греческую Агиос Сион, и еврейскую Церковь Апостолов (Кенакулюм). Столб под алтарем – подлинный остаток византийской колонны от Агиос Сион.

На противоположной стороне, как бы в апсиде, можно увидеть мозаику, изображающую сошествие Святого Духа на апостолов и Марию (см. фото). О подобной мозаике в апсиде церкви крестоносцев упоминал в 1165 году пилигрим Иоанн Вюрцбургский.

Следующие алтари представляют различные государства, пожертвовавшие средства на строительство церкви, и посвящены каждый своим апостолам (обойдем их по ходу часовой стрелки):

1. Первый слева от входа алтарь принадлежит США, он посвящен трем апостолам: Иакову, Иоанну и Матфию (апостолу, избранному вместо Иуды). Фреска над алтарем изображает Посещение Девой Марией Елисаветы (см. фото) .

2. Алтарь Бразилии посвящен Фоме и Андрею. Фреска над алтарем изображает Благовещение (см. фото).

3. Алтарь Венесуэлы посвящен Петру и Павлу, изображает казнь апостолов: Павла – через усечение головы, Петра – через распятие в положении вниз головой (см. фото), о чем повествует древнее христианское предание. Евсевий Кесарийский пишет: “Это сказание подтверждается надписанием имен Петра и Павла, которые на римских кладбищах сохранились до селе. О месте, где погребены священные останки упомянутых Апостолов, говорит также один церковный писатель по имени Кай, живший при римском епископе Зефирине и состязавшийся письменно с Проклом, начальником катафригийского учения. Вот его слова: “я могу показать тебе трофеи Апостолов. Приди только в Ватикан, или на дорогу остийскую, – тот час увидишь победные знаки основателей римской церкви” [40]. “Петр проповедывал, вероятно, Иудеям, рассеянным в Понте, Галатии, Вифинии, Каппадокии и Азии, а под конец, находясь в Риме, распят был на кресте головою вниз, – каковой образ страдания избрал сам” [41].

4. Алтарь Венгрии посвящен Симону и Иуде Фаддею (см. фото). Они изображены вместе со Стефаном и Клеопой. Первомученик св. Стефан (Иштван) считается покровителем Венгрии. Изображены также и Венгерские святые: король Стефан, его сын Эмерик, король Ладислаус (Ласло) и св. Элизабет.

5. Алтарь Австрии (см. фото). Этот придел выполнен из австрийского мрамора, посвящен апостолам Филиппу и Иакову Меньшему. Здесь же изображены Лазарь Вифанский, Симон (второй епископ Иерусалима). Мозаика представляет несколько патронов-покровителей Австрии.

6. Алтарь государства Берег слоновой кости (см. фото). Интересная художественная работа в национальном африканском стиле сделана из материалов – традиционных предметов торговли между древним Израилем и Африкой – натуральной слоновой кости и эбонита (черного дерева).

Бронзовый рельеф (чеканка на всех алтарях крипты сделана художниками Сарой и Шимоном Медина) изображает сцену Призвания Матфея и Варфоломея в Кане.