Часть пятая

ПРАКТИЧЕСКОЕ ПРИМЕНЕНИЕ НАУЧНОГО АНТИСЕМИТИЗМА

В предыдущих главах мы в общих чертах рассмотрели два аспекта еврейского вопроса: кто с кем борется (субъекты конфликта) и из-за чего борется (объекты конфликта), но успех борьбы определяется не ее субъектом и не объектом, а качеством самой борьбы, ее методами, стратегией и тактикой, ибо даже самая справедливая борьба будет проиграна, если у субъекта не будет достаточно сил и умения осуществить ее на практике. Конечная же цель борьбы, как мы уже говорили, определяется объектами (интересами сторон), а не субъектами (уничтожением противника), поэтому окончательным разрешением конфликтов должно быть достижение мира и консенсуса между сторонами. Но пока на свете существуют нации, пока сохраняется неравенство прав евреев и гоев, будут продолжаться национальные войны, хотим мы того или нет, их конец может быть только при полной ассимиляции и взаимной интеграции в единое гражданское общество. Все войны в конце концов заканчиваются миром, задача же разумных людей прийти к миру кратчайшим путем, без кровопролития и лишних жертв с обеих сторон. Поиску этого пути мы и хотим посвятить настоящую часть.

Этическое обоснование антисемитизма как борьбы с преступными еврейскими организациями, равно как и с гойскими.

Выше, во Введении, мы писали, что во всяком научном исследовании лучше всего воздерживаться от каких-либо этических оценок и апелляций к моральным постулатам. Но здесь мы должны будем уже отступить от этого правила, так как наше исследование вышло за пределы чисто теоретического рассмотрения отвлеченных абстрактных понятий, и перешло в область практических взаимоотношений с конкретными живыми людьми, что определяется исключительно правовыми и моральными нормами, а не «научными необходимостями». Если, например, чтобы вылечить больного, врач выбирает наиболее эффективное средство, не задумываясь, как Альберт Швейцер, о моральном аспекте, сколько миллионов микробов он этим средством убьет, то в лечении социальных болезней благая цель не может оправдывать средства, и потому даже во имя достижения рая на земле мы не можем поступиться одной слезинкой ребенка. Поэтому в наших поступках по отношению к людям следует руководствоваться не конечной целью и не какими-то иными своими интересами, как бы они важны для нас ни были, а правовыми и моральными принципами. О них мы сейчас и поговорим.

Существует мнение, что антисемитизм – это зло. Обосновывают его чаще всего тем, что, даже если антисемитизм непосредственно не является формой насилия, то, по крайней мере, служит теоретическим обоснованием насилия. Как мы писали выше, Злу нельзя противиться насилием, ибо истинная борьба со Злом может вестись только оружием слова, убеждения дискурса, однако это не значит, что насилие как таковое всегда аморально и у него нет и не может быть никакой правовой теоретической базы. Такая база называется Законом, который в определенных случаях должен предписывать насилие. Как еще в 19-м веке заметил Иван Сергеевич Аксаков: «…для того, чтобы устранить всякую возможность самовольной народной расправы, нужно, чтоб была законная на евреев управа, а ее-то и нет!..» [1]. Да, то, что управа на евреев для них самих зло – это несомненно, мы с этим и не собираемся спорить, более того, скажем, что всякая критика, разоблачение еврейства суть причинение зла конкретным евреям, так же, как и наоборот, хотя евреи редко идут против гоев с открытым забралом, чаще вредя им под видом «доброжелателей». Как бы в ответ эти «доброжелатели» требуют неподдельного доброжелательства и по отношению к себе: о евреях можно говорить, как о покойниках, или хорошо, или ничего. Так, в одной дискуссии на тему русско-еврейских отношений еврейским оппонентом было заявлено:

«Если эти мысли в рамках требований закона, Вы можете их высказывать, и если это не связано с ненавистью по национальному, религиозному … и далее по списку». – Разумеется, относительно мыслей «pro» евреи допускают полную «свободу слова», «вне закона» оказываются только мысли «contra». По сути дела, вне закона оказывается любая критика, обнажающая противоречия между различными политическими силами, а следовательно, вне закона оказывается и сам диалог между ними. О чем прикажете еще говорить, как не о том, что нам в вас не нравится? (Вспомним, каким гонениям подвергалась и подвергается со стороны евреев одноименная книга Шульгина «Что нам в них не нравится», предполагающая именно диалог с евреями). Евреи согласны на «диалог», но без критики, когда бы оппоненты только и говорили, какие евреи «хорошие», а попробуй скажи, что евреи где-то в чем-то не такие уж и хорошие – сразу клеймят: «антисемит!» – таковы современные понятия о «свободе слова» и «добре». Старая советская партократия критику тоже прямо не запрещала, она только требовала «конструктивной критики» «положительной», чтобы в результате никто из них не слетел с должности или не попал на скамью подсудимых, иначе критика будет деструктивной, и, безусловно, «связанной с ненавистью», потому что, если даже о «ненависти» там прямо ничего не говорится, а только приводятся голые факты, то разве не ясно, что изобличающие преступника факты любви народной к нему не пробуждают?

Христианство, однако, учит любить людей, даже и злых, и ненавидеть Зло. Но что следует понимать под «Злом»? Если мы будем руководствоваться исключительно христианскими критериями, то еврейство по ним однозначно определяется как Зло и справедливость борьбы с ним не подлежит никаким сомнениям, но мы сделаем терминологическую уступку евреям и назовем «злом» всякий вред, причиняемый людьми друг другу, как несправедливый (преступление), так и справедливый (наказание); вред как телу, имуществу, так и душе: обида, подрыв репутации, авторитета и т.п. [2]. А хорошо ли вообще как-либо вредить людям? Нет, не хорошо, и это всегда противно природе человека обижать себе подобных, наоборот, помогать, спасать, любить, давать радость всем и каждому всегда приятно и желательно, но к сожалению, иногда приходится, например, врачам, дабы спасти человека от большего вреда, (смерти), прибегнуть к болезненному курсу лечения, так и всякий, кто любит людей, не сможет обойтись без определенного количества «зла». У нас также нет цели никого обижать и огорчать, пусть то даже самых заклятых врагов и злодеев, даже справедливо заслуживающих наказания, единственно, что нам нужно – это воспрепятствовать злодейству по отношению к слабым, потому нам и требуется наиболее действенная стратегия и тактика борьбы со злом, но как средство защиты и не более.

Иисус в одной из своих проповедей сказал: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч» (Мф.10:34). Я хочу обратить здесь особое внимание даже не на то, что принес и чего не принес на землю Иисус, о чем испокон веков спорят христианские и антихристианские экзегеты, не замечая, что сей предикат в Иисусовом изречении стоит на второстепенном месте, ибо в противном случае следовало бы сказать: «Вот я принес на землю меч», но это как раз не столь важно, но на первом месте стоят слова: «Не думайте» – Вот, что важнее всего Иисусу. Почему «Не думайте», зачем Он так сказал, есть ли смысл говорить людям чего-то не думать, если они и так не думают? Стало быть, судя по всему, именно так тогда и думали многие Иисусовы последователи, и в том была их серьезная ошибка. Так думали, испокон веков все рабы и безвольные тряпки, надеясь, что кто-то должен прийти и принести им «мир» на «блюдечке с голубой каемочкой», освободив их тем самым от необходимости борьбы, или, говоря словами апостола, «осуществлять ожидаемое» (Евр.11:1). И сегодня часто приходится слышать сетования типа: «Я проиграл борьбу отому, что я честный...» или: «благородный» или: «порядочный» – все это банальнейшие оправдания всех бездарностей и неудачников, трусов и приспособленцев. Они не понимают, что Иисус, в отличие от них, в своей борьбе одержал победу – Он воскрес; первые христианские мученики своим самопожертвованием подчинили себе в итоге Рим и практически весь древний мир, что дает нам исторический прецедент, подкрепляющий нашу веру в окончательное решение еврейского вопроса, но победа слабых христиан над сильными язычниками и евреями свершилась благодаря тому, что им и в голову не могла бы прийти такая еретическая мысль, чтобы отречься от своей священной борьбы во имя неких «честностей» и «порядочностей», которые означают не что иное, как умывание рук, их кодекс чести требовал: Сначала одержи победу, а потом можешь и благородство показать. Большинство гоев также думают, что в один прекрасный момент у их угнетателей взыграет совесть, или кто-либо их усовестит, и те сразу все начнут творить «добро» и «справедливость». Напрасные надежды, ибо евреям не нужно ничего «начинать» они итак творят «добро» и «справедливость», но только по отношению к «своим», т.е. к евреям. Приведите мне хотя бы один пример, когда еврей, причиняя зло гою, признался бы, что он творит «зло»? Да и вообще, между нами говоря, признаться в этом может разве что циник или лицемер. В своей статье «Кривдоискатели» я уже писал по этому поводу: «У лицемеров обычно есть мода «немножко» выставлять себя грешниками, готовыми к покаянию. Но таких всегда можно спросить: если вы осознаете свои грехи, то почему вы их допускаете? А если вы чувствуете, что поступаете правильно, зачем притворяетесь раскаявшимися?». Если человек поступает определенным образом и сознательно продолжает так поступать, стало быть, он осознает, что так правильно, что это и есть «Добро».

Среди евреев порой встречаются «либералы», готовые «покаяться» и в распятии Христа, и в преступности кагалов, и даже в дискриминации гоев в Израиле, однако при всем этом они продолжают оставаться евреями, не предприняв, кроме общих слов, никаких конкретных действий против еврейских преступлений, зато не скупятся в своей борьбе с антисемитами, особенно, когда последние имеют все законные основания найти управу на еврейское господство. Так что всякое «покаяние» без  искупления, без конкретных практических дел, его подкрепляющих, есть лицемерие – вся та же еврейская парадигма, только более изощренная. Также и среди христиан встречаются «святоши», что признают евреев грешниками и еретиками, но всякую борьбу с ними считают «злом». Вот типичные примеры такого ханжества: «Еврейский вопрос можно будет рассмотреть только тогда, когда сам Творец явится людям», «сказано: «Мое возмездие Аз воздам», стало быть, не нам, грешным, евреев судить». – Очень красиво умеют говорить, только мне одно непонятно: почему все это говорится исключительно в защиту евреев? Если ты уж такой «добрый», то уж будь добр быть «добрым» ко всем, в том числе и к ворам, и к насильникам, и к маньякам, и к убийцам, или вопрос воров тоже прикажете рассматривать только после «прихода Творца», а до тех пор пускай безнаказанно творят, что хотят? Если нет, то в чем разница с еврейским вопросом? Та же преступная деятельность, которая требует расследования, суда и наказания виновных, по крайней мере, до окончательного вердикта Творца.

Конечно, борьба Добра со Злом не может вестись методами Зла, иначе она просто превратится в борьбу двух разновидностей Зла. Поэтому, порой, кажется, что Зло перед Добром обладает некоторым тактическим преимуществом: первое не стесняет себя в средствах, оно никогда не борется честно, историк Виктор Суворов даже считает, что: «В Гражданской войне побеждал тот, кто проявлял больше жестокости» [3], однако эта пиррова «победа» в конечном счете оказывается мнимой, ибо принять жестокость, несправедливость, ложь противно человеческой природе, и жить в обществе, построенном на этих принципах, никто не хочет, даже сами злодеи, зло пожирает самое себя, и государство в конце концов разваливается. Но могут спросить: почему тогда не разваливается еврейство? – По двум причинам: во-первых, еврейство сохраняют сами гои, и не только те из них, что прямо состоят в преступном сговоре с еврейством, но и многие из тех, кто сами являются косвенными или даже непосредственными жертвами еврейских преступлений. Заметную роль здесь играет странное отрицательное отношение гоев-святош к антисемитизму, о чем мы упоминали выше, потом и сами евреи редко когда открыто показывают свою жестокость гоям, наоборот, они знают, как тронуть гойские сердца, как выставить себя в роли невинных жертв, «праведников», евреи умеют выглядеть «хорошими» – «гуманистами», «демократами», «интеллигентами», поэтому многие гои искренне убеждены, что евреи несут миру прогресс, просвещение и благополучие, таким образом, защищая эти ценности как Добро, они нередко, сами того не ведая, защищают прячущееся под благой личиной Зло. Во-вторых, как мы уже писали, внутри самого еврейства нет ни гражданской, ни классовой войны, но и нет пока независимого от гойства сообщества, построенного целиком на еврейских принципах, ибо последние учат только сосуществованию евреев с гоями, двойной морали, относительным «законам», по которым, разумеется, евреи в своем государстве сосуществовать не смогут.

У евреев вообще, в отличие от гойской морали, нет ни категорического императива, ни абсолютных понятий «Добра» и «Зла». Если еврей говорит «тов» (хорошо, добро) – это означает «тов лейегудим» (добро для евреев) и наоборот, «ра» (зло, плохо) есть только то, что плохо для евреев. Кто-то может сказать: «но это же мораль готтентота!!!». Не знаю, может, и готтентота, но это вовсе не значит, что готтентот неправ. Готтентоты и евреи правы в том, что категорический императив не может распространяться на врагов или на того, кто не признает общие максимы и единые критерии Добра и Зла. Однако готтентот – гой, и потому врагов прямо называет врагами: «иду на вы», еврей же опасен тем, что, всегда «идет на ты», на словах проповедуя общечеловеческие этические ценности, на деле держа за пазухой камень презумпции еврейских интересов. Поэтому, мы позволим себе обратиться к гоям, по-своему интерпретировав слова Иисуса: «Не думайте, что мы намерены проповедовать непротивление; не к покорности призываем мы, но к борьбе».

Мы противостоим Злу не только в теории, но и на практике, и говорим об этом прямо, как готтентоты, но ни на минуту не сомневаемся, что любая из мер, какую бы ни предприняли слабые гои в свою защиту, будет однозначно расценено еврейством и его защитниками как зло, и со своей стороны они правы, ибо зло, как понятие, суть категория отношения, а не некая неопределенная субстанция, что видится этическим дуалистам, измерив которую, сразу можно определить, кого отнести к «сынам света», а кого к «сынам тьмы», кого к «золотому миллиарду», избранным, а кого к «империи зла», «rest». Но мы не намерены платить злом за добро (даже врагам), мы не хотим никого уничтожать, даже «злых» и «плохих», мы также не собираемся их насильственно переделывать и перевоспитывать. Мы стоим на том, что «плохие» люди должны иметь те же права, что и «хорошие». Напротив, евреи всячески стремятся приписать антисемитизму правовой нигилизм, ибо чувствуют, что только на демагогии «плохой – хороший» что-то можно выиграть. Нельзя доказать состав преступления «плохого», его нельзя ни судить, ни требовать исправления, ибо нет Меры, нет Закона. Даже применительно к самим себе евреи, со стороны гоев, как ни странно, всегда предпочитали расправу, нежели управу. Против расправы они всегда могли найти управу, а вот против управы – принуждения соблюдать закон – им поставить нечего, ибо сами на открытую расправу с гоями они чаще всего не способны.

Теперь, определившись с понятиями «Добра» и «Зла», рассмотрим, как они проявляются в отношениях между евреями и гоями на практике. В главе «Объекты конфликта» мы уже частично касались этого вопроса, разбирая тот вред, который причиняют евреи гоям, что, собственно, и является причиной конфликта, при этом мы отмечали, что евреи творят гоям не только зло, но и добро, хотя и не всем. Здесь же мы подвергнем суду также и гоев и поговорим об их деяниях по отношению к еврейству: хороших и плохих, справедливых и несправедливых, допустимых и недопустимых, ибо, как мы уже говорили, еврейский вопрос имеет две взаимосвязанные стороны, поэтому научный антисемитизм должен предполагать не только борьбу с еврейством, но также и борьбу с гойством, в результате чего должен быть сотворен новый мир без определяющего участия евреев и гоев.

Формы проявления антисемитизма.

Выше мы уже определяли понятие антисемитизма как противостояние еврейству, обусловленное восприятием последнего как преступной организации, причем, мы включали сюда и те случаи, когда такое восприятие имеет под собой реальную почву, и так же те, когда отношение к евреям у гоев формировалось путем клеветнической пропаганды, разного рода наветов и диффамации, и также мы включали сюда и все формы противостояния, как справедливые, так и несправедливые, как законные, так и преступные, точно так же, как противостояние между классами может иметь мирный характер, а может и насильственный, против богатых выступают как разбойники на большой дороге, так и аскеты-праведники в своих кротких проповедях, но первых и вторых объединяет одно: классовый антагонизм, отрицающий право богатых жить за счет бедных. Точно так же и всякий антисемит отрицает право евреев жить за счет гоев. Мы уже цитировали слова Теодора Герцля о том, что «Все народы, у которых живут евреи, явные или замаскированные антисемиты» (Еврейское государство). И действительно, опровергнуть сие утверждение нелегко, однако мы не можем полностью с ним согласиться, мы уже упоминали, к примеру, армян, как народ, в массе своей не знающий антисемитизма, то же, наверно, можно сказать и о японцах, среди которых встречаются такие филосемиты, что в своем иудонацизме дадут фору любому еврею, например, вышеупомянутый Яшико Сагамори, редким явлением антисемитизм был и на Кавказе, и в других регионах, где традиции или племенные узы наций не допускали какие-либо сношения с чужаками. Поэтому мы можем принять герцлевское обобщение только с небольшой поправкой: «Все гои, которые позволяют евреям действовать среди них по их еврейской парадигме, явные или замаскированные антисемиты». Следует также сказать, что не всякий не-еврей гой (по нашей терминологии, в смысле субъекта еврейского вопроса). Ни один народ, который живет в своей автаркии, еврейский вопрос касаться не может, если у этого народа не появляется со временем компрадорская верхушка, попадающая в прямую или косвенную зависимость от еврейства. Но не каждый свободный и независимый народ может противостоять или быть вне зоны досягаемости, зоны экспансии мирового еврейства вкупе с гойским глобализмом, поэтому он вынужден либо соглашаться идти на поводу у еврейства, либо защищаться, а защита от еврейской экспансии есть опять-таки антисемитизм. Конечно, при всякой самозащите могут применяться как необходимые меры обороны, так и их превышения, порой выходящие за рамки допустимых и законных. Мы, как уже было сказано, не можем принять за определение антисемитизма только незаконные и недопустимые действия против евреев, ибо их незаконность еще нужно доказать, а если таковая доказана, она уже подпадает под категорию преступления, хотя и совершенного на почве антисемитизма. Таким образом, первое, что нужно сделать, это разделить формы антисемитизма на преступные и законные.

Является ли антисемитизм преступлением?

Здесь мы должны оговориться, что, характеризуя какое-либо действие понятиями «преступное» или «законное» мы вовсе не имеем в виду какой-либо конкретный юридический кодекс, ибо в разных странах имеется разное законодательство, и то, что считается преступным в одних государствах, то может быть вполне законным в других, поэтому невозможно дать однозначного ответа на вопрос: «является ли антисемитизм преступлением или нет?» Можно с определенностью сказать, например, что законы государства Израиль, гражданином которого является автор настоящей книги, антисемитизм как преступление не классифицируют, зато относят к таковому разжигание национальной розни, в соответствии с чем судить следует не нас, а еврейских националистов – их нередко и судят. Но философском исследовании мы, как было сказано, имеем дело не с конкретными Законами, а с понятиями Закона как такового поэтому, будем исходить прежде всего из Законов идеальных, какие должны быть в идеальном государстве (как в свое время рассуждал Платон в «Государстве», Августин Блаженный в «Граде Божием» и т.п.), а не из существующего конкретного законодательства, с которым мы можем быть согласны, а можем их и отрицать и даже прямо нарушать, следуя более Высшему Закону. Иными словами, в роли «государства» здесь как бы выступаем мы (по принципу короля Людовика XIV, который говорил: «Государство – это я»), т.е. когда мы говорим «преступное», мы подразумеваем действие, которое по нашим этическим и юридическим критериям должно осуждаться как преступное, аналогично и законное. Таким образом, в классификации форм антисемитизма мы будем придерживаться такой градации, где в одну группу войдут действия, расцениваемые нами, а также большинством законодательств стран цивилизованного мира, как преступные, в другую, можно отнести такие действия, как например, ревизионизм (независимое исследование истории нацистского геноцида европейского еврейства в годы Второй мировой войны), который в некоторых государствах уголовно наказуем, а в некоторых нет; и в третью группу мы отнесем все формы ненасильственной борьбы с еврейством, которые во всех демократических странах признаются вполне легитимными.

Вместе с тем, мы не ставим целью создать какой-либо свой собственный юридический кодекс или охватить анализом всевозможные виды преступлений, как это делают юристы-теоретики, наша задача дать общую оценку наиболее типичным в настоящее время и характерным для обеих сторон конфликта формам борьбы, из коих, возможно, что-то нами будет пропущено. Однако неупоминание того или иного преступного или законного действия не следует расценивать как его одобрение или осуждение.

1. Преступные действия против евреев.

Геноцид. Наиболее зверским преступлением против евреев справедливо считается гитлеровский геноцид или т.н. Холокост, Шоа, Катастрофа. Мы, само собой разумеется, присоединяемся к осуждению нацистов, но перечислять все их преступления мы здесь не будем, на то был Нюрнбергский суд, который вынес им справедливый приговор. Мы ограничимся только несколькими замечаниями по этому вопросу.

Во-первых, никакой суд, никакое наказание конкретных людей не может длиться вечно, но судебный прецедент распространяется на все преступления данного состава, независимо от того, кем бы они ни совершались и в какое время. Поэтому, если судебный прецедент осудил немцев за геноцид евреев, то он же необходимо должен осудить и любую иную нацию, если та совершит когда-либо подобное преступление, не исключая и самих евреев, например, за геноцид палестинцев. Евреи же, особенно среди израильских «правых» этот фактор почему-то пока в расчет брать не хотят, большинство израильтян в своих школах воспитаны так, что слово «наци» воспринимают только как синоним «гоев», которые не желают принимать идею еврейской «избранности» или идею «Израиля для евреев». Если кто попробует им растолковать истинное значение этого термина, что «Израиль для евреев» как раз и есть нацистская идея, ничем не отличающаяся от идеи «Германии для немцев», того тут же самого заклеймят «нацистом».

Во-вторых, мы против того, чтобы из Холокоста устраивать некий культ. К тому же, такие преступления, как геноцид, совершаются в нашем грешном мире, увы, не только против одних лишь евреев, но почему-то мало кто говорит об армянской катастрофе, о цыганском холокосте, о геноцидах древности, в частности, о поголовном истреблении евреями амаликитян и других народов, населявших древний Ханаан, что, кстати, прямо одобряется Библией. Деятели же современной «индустрии Холокоста» стремятся представить сию трагедию как исключительно еврейскую и не имеющую себе аналога в истории.

В-третьих, мы считаем вполне легитимным и справедливым не только обвинение преступников, но и их защиту. Существует древний принцип: «Audiatur et altera pars» (да будет выслушана и другая сторона) – на том стоит всякое право, в том числе и еврейское, ибо всем нормальным людям понятно, что обвинение порой может ошибаться и нередко бывает, что осуждает невинных, особенно, когда суд проходит в атмосфере тенденциозного политического давления. Однако сегодня многие «правозащитники» этот принцип забыли, они готовы учинить суд Линча всякому, кто попытается заявить об ошибках в расследованиях преступлений нацистов, а ведь как проходили судебные процессы в сталинские времена, вы можете почитать в солженицыновском «Архипелаге», да и не только там. Были адвокаты и у Эйхмана, и у Демьянюка, и никто в Израиле им рот не затыкал (хотя анонимные угрозы о расправе поступали и им, все же считается, что адвокаты могут быть только у отдельных преступников, но не у народа в целом). Всякий суд над нацизмом перетекает в наше время в остракизм всех тех, кто, не имея к нацизму никакого непосредственного отношения, пытается объективно и независимо исследовать это явление. Даже простой вопрос участника форума: «Как и чем евреи опровергают Юргена Графа?» вызывает в ответ только угрозы и оскорбления в адрес спрашивающего. Приведу наиболее приличные (цензурные) ответы:

«…Вы случайно не больны? интересно, а не провокаторы ли вы?»;

«…Тот, кто эту тему поднял, или больной, или ублюдок, по любому таких надо стрелять»;

«…Во многих странах за такие вопросы на зону идут и конкретно»;

«…В Европе, и в Германии, и особенно круто – в Польше – за такое просто судят».

Я не знаю, за что там судят в Польше, я знаю, что такое отношение к инакомыслящим есть самый что ни на есть махровый фашизм, но тут спрашивающий даже и никак не выразил свое инакомыслие, он не призывал никого стрелять, сажать в тюрьмы или лечить в психушках. Он только задал вопрос, о котором сейчас говорит весь мир, кого он этим оскорбил? Кому вред причинил? (Причинил, конечно, показав своим вопросом, что не все еще находятся в состоянии умственного оцепенения перед еврейской пропагандой, но такой «вред» и надо причинять). Никто даже и не знает, согласен ли участник форума с Графом или нет, но лучше пристрелить его, чтоб сомнений не возникало – вот логика фашиствующей черни. Естественно, по существу вопроса так никто и не попытался ответить. Впрочем, не видел я ответов и на уровне ученых. Вместо научной полемики мы имеем в XXI веке лишь остракизм оппонентов. Такой абсолютной монополии на истину, какое в наше время имеют евреи, не знала даже инквизиция. Так, например, некто Игорь Седых в заметке «Книги расиста решено сжечь» клеймит историка-ревизиониста Гастона-Армана Амодрюза: «Историк, никогда не скрывавший своих крайне правых убеждений (как будто личные убеждения историка подтверждают или опровергают исследуемые им факты С. Б.), регулярно выпускал тиражом 400 экземпляров бюллетень "Курье дю Континан". Он выступал против заселения Европы беженцами из Африки, Азии, Косово, считая, что "подлинное преступление – это смешение наций"». Заметьте, книги Амодрюза посвящены исследованию Холокоста, а вовсе не проблемам заселения Европы беженцами из Африки, Азии, Косово, но у наших «проницательных аналитиков» своя «железная» логика: если исследуешь Холокост – значит, ты против беженцев, расист и фашист, ибо, мол, всякий, кто против смешения наций, расист и фашист, а кто же еще? А действительно, есть ли кто еще? – Да, есть, и прежде всего, это подавляющее большинство евреев, о которых наши «антифашисты» почему-то «политкорректно» умалчивают. А много ли вы найдете евреев, которые бы приветствовали заселение Израиля арабскими, да и не только арабскими, беженцами? Многие ли из них приветствуют смешанные браки? Да та же Дебора Липштадт – главный оппонент историка-ревизиониста Дейвида Ирвинга, осужденного австрийским судом за свои исследования, – в своих собственных трудах призывала евреев воздержаться от смешенных браков с гоями, сравнив ассимиляцию с геноцидом.

Не надо обладать особой проницательностью, чтобы прочитать между строк: преступен всякий расизм и национализм, кроме еврейского. Мы согласны, что национализм (не освободительный) преступен, но не в теории, а в практике, ибо всегда ведет к геноциду, этническим чисткам и в лучшем случае, к дискриминации нацменьшинств, но мы включаем сюда также и еврейский, и русский, и любой.

Впрочем, у нас нет задачи разбирать, правы ли в чем Граф, Амодрюз, Ирвинг или их оппоненты, нас интересует сущность нацизма вообще, при каких условиях становятся возможными нацистские преступления, а условия эти создаем все мы, как сами нацисты, так и их потенциальные жертвы. Поэтому следует разбирать не столько факты Катастрофы, сколько ее причины, чтобы понять, почему эти преступления произошли, кто их спровоцировал, кто допустил? Если, например, где-нибудь произойдет ограбление банка, то судить будут не только грабителей, но и тех, кто охранял объект, кто ставил замки в сейфах и проводил сигнализацию, так и здесь следует спросить, что сделали евреи, чтобы предотвратить Катастрофу? Криминология знает, что не бывает преступлений без мотивов, тем более, когда речь идет не об отдельных маньяках, а о почти целом народе. Но об этих мотивах наши исследователи предпочитают умалчивать, а тех, кто о них напоминает, предают анафеме. Конечно, намного проще и удобнее думать, что антисемитизм инспирируется в народ разными нехорошими людьми типа Гитлера и Геббельса. Но для нас ясно, что одной из причин Катастрофы был еврейский вопрос, и от этого факта никуда не уйдешь, мы лишь констатируем то, что есть. Если вы хотите нас за это судить, что ж, судите. В любом случае, суд не расправа, он обязан выслушать подсудимого и во всем разобраться.

Не так давно один из высших раввинов Израиля рав Овадья Йосеф шлита [4] в одной из своих проповедей произнес крамольную фразу – что-то вроде того, что Катастрофа ашкеназийского еврейства была справедливой карой Всевышнего, если не за собственные грехи тех шести миллионов евреев, павших жертвой германского нацизма, то за грехи их отцов и родственников. Возмущение немедленно резонансом прокатилось по всей «либеральной» и «демократической» прессе Израиля. Однако кроме обличительных ярлыков «левые» не смогли противопоставить ни одного аргумента против сефардского старца. Или, может быть, светские и атеисты считают себя более посвященными в мотивы Господнего провидения? Впрочем, я себя не считаю достаточно компетентным, чтобы судить их теологические споры, но позволю себе заметить определенную связь между Холокостом и другой, не менее страшной катастрофой, произошедшей накануне прихода к власти немецкого нацизма и не без участия евреев – Катастрофой русской. Да, немцы усматривали в поведении своих евреев большевистскую угрозу, страх которой к тому времени парализовал разум всех европейских народов.

Если бы большевики были какие-нибудь гунны, напавшие на культурную страну, то их соплеменникам в Европе никакая Катастрофа бы не грозила, их бы просто заставили подчиняться европейским законам и принять цивилизованный образ жизни, в худшем случае выделили бы им какое-нибудь гетто или резервацию, но в том-то вся и подлость ситуации, что большевики в массе своей оказались евреи, а не гунны, и к тому же либерально мыслящая интеллигенция. Они всех призывали к демократии, а на деле осуществилась диктатура; говорили о законности, а на деле – террор, осуждали прежнюю власть за жестокость (столыпинские галстуки), но сами пролили море невинной крови. На деле произошло прямо как по «Протоколам сионских мудрецов»: гоев соблазнили лозунгами «Свобода, Равенство, Братство», и тут же, как пришли к власти, от них отреклись – это не что иное, как измена демократическим идеалам. Вот почему в двадцатые годы вновь вспомнили о «Протоколах сионских мудрецов», а там написано: «Когда мы ввели в государственный организм яд либерализма, вся его политическая комплекция изменилась: государства заболели смертельной болезнью – разложением крови. Остается ожидать конца их агонии» (Протокол № 10), «Проповедуя гоям либерализм, мы в то же время держим свой народ и наших агентов в неукоснительном послушании» (Протокол № 15). Оказалось, что под личиной интеллигента скрывается гунн.

Можно даже принять как легенду-навет, что евреи-де предали Христа, а на самом деле не предавали (как считает, например Хаим Коэн, см. главу «Суд» из моего «Пятого Евангелия» [5]), но то, что большевистские иуды предали демократию – факт. Так же как из-за кучки бешеных зелотов две тысячи лет назад был разрушен Второй Храм, а вместе с ним погибли лучшие ростки еврейской мысли: иудео-христианство, ессейство, фарисейство (не талмудическое, а высокое, с человеческим лицом, фарисейство Иосифа Флавия и Филона Александрийского) так и в XX-м веке преступления нескольких провокаторов повлекли за собой жертвы миллионов ни в чем не повинных евреев, среди которых были и истинные интеллигенты, демократы и интернационалисты.

Ни одна лживая пропаганда не достигнет своей цели, если не будет содержать в себе определенную долю истины. Не смогли бы Гитлер и его приспешники просто клеветать на евреев, если бы народ в реальной жизни видел иную картину. Нацисты изображали евреев как паразитов, живущих за чужой счет, как мафиозную структуру со своей внутренней круговой порукой, угрожающей существованию немецкого государства. Им не нужно было искать доказательства тому, что в руках евреев оказался основной капитал, монополизирована торговля, скуплены главнейшие средства массовой информации. Рабочие страдали от невыносимой эксплуатации, в то время как евреи занимались демагогией и политическими интригами. Народ в массе своей не мог отличить, что в той агитации, исходящей из еврейских уст, правда, а что ложь, налицо был факт, что и в профсоюзах, и в левом движении еврей всегда лидер. К тому же, не секрет, что еврей пролетарий – явление куда более редкое, чем еврей-торгаш, и нельзя отрицать, что ряд евреев наживались за счет разорения коренного народа. И этот социальный вопрос стоял и стоит перед миром. Но ложь нацистов состояла в том, что они обещали уничтожить это зло уничтожением евреев, которые, по сути дела, играли по правилам, не ими установленными. Зло (вред как таковой) нельзя «компенсировать» адекватным злом с другой стороны, хотя бы и направленным против злодеев. Уничтожив того или иного вора и даже его невинных родственников, невозможно покончить с воровством как таковым, но для того, чтобы сие явление было искоренено, необходимо устранить условия его возникновения, или хотя бы утвердить законы, направленные не против людей как таковых, а именно против этого преступления. Поэтому если какой-то цыган крадет у кого-то коня, то закон будет обвинять его не в цыганстве, а в конокрадстве. Но представьте себе такую ситуацию, когда законы не только не карают воровство как деяние, а наоборот, всячески поощряют его, как можно тогда преследовать людей, на совершенно законных основаниях воспользовавшихся своим «правом» воровства?

Та же ситуация была и с евреями Германии. Гитлер ничего не предпринял против эксплуатации, против нетрудовых доходов (что, по сути, есть не что иное, как воровство), он лишь хотел, чтобы сии паразитические привилегии находились в руках близких ему людей. Наоборот, в Советском Союзе, несмотря на чудовищные сталинские репрессии, никакого еврейского вопроса не возникало. А почему? – Потому что социализм покончил с частной торговлей, ростовщичеством, тунеядством – вековыми условиями существования евреев как класса, и всех, несмотря на «пятый пункт» и социальный статус, привлек к труду.

История в наше время, к сожалению, стала орудием пропаганды, а в пропаганде главное – исключить всякую возможность сомнения, никаких «может быть» и «если бы» – потому демагоги часто любят повторять кем-то сочиненный идиотский афоризм: «История не имеет сослагательного наклонения» (а что же тогда кроме исторического анализа вообще допускает рассуждение по типу «если бы...», география, что ли?). Промывателям мозгов важно разделить субъектов истории на «черных» и «белых», на «правых» и «виноватых» и, по возможности, без полутонов. Сами историки себя относят, конечно, к «правым», но к той же категории себя относили и нацистские, и большевистские, и сионистские и прочие историки, и когда государственная трибуна была в их руках, никто и не смел усомниться в их «правоте». Зато все единогласно устраивали обструкцию тем, у кого нет особого влияния, тем, кто еще не захватил власть, или, наоборот, потерял. И никому из этих штатных «праведников» не приходило в голову, что последующая эпоха также и на них поставит свое позорное клеймо. Кто же пытается держаться принципа: «audiatur et altera pars», обвиняется в «оскорблении чувств порядочных людей», как будто знать разные точки зрения на историю, разные версии событий для порядочного человека оскорбление. Но почему же мы тогда не воспринимаем так болезненно расхождения историков в оценках количества жертв войны Алой и Белой розы? А когда кто-нибудь усматривает меньшее количество жертв Катастрофы, он, конечно, «плохой», «людоед» (только завышать число убиенных без границ не возбраняется). Отрицать вину подсудимых! Не верить обвинителям! Сомневаться! Доказательства требовать! Подумать страшно, в самом Израиле у самого Адольфа Эйхмана был адвокат! Это все гойское римское право со своей слепою Фемидой, не желающей знать ни тонких нюансов национальных чувств и патриотических порывов. Народ же судит не законом и не разумом, а «по понятиям»: «Не простим!», «Не забудем!», «Не слушаем – предателей под суд!». Так подготавливается толпа для будущих возможных судов Линча, катастроф и холокостов.

Надо помнить, что всякий геноцид осуществлялся руками народа, а не единичными преступниками, хотя и не без подстрекательства «хозяев дискурса» – людей, как правило, «уважаемых и популярных», направляющих массы в нужное им русло. При Гитлере массы верили, что их вожди освободят их от еврейского засилья, но вместо того, чтобы найти управу против еврейских преступников, предпочли путь расправы над всяким, кого называют евреем – и правым, и виноватым. В наши дни в Израиле наблюдается примерно такая же картина: массы совершенно справедливо хотят избавиться от исламского террора, как и от простой арабской уголовщины, однако отличать уголовников и террористов от честных людей они не хотят, куда проще преследовать всякого без разбора его вины и состава преступления лишь по принадлежности арабской «расе» или даже непринадлежности «расе» еврейской. Поговорите с рядовыми евреями-израильтянами, спросите их, как бы они хотели решить палестинскую проблему, и подавляющее большинство вам скажет: «нам нужна война, в которой бы мы истребили ВСЕХ палестинцев вместе с израильскими арабами и прочими гоями». Да, настоящего геноцида (с лагерями смерти и массовыми убийствами), пока еще здесь нет, есть лишь «тихий геноцид» с отдельными ликвидациями и медленным вымиранием населения от нужды, безработицы и бесправия, но достаточно только повода – войны или политической победы какого-нибудь фашиствующего диктатора, чтобы и евреи совершили то самое преступление, от которого пострадали сами во время Второй мировой войны.

Погром. Сию антисемитскую акцию мы относим однозначно к преступным действиям, однако нужно сказать, что к таковым ее относим не только мы, но также и подавляющее большинство т.н. «махровых антисемитов». Слово «погромщик» в еврейском дискурсе стало синонимом антисемита, хотя, насколько нам известно, никто из видных антисемитов погромы не оправдывал, не участвовал в них и не призывал к ним. Другое дело, подстрекательство. Оно может быть как прямым: «Бей жидов», так и косвенным: распространение порочащих евреев слухов, кровавый навет, диффамация, что мы рассмотрим несколько ниже. Но здесь скажем, как и в отношении к геноциду, мы не можем считать погромы преступлениями, направленными исключительно против евреев. Погром суть бунт бедных против богатых, не важно каких, евреев ли, или гойских помещиков, или он является формой каких-нибудь клановых разборок, в любом случае, это форма борьбы низов с верхами и причина ее всегда одна – социальная несправедливость [6]. Как еще говорил священник Мартин Лютер Кинг: «По своей сути, бунт – это голос тех, кого не слышат». Сами же евреи в борьбе с гоями методы погромов использовали довольно-таки редко (разве что в Библейской книге Эстер и во время персидского вторжения в Палестину в 614 году), хотя в последнее время к подобные методы опять стали возрождаться усилиями отдельных еврейских экстремистов. Так, например, мы уже упоминали здесь погром православной церкви в Мигдал ха-Эмеке, иерусалимцам известны случаи разгрома толпой харедим гойских некашерных магазинов, нападения на «нескромно одетых» гражданок, бросание камней в автомобили, водители которых своей ездой нарушают шаббат и т.п. Причина этих инцидентов действительно одна – чистый националистический и религиозный фанатизм и не что иное.

Террор. Обычно слово «террор» в словарях и энциклопедиях толкуется как насилие по отношению к политическим врагам, а некоторыми идеологами, например, большевиками, террор рассматривался как вполне законная и справедливая форма политической борьбы (красный террор), однако уже знаменитая 58-я статья сталинского уголовного кодекса включала в себя 8-й пункт, где террор рассматривался как преступление. Конечно, сей пункт не имел в виду тот беспредел насилия, который тогда развернула в стране власть, под «террором» здесь понимался только террор снизу. Но нельзя также отрицать, что всякая власть и «хорошая», и «плохая» всегда основана на насилии; где, кто и когда встречал власть, основанную на «любви и моральных увещеваниях»? Еще Августин Блаженный проводил аналогии между несправедливой властью и разбойниками (читай, террористами):

«Итак, при отсутствии справедливости, что такое государства, как не большие разбойничьи шайки; так как и сами разбойничьи шайки есть ничто иное, как государства в миниатюре. И они также представляют собою общества людей, управляются властью начальника, связаны обоюдным соглашением и делят добычу по добровольно установленному закону. Когда подобная шайка потерянных людей возрастает до таких размеров, что захватывает области, основывает оседлые жилища, овладевает городами, подчиняет своей власти народы, тогда она открыто принимает название государства, которое уже вполне усвояет ей неподавленная жадность, а приобретенная безнаказанность. Прекрасно и верно ответил Александру Великому один пойманный пират. Когда царь спросил его, какое право имеет он грабить на море, тот дерзко отвечал: «Такое же, какое и ты; но поскольку я делаю это на небольшом судне, меня называют разбойником; ты же располагаешь огромным флотом, и потому тебя величают императором»» (О Граде Божием, книга 4, гл. 4).

Однако разница между легитимной властью и террором не только в количестве насилия, а прежде всего, в его законности. Так как каждый, кто прибегает к насилию, как правило, считает свое насилие «справедливым», и обосновывает его своими моральными принципами, то мало кто пытался найти легитимацию насилию вне рамок своих религиозных или идеологических доктрин. Но поскольку религии и идеологии у разных народов разные, то что можно найти в качестве объективного критерия в спорах между ними? Интересное решение этой проблемы можно найти в книге немецкого социолога проф. Хейко Шрадера «Глобализация, (де)цивилизация и мораль» где он пишет: «Ключевой теорией для меня является теория цивилизации Норберта Элиаса. Согласно его представлению, цивилизационный процесс характеризуется переходом от внешнего давления к самопринуждению, а также к морали, праву и обеспечивающим внутренний порядок институтам. Национальное государство получает монополию на насилие благодаря отказу индивида от насилия». – Здесь совершенно ясно различается насилие индивидуальное и насилие коллективное, однако совершенно не понятно, почему коллективное насилие должно признаваться законным, а индивидуальное – преступным, чем национальное государство, если оно поступает несправедливо отличается от шайки разбойников, где монополия на насилие также передается коллективу или его главарям.

Исходя же из нашей терминологии, мы можем сказать, что монополию на насилие в современных политических реалиях получает нация, независимо от того, имеет ли она государственный суверенитет или только добивается себе такового (принцип права наций на самоопределение декларирован в Уставе ООН); для того и образуются нации, чтобы легитимировать право индивидов силой отстаивать свои интересы коллективной волей, выраженной в Законе, и, если уж признавать легитимность существования наций, следует признать их право на вооруженную борьбу за свое существование под солнцем, включая также и насильственные действия, если они являются необходимой мерой самообороны. Но мы принципиально стоим на том, и нациям, и государствам, и их главарям также не все дозволено. Выше наций и государств стоят международные законы и общечеловеческие нормы поведения. По всеобщему согласию всех цивилизованных наций, ни при каких обстоятельствах не может быть оправдано убийство мирных граждан, женщин, детей, а также и безоружных военнопленных. Поэтому необходимо установить границу, где заканчивается законная национально-освободительная борьба угнетенного народа и начинается преступный террор. В дискурсе (на словах) такая граница как бы подразумевается, но вы нигде не найдете ее четкого определения, а потому в реальной жизни у нас по-прежнему все решает право сильного. Скептики могут сказать: таков мир, его не изменить. Да, отчасти они правы, мы пока ничего не можем противопоставить этому порядку вещей, кроме одного, но важного действия: утвердить эту границу в нашем сознании, в нашем понимании, в общественном мнении, и тогда без поддержки и одобрения последнего многие преступления не смогут совершиться.

Прежде всего, национально-освободительная борьба должна быть признана законной там, где какая-либо народность или религиозно-этническая группа подвергается дискриминации, лишается равных прав с «титульной нацией», а ее представители лишаются возможности полноценной интеграции в единое гражданское общество того или иного государства. Таково, например, положение палестинских арабов на оккупированных Израилем территориях. Они не только лишены каких-либо элементарных гражданских прав, но также даже и при желании не имеют возможности стать лояльными Израилю гражданами, ассимилироваться в израильтян, объединиться со своими родственниками из израильских арабов. Для сравнения скажем, что при всей тоталитарности советского режима, даже в годы сталинской диктатуры, ни одна народность СССР не пользовалась меньшими правами, чем русские, а зачастую и большими (национальные кадры даже имели приоритеты в поступлении на учебу или работу), поэтому, если палестинцы могут оправдать свою борьбу против Израиля дискриминацией, то, к примеру, у чеченцев какого-либо повода жаловаться на дискриминацию и из-за этого воевать против русских никогда не было, по крайней мере, до начала военного конфликта. Однако национальные конфликты не всегда возникают только из-за дискриминации. Одна из сторон просто может не хотеть жить по законам и обычаям другой нации, пусть даже на равных, или нация хочет жить в союзе с другими, более близким им по культуре или вере народами. Так, например, прибалтийцы всегда осознавали себя частью Европы (Запада) и не хотели иметь ничего общего с «азиатскими» этносами России. Также можно понять желание чеченцев воссоединиться с исламской Уммой. (Я плохо разбираюсь во всех тонкостях российско-чеченского конфликта, но меня смущает одна его особенность: почему нация, стремящаяся отделиться от чуждых ей этносов не только не отделяется, а наоборот, все глубже проникает в недра этого этноса? Что они забыли в Москве? Почему не едут торговать к своим братьям, скажем, к азербайджанцам, но контролирует рынки россиян? Что-то этот конфликт больше напоминает не освободительную борьбу, а криминальные разборки).

Конечно, чеченцы могли бы и раньше взбунтоваться против режима, навязываемого им русскими, ибо не все обязаны терпеть то же, с чем сами русские как бы готовы смириться. Тоталитарный режим не обеспечивал гражданских свобод, обрекал все подвластные ему народы на всеобщее рабское и нищенское существование. В таких условиях также каждый народ, даже и без особой к себе дискриминации, имеет вполне законное право бороться за свою независимость, однако именно тогда почему-то ни о каких национальных конфликтах в СССР никто не слышал. А поскольку все эти годы и чеченцы, и многие другие народности СССР никак о своих правах не заявляли, то и Россия сейчас вправе не признавать за этими искусственными самостийными национальными образованиями права на национальный суверенитет, считая всех их россиянами, наравне с русскими ответственными перед единым Законом. В отличие от палестинцев, чеченцы, как и любая иная нация бывшего СССР, могут спокойно жить под защитой Российской Конституции, где уважаются не только гражданские, но и культурные и религиозные права всех национальных меньшинств. А если кем-то где-то эти права и попираются, то и тогда следует бороться не с Россией и ее Конституцией, а с конкретными правонарушителями в рамках Закона.

Палестинцев также многие, особенно, представители т.н. «правого лагеря», называют «фиктивной нацией», из чего заключают, что им не положены не только те права, которыми пользуются в России чеченцы, но и вообще они не вправе претендовать на какое-либо физическое существование в той стране, где они родились. Возможно, и была бы какая-то доля правды у тех израильтян, что выступают против создания независимого Палестинского государства на территории Эрец Исраэль, но только в том случае, если бы палестинцы, проживающие в зоне юрисдикции Израиля, пользовались всеми правами израильтян, тогда можно было бы им сказать: «либо подчиняйтесь израильским законам и живите, как все, либо переезжайте в арабские или мусульманские страны», но Израиль палестинцев израильтянами никогда не признавал и признавать не собирается, таким образом, он сам их поставил в условия суверенной нации со всеми вытекающими отсюда последствиями. И это, увы, не фикция, а факт, что существует целый народ, которому никто и нигде не дает права жить на земле. Будь у палестинцев хотя бы половина тех прав, которыми обладают чеченцы в России, то первые давно бы прекратили свой террор против Израиля. В этом можно быть уверенных хотя бы потому, что израильские арабы (палестинцы, имеющие израильское гражданство) до самого последнего времени ни в каких террористических акциях против Израиля не участвовали, хотя подвергались национальной дискриминации со стороны евреев, как ни один народ России со стороны русских.

Но почему же израильтяне не хотят предоставить гражданские права палестинцам, неужели они не понимают, что из-за этого они терпят и террор, и гражданское сопротивление, и позорную репутацию оккупантов во всем цивилизованном мире? – Я думаю, что понимают, и многие из них рады были бы прекратить этот многолетний конфликт, однако они понимают также и другое: что, предоставив равные права палестинцам, им придется поделиться с ними многими материальными благами, и привилегиями, которыми пользуются пока исключительно израильские граждане: это и социальное страхование, и работа, и равная оплата труда, и равное распределение воды и других природных ресурсов, и т.д., и т.п. Поэтому они предпочитают терпеть террор, рисковать своей жизнью и жизнью своих детей, нежели отдать что-то гоям из того, что пока находится в их исключительном пользовании, как говорится: «жадность фраера сгубила». Некоторые ради «мира» и безопасности даже готовы отдать палестинцам пол страны, но только не свои исключительные еврейские права, и в этой «левой» уступке также есть своя еврейская логика, из двух зол выбирающая меньшее.

Таким образом, в принципе, борьбу палестинцев за свои права, как ее ни назови, следует признать законной, хотя, конечно, такие ее методы, как теракты против мирных граждан, остаются преступными и не имеют никаких оправданий. Но не оправдывают террор и сами палестинцы, свою борьбу они называют «интифадой» – формой сопротивления, в основном, исключающей насильственные действия, максимум дозволяющей детям бросать камни в израильские танки. Теракты же, в которых гибнут мирные граждане, всегда официально осуждались палестинским руководством, однако то же руководство практически ничего не сделало для поимки террористов и предания их суду, что, по нашему мнению, наносит вред прежде всего интересам палестинского народа, так как политическими законными методами палестинцы скорее бы могли защитить свои права.

Кому же выгодны тогда теракты? Разумеется, тем, кто ничего не выиграет в результате мирного справедливого решения конфликта. Ничего здесь не выигрывает, как мы уже писали, только одна сторона – израильская (ей в любом случае придется что-то «отдавать», причем, безвозмездно, ибо «территории в обмен на мир» в глазах евреев не считается «сделкой» мир в их мире никогда не обладал стоимостью), а следовательно, всякий теракт – он всегда в интересах израильтян.

Скажем более: где-то в мире происходит кровавый теракт против гражданского населения – ищите в том еврейский интерес, если не прямую провокацию или подстрекательство. Любой теракт приносит дополнительные политические очки Израилю, США и т.н. «антитеррористической коалиции», что стремится утвердить свое абсолютное господство в мире, и господство это отнюдь не будет либеральным, правовым и демократическим, хотя на словах эта коалиция позиционирует себя защитницей либеральных и демократических ценностей. На самом же деле любой теракт прежде всего повышает общественный вес военных и полицейских чинов, ШАБАКА, кабатов (офицеров безопасности, аббревиатура от ивритского: кацин битахон) – т.е. всех тех людей, которые не способны творить в мире ничего, кроме насилия (другими словами, террора). Им нужна работа, власть, высокие зарплаты и общественный авторитет – террор помогает им заполучить все это. Эти люди мечтают о таком «мире», где на каждой двери висел бы замок, на каждом окне – решетка, где каждого входящего в автобус обыскивают, а у каждого входящего в магазин проверяют документы. Прекратится террор – и их мир рухнет, они останутся не у дел. Всякая армия сильна всегда там, где слаба политика, где стороны не соблюдают ни нормы международного права, ни взаимные договоры. Поэтому, если хочешь с кем-то разговаривать с позиций большого кулака (напомним цитату из «Протоколов сионских мудрецов»: «Наше право – в силе»), спровоцируй его на террор, дай ему понять, что политическими, законными методами от тебя никаких уступок добиться невозможно, срывай переговоры, делай невозможным диалог, затыкай рты оппонентам, продолжай силой гнуть свою линию – и террор появится сам собой.

В Израиле идут споры о том, каким словом назвать борьбу палестинцев против израильской оккупации. «Левые» обычно называют ее «партизанской войной», «правые» же, припоминая собственную былую партизанщину Авраама Штерна, Менахема Бегина, Ицхака Шамира, не брезгавшую самыми жестокими терактами и убийствами мирных граждан, в годы британского мандата, придают «партизанской войне» положительный смысл, но дабы сей смысл не распространялся на палестинцев, стали называть борьбу последних «герильей». Различие между этими понятиями мы постичь так и не смогли, точно так же, как и различие между такими расхожими клише, как: «народная милиция» и «боевики», «разведчики» и «шпионы», «ликвидация» и «убийство». Некоторые еврейские молодчики не брезгуют индивидуальным подпольным террором и в наши дни. Наиболее известные тому примеры – это деятельность еврейской группировки «Хамхтерет Хаехудит», раскрытой и арестованной в 1984 году, массовое убийство арабов в пещере Махпела в Хевроне Барухом Гольдштейном 25 февраля 1994 года и убийство Ицхака Рабина Игалем Амиром 4 ноября 1995 года и др.

Говорят: «Мятеж никогда не бывает удачен; удачный мятеж называют иначе». Так же можно сказать и о терроре, «удачный» террор называют иначе: вместо «теракта» – «военная операция», вместо «карательной акции» – «зачистка», однако и такие формы «удачного» террора мы считаем преступными, и даже не потому, что они являются насилием, ибо иногда и насилие может быть законным (если я, например, увижу террориста, собирающегося совершить теракт, и у меня не будет иных средств его предотвратить, кроме насилия, то я это насилие применю, т.е. буду вынужден открывать огонь на поражение, тут уж ничего не поделаешь), а потому, что это насилие здесь не является необходимой и крайней мерой самозащиты. Достаточно поставить такой простой вопрос: какие меры предпринял Израиль для мирного разрешения конфликта с палестинцами? То, что террористы преступники – это бесспорно, а что сделали «праведники» для того, чтобы их перевоспитать, приобщить их к нормальной трудовой жизни? – Ничего не сделали, наоборот, сделали все, чтобы озлобить людей до предела, превратить их в фанатиков. Всякий израильтянин с детского сада знает, что араб – это злодей. Правда, как-то умалчивается, что «добрые» первые ограбили «злодеев», выгнали их из своих жилищ, лишили всех прав и средств к существованию, зато обыватель находит себе оправдание: «плохих людей грабить не жалко, разве они люди, разве они такие, как мы? Ах, какие у них страшные лица и варварские обычаи, это же прирожденные преступники!» Но почему же, «добрые господа», вы не научили их культуре, не приобщили их к своим духовным ценностям, о чем, кстати, мечтал Герцль? – «Нет, – говорят, – Герцль неправильно мечтал. Он был культуртрегером и космополитом, не уважающим национальные традиции, а мы их уважаем и осуждаем всякий патернализм». ОК, но давайте спросим, почему они осуждают патернализм, от любви ли к малым народам, или, может быть, все-таки от любви к себе? Любить народ – это прежде всего делиться с ним теми материальными благами и правами, какие имеешь сам, но что-либо отдавать гоям свое, даже то, что было когда-то у последних отобрано, евреям ох как не хочется, поэтому конфликт, даже с применением террора, для них предпочтительнее мира. Но, чтобы конфликт продолжался как можно дольше, им надо также посеять страх перед «ундерменшами» в собственном народе, а чтобы этот страх имел под собой какую-то реальную почву, нужно спровоцировать первых на террор, преступления и насилие против мирного населения. Поэтому Израиль всегда поощрял и  поощряет, как ни странно, именно исламский фундаментализм на «территориях», а не христианские, социалистические, демократические и просвещенческие движения: он собственноручно способствовал возникновению организации Хамас, освободил из тюрьмы законно осужденного шейха Ахмеда Ясина, основывая сие беззаконие (освобождение без суда) «политическими интересами», хотя ни за какие «интересы» власти не пошли на смягчение приговоров Шабтаю Калмановичу, Григорию Лернеру, Мордехаю Вануну. Вот из этих фактов мы видим, что в Израиле беспощадно наказывают за политические и экономические преступления, но милуют за террор – что это, как не поощрение террора? Или террористы для сионистов как своего рода «социально близкие»?

Сейчас много говорят о терроре и о терактах, которые порой приводят ужас рядовых обывателей. Всем, кто в разговоре со мной возмущается террором, я обычно задаю один и тот же вопрос: «Вы осуждаете террор – и здесь мы с вами согласны, мы его тоже осуждаем, но какие действия, по-вашему, должно предпринять государство, чтобы покончить с этим явлением?» – И все как один дают мне один и тот же ответ: «Уничтожать!». А кого именно уничтожать? Разумеется, не террориста-смертника, который сам себя уничтожает в теракте, а за одного убитого еврея, предлагается, например, уничтожить целую арабскую семью или даже целую деревню невинных людей. Одна «интеллигентная» женщина, правда, постеснялась так прямо выразить свой «антигуманизм», видимо, воспитанная в ней «политкорректность» требовала хотя бы для проформы указать какие-нибудь еще возможные меры, кроме «уничтожать!», и она стала как бы оправдываться: «Сначала, – говорит, – я думала, что арабов можно перевоспитать, но оказывается ...сколько волка ни корми... Ведь сколько же сил потратил наш гуманный Израиль на перевоспитание этих извергов – и все бестолку». Я спрашиваю: а на какие конкретно действия эти «силы» были потрачены? – «Ну как, на какие? Вот я сама своими глазами видела в одной передаче по телевизору, как арабских детей посадили в одной студии с еврейскими детьми (представляете, какой гуманизм!) и еврейские преподаватели проводили с ними воспитательную работу. Нет, нельзя их воспитывать, только уничтожать!» Я спрашиваю, а в студии были дети палестинских арабов или арабов израильских? – «Да какая разница, арабы, и все, я бы их всех уничтожила». – Вот как. Обывателю не важно, что на палестинских территориях все образование в школах полностью отдано на откуп фанатичному исламскому фундаментализму, что, кстати, всячески поддерживается Израилем, ибо светское или христианское образование среди гоев евреям никак не выгодно); обывателю не интересно знать, что еще ни разу не переступила нога ни одного еврейского учителя порог арабской школы, все равно ему удобно верить, что «Израиль тратит много сил на воспитание арабов»; а относительное благополучие небольшой части израильских арабов он приписывает всем арабам-палестинцам (разницу он замечать не хочет), включая и тех, кто заперт в в лагерях беженцев, что мало чем отличаются от концлагерей, с другой стороны, озлобленность палестинцев переносится на исконно миролюбивых израильских арабов, включая христиан – «какая разница, арабы есть арабы, одно племя» – правильно, племя-то одно, только статус у них разный. Короче, ясно, что воспитывать арабов, даже при том, что их никто и никогда не пытался воспитывать, нельзя, можно только уничтожать.

А теперь зададим вопрос и другой стороне: «Что следует делать с теми людьми, которые собираются вас уничтожать?». – Я думаю, и здесь ответы не слишком будут отличаться от такого: «Любыми возможными средствами уничтожать своих уничтожителей» – или у кого-нибудь будут другие предложения?

Могут, правда, возразить, я, мол, «передергиваю», под «уничтожать!» имелись в виду террористы, а не арабы. ОК, согласен, но кого тогда вообще здесь подразумевается уничтожать, если террористы и так все практически самоуничтожаются в ходе терактов, а кто не уничтожаются, наказываются пожизненным заключением? – Разумеется, всех тех, кто, возможно, станет террористом, или как-то относится к последним иначе, чем с позиций «уничтожать!», стало быть, мы в своем предостережении об угрозе уничтожения всех подряд арабов еще скорее «недодернули», чем «передернули», ибо когда начинают кого-то уничтожать, уже не разбираются, кто есть кто и кто прав, кто виноват.

Так-то вот, господа, вот ваше сознание уже полностью подготовлено для очередной тоталитарной тирании. Ваше «уничтожать!» – как раз тот результат, какой рассчитывали получить от вас ваши манипуляторы-кукловоды, что стоят за вашими спинами. Они для этого даже порой дают случаться настоящим терактам, дабы посеять в вас страх и панику, чтобы вы призвали их в качестве диктаторов во имя «спасения мира» от «террора». Воистину ничего нет нового под солнцем. Все тирании на протяжении всей истории цивилизации устанавливались по стандартному шаблонному сценарию: сначала допускался разгул преступности, а затем наводился «порядок», при котором за решеткой оказывались по преимуществу те люди, которые ни к уголовному, ни к террористическому миру никакого отношения никогда не имели. И вы, господа, требующие «уничтожать!», уже психологически готовы принять такой порядок, ведь суть тирании не в тиранах, а в массовом сознании, принимающем тиранию. Спросят: но а как эффективно бороться с террором? – Об этом предельно ясно проповедано было в учении Христа: «Не борись со злом насилием, но только добрым словом и любовью».

Не чем иным, как «удачным» террором также следует назвать все государственные перевороты и революции, которые мы также должны отнести к преступным формам борьбы, ибо они осуществляют захват власти неконституционными и недемократическими методами. Однако некоторые «демократы» порой положительно принимают недемократические насильственные формы захвата власти. Если переворот им по душе, они его называют «революцией», если не по душе – «путчем». Так, например, историк Александр Кац в своей книге «Евреи. Христианство. Россия» недвусмысленно выражает свое одобрение революции Февральской и осуждение революции Октябрьской. Но личное осуждение еще не повод, чтобы революцию называть «переворотом». Раз уж мы говорим о формах преступного террора, разъясним, чем революция отличается от переворота, по крайней мере, в русском языке (в иврите и то, и другое называют одним словом: «מהפכה» – «мегапеха»).

Государственный переворот смещает прежнее правительство, может даже и менять форму правления, но при этом не затрагивает основных классовых соотношений в государстве. Таковым являлась, например, т.н. Февральская революция 1917 года в России. Социальная же революция прежде всего меняет политический строй и соотношения классов: «Кто был ничем, тот станет всем». Таковой была Октябрьская революция 1917 года в России, и нравится она кому или нет, независимо от того, каким путем захватили большевики власть, она была именно революцией, а не переворотом, ибо никто не сможет отрицать коренную перемену строя и классовых отношений после Октября.

Всякий террор, пусть то революционный или контрреволюционный безусловно является преступной формой насилия, даже если это насилие направлено и против преступников, угнетающих или терроризирующих народ, и преступен он, прежде всего, потому, что свое насилие осуществляет вне установленного закона и права. Но и мирные законопослушные граждане, также нередко страдающие от террора, отчасти виноваты в том, что ничего не делают для того, чтобы как-то поддержать и защитить бесправных от угнетения, тем самым, все косвенно становятся соучастниками несправедливости, а следовательно, и порождаемого ею преступления. Одно несомненно: не будет несправедливости – не будет и террора.

Хулиганство и вандализм. Примерно 90% всех отчетов об антисемитских происшествиях в прессе и в сети, на таких сайтах, как, например, «Антисемитизму нет», занимают сообщения о случаях хулиганства и вандализма. Приведем несколько типичных примеров:

«В июле антисемиты дошли до убийства, причем, даже не еврея: чернокожий политик Джеймс Дэвис, боровшийся с насилием и выступавший за укрепление связей между афроамериканцами и евреями США, был застрелен прямо в мэрии Нью-Йорка».

«Наиболее вопиющий случай произошел в Киеве. Здесь, почти в центре города 28 августа был жестоко избит один из раввинов синагоги Ури Фанштейн. Нанесенные ему побои настолько серьезны, что пострадавший был госпитализирован для оказания первой медицинской помощи в Октябрьскую больницу, а затем – в Институт нейрохирургии».

«14 октября в Париже сторонники палестинцев избили раввина. 16 октября пришло сообщение, что в одной из синагог в Бруклине разбили витраж и поломали стоящую во дворе сукку, а 12-го числа кошерная пиццерия "Монте-Карло" в парижском пригороде Монтрё была полностью уничтожена пожаром, хотя антисемитские мотивы поджога пока не доказаны».

А об этом «вопиющем акте антисемитизма» заговорил весь мир, включая тогдашнего президента Франции Жака Ширака, сайт «МАОФ» негодует: «Шестеро молодых мужчин ножом отрезали женщине волосы, изрезали одежду и нарисовали свастики на ее теле, а после этого перевернули коляску, где лежал младенец. Они по ошибке приняли ее за еврейку. Никто из пассажиров поезда не вмешался» (видимо, тоже «по ошибке» приняли «честную гойку» за еврейку). А через несколько дней на сайте MIGnews.com появляется скромное сообщение: «Женщине, которая заявила недавно о том, что на нее в парижском метро напали шестеро выходцев из Северной Африки, грозит тюремное заключение сроком на шесть месяцев и денежный штраф в размере 7,500 евро за то, "что придумала преступление, которого не было". Об этом заявил сегодня 15 июля Федеральный прокурор Хавьер Салват».

Что интересно, в самих же сообщениях пишут, что «антисемитские мотивы пока не доказаны», а кое-где «антисемиты» дошли уже до того, что стали нападать на не евреев! Однако если посмотреть на все эти события не через призму рубрики «мониторинга антисемитских происшествий», а просто как на хронику криминальных инцидентов, то мы увидим голые факты, за которыми отнюдь не всегда просматривается националистическая мотивация, ибо не ясно, за что именно ударил хулиган того или иного еврея и знал ли он, что тот вообще еврей? Наоборот, в таких случаях хотят подчеркнуть, что у хулиганов нет никаких личных счетов с евреями, они, мол, просто издеваются над теми, кто слабее их. Да, пожалуй, это так и есть, большинство хулиганских действий мотивированы желанием умственно неполноценных, но физически сильных, утвердить свое как бы «превосходство» над физически более слабым – право кулака, но тогда при чем тут «антисемитизм»? Разве здесь хулиган преследует какие-то свои национальные или политические цели? разве он осуществляет акт мести или террора? Нет, иначе хулигану инкриминировали бы не хулиганство, а терроризм, а у него-то единственное желание – почесать кулаки, и не важно, о чью морду, пусть даже он и сам признается, что хотел «бить жидов», сие «признание» будет лишь отговоркой, никакого отношения не имеющей к подлинному конфликту с еврейством.

Но в контексте еврейского вопроса важно не столько наличие хулиганских инцидентов и даже не их количество, а отношение к ним в обществе, одобряет ли большинство граждан хулиганские действия или нет. Пока еще хроники «антисемитских» происшествий не смогли привести ни одного факта их одобрения, даже среди высказываний на страницах наиболее одиозной антисемитской прессы и интернет форумах. Однако хулиганские акции имеют место не только среди гоев, но нередко случаются и среди евреев, особенно, в Израиле. И вот как относится к ним рядовая израильская публика. Так, на израильском портале новостей «Walla!» недавно было опубликовано такое сообщение: «…кинорежиссёр Давид бен Шитрит был вчера жестоко избит охранниками при входе в Министерство безопасности в Тель-Авиве («Ха-Кирия»). Он госпитализирован в больнице «Ихилов», где его прооперировали вследствие полученных травм и переломов ноги. Режиссёр шёл в «Кирию» на встречу со спикером Армии обороны Израиля, в связи с его работой над новым фильмом о Ливанской войне и о явлении «отказничества» (отказ служить на оккупированных территориях). По его утверждению, поводом к избиению послужило то, что он замешкался, ища удостоверение личности. Он сообщил, что даже после того, что один из помощников спикера армии появился на месте происшествия, четверо охранников продолжали избивать его, надев на него наручники…». Давид бен Шитрит еврей, но его избиение почему-то не попало в «мониторинг антисемитских происшествий», впрочем, нам сейчас интересен даже не так сам этот инцидент, как реакция на него читателей. Процитируем некоторые из отзывов:

«100 השומרים צודקים» (эти охранники правы),

«103 אולי הוא היה מחבל» (а может, он был террорист),

«108 אף אחד עוד לא מת מקצת מכות » (никто еще не умер, получив немного побоев),

«117 היה צריך להגיד אני יהודי בשביל לא יפגעו בך» (нужно было сказать: я еврей, чтобы тебя не трогали),

«161 אני בצד של המכים. אל תעשה סרט על תופעת הסרבנות» (я на стороне избивавших. Не делай фильмов о проявлениях отказничества),

«167 מגיע לו על הפרובוקציה השחצנית צדקנית שלו» (так ему и надо за его наглую провокацию) и т.п.

И для сравнения приведем кое-какие факты, взятые из книги Игоря Шафаревича «Трехтысячелетняя загадка. История еврейства из перспективы современной России»: «...после погромов 1938 г. в Германии («Кристальная ночь»), тоже вызванных терактом против немецкого дипломата, известный социолог Клаудиус-Мюллер опросил (с обязательством сохранения тайны) 41 члена национал-социалистической партии об их отношении к этому событию. Из них 63% выразили безусловное возмущение, 32% дали неопределенный ответ и только двое одобрили погром, «так как на террор надо отвечать террором». Вот позицию этих двух самых крайних нацистов разделяет государство Израиль». Я не знаю, насколько подобную позицию разделяет государство, но израильская общественность, к сожалению, отчасти разделяет, что, в общем-то не характерно для евреев других стран».

Ненасильственные, но преступные формы борьбы с еврейством.

Выше мы уже писали, что не всякое насилие преступно, но и не всякое ненасильственное действие законно. Мы не будем говорить о таких, например, преступлениях, как мошенничество, кража, шпионаж и т.п., ибо относительно них особых разногласий между сторонами не наблюдается, хотя, как уже говорилось, по Талмуду, мошенничество в делах с гоями не всегда считается преступлением, особенно, если таковое, будучи обнаруженным, не запятнает репутацию евреев, но это в теории, в действительности же мало кто мошенничает или ворует из националистических побуждений, потому сообщения о кражах, включая нарушения копирайтов и т.п., практически отсутствуют в хрониках антисемитских акций. Зато много можно услышать взаимных обвинений как с той, так и с другой стороны в подстрекательстве и клевете. Поэтому нам следует разобраться, какие из этих претензий справедливы, а какие нет.

Подстрекательство является преступным только тогда, когда содержит прямой призыв к совершению того или преступления. Спор же идет о том, что таковым нередко хотят представить всякую резкую критику в адрес противника, якобы, в результате чего, против него совершается настоящее преступление. Так, «левые» в Израиле обвинили лидеров «правых» партий в подстрекательстве к убийству премьер-министра Ицхака Рабина. Мы, конечно, можем назвать их действия травлей, демагогией, диффамацией – поступками весьма некрасивыми в моральном отношении, так, мы бы побрезговали присоединиться к той демонстрации, где «леваки», показывали портрет Шарона в эсэсовской форме, как когда-то «правые» изображали Рабина, но состава преступления мы в этом не находим. (Помню, я сам когда-то шел в колонне демонстрантов вместе с В. И. Новодворской, которая несла плакат «Горбачев палач и убийца» – время было такое, всю жизнь нас учили только говорить «да» всякой власти, а политкорректно, но твердо сказать «нет» мы тогда еще не умели, но к прямой расправе над представителями власти ни Новодворская, ни ваш слуга никогда не призывали).

Клевета. Выше мы писали: «такие понятия, как «ложь», «клевета», «враньё» и т.п. типичны для дискурса «маленького мира», тем самым однозначно стали на сторону свободы высказывания мнений, даже ложных. Почему же мы относим клевету к преступлениям? Потому что не все, что называется «клеветой» в вышеупомянутом дискурсе, является таковой в определении Уголовного кодекса. Вообще юридически всякое обвинение, даже самое очевидное не признается действительным до того, как его не рассмотрит суд, не выслушает защиту и не вынесет своего окончательного вердикта. Стало быть, истинность обвинения всегда требует доказательств. А если обвиняемый будет оправдан, можно ли тогда всех истцов и прокуроров, чьи иски были отклонены, отнести к клеветникам? Само собой разумеется, что нет, иначе бы это положило конец всякому правосудию. Однако если в ходе расследования обнаруживается, что обвинение дает заведомо ложные показания не по ошибке, а умышленно, то в таком случае обвинители должны быть наказаны как клеветники и лжесвидетели по закону. Но для людей, что привыкли жить «по понятиям», таких понятий, как «закон», «право», «правосудие» никогда не существовало и не существует, для них «преступник» всякий, кто чем-то отличается от них самих и не согласен с их властьпредержащими хозяевами, потому они направо и налево разбрасываются такими эпитетами, как «клеветник», «предатель», «враг народа», «антисемит», «антисоветчик» и т.п., порой даже не очень хорошо понимая, что они значат. Помню, как-то один ветеран выступая против Виктора Суворова, называл его одновременно и клеветником, и предателем. Он пытался доказать, что все сведения о советских танках, опубликованные Суворовым, им сфальсифицированы (клевета), но с другой стороны, Суворов-де виновен в разглашении государственных военных секретов (предатель). До него не доходило, что в данном случае следовало бы выбрать что-нибудь одно: или вы судите кого-нибудь за предательство, то тогда должны признать, что предатель говорит правду, или за клевету, тогда, само собой разумеется, обвиняемый никаких секретов разгласить не может. Как бы там ни было, если считать клевету преступлением, то и заведомо ложные обвинения кого-либо в клевете, даже и не осознавая значения этого слова, также должны считаться преступлением и преследоваться по закону.

Впрочем, история знала и такие «законы», когда клевета считалась вполне допустимой формой борьбы с инакомыслящими. Такой вот, например, интересный документ приводит Яков Брафман в опубликованной им «Книге кагала»: «Позволяется (умышленно для раздражения и вооружения против отступника фанатической черни) опубликовать в синагоге, что отступник кушал треф (пища, приготовленная неевреем или негодная для еврея по смыслу Талмуда) или нарушил пост и т.п., подтверждать это ложными свидетелями и подвергать его за это наказанию». – Мило, не правда ли?

Одной из наиболее одиозных форм клеветы в еврейском вопросе считается кровавый навет. Практически каждый исследователь еврейского вопроса так или иначе упоминает сие преступление, многие считают его одной из форм проявления антисемитизма, а некоторые даже пытаются доказать, что, мол, весь антисемитизм суть сплошной навет или прямо проистекающий из него предрассудок. Но, что самое интересное, остракизму и шельмованию здесь подвергаются отнюдь не клеветники, но те судьи, кто по долгу своей службы просто обязаны расследовать клеветнические доносы. Причем, стараются уличить гойское правосудие, не больше не меньше, как в злоумышлении против всего еврейства! Кто только не упоминал пресловутое дело Бейлиса, где этот еврей обвинялся в убийстве мальчика, или дело Дрейфуса, в котором обвинялся французский офицер в государственной измене, в качестве примеров вопиющей дискриминации евреев: как, мол, посмел гойский суд подозревать и судить евреев, хотя бы даже и оправдав их в конце концов! Причем негодуют здесь не только одни евреи и филосемиты, но даже, порой, и «махровые антисемиты», такие, как, например, Василий Шульгин, в свое время лично пытавшийся вмешиваться в процесс суда над Бейлисом, за что даже был раз посажен в тюрьму. Нет, конечно, если у кого есть что сказать в защиту обвиняемого, приходи в суд и давай свои свидетельские показания – никто никого такого права не лишает, но как можно возбуждать против суда общественное мнение, оказывать на судей психологическое давление? Что, в конце концов, критерий права, Закон, истина или «понятия» профанов? Впрочем, сам Шульгин в своей книге «Что нам в них не нравится» относительно кровавого навета пишет интересные вещи:

«Погромы иногда были тесно связаны с так называемым "кровавым наветом", то есть обвинением евреев в употреблении человеческой крови с ритуальными целями. Я лично думаю, что кровавый навет есть не что иное, как способ мести евреям. Причины, вызывающие злобу против евреев, могут быть разнообразны, но все в конце концов сводятся к одной: евреи суть сильная нация, очень бесцеремонно проталкивающаяся "наверх" в каждой стране; по этой причине другие нации так или иначе евреев "осаживают" книзу; в этом альфа и омега политического антисемитизма. Один из приемов этого осаживания есть распространение об евреях таких слухов или фактов, которые способны возбуждать отвращение и ненависть к ним, к евреям, со всеми вытекающими из сего последствиями. Все это так. Но спрашивается: откуда взялся именно этот прием, то есть мысль обвинять евреев в употреблении христианской крови?

Есть целая литература, утверждающая, что такие факты действительно были. Есть не меньшая литература, опровергающая сии заявления. Вдаваться в эти дебри я не могу, ибо, чтобы добросовестно все это изучить, жизни моей не хватит. Подходить же к сему делу с кондачка я не хочу. Поэтому я просто опускаю вопрос, было ли это когда-нибудь или не было.

И это даже не так важно. Во всяком случае, такие вещи, если бы они и были, могут быть только единичными, редкими. Но мало ли какие преступления совершаются всякими народами? Мы знаем, что в XX веке, то в той, то в другой столице, время от времени обнаруживают колбасы... изготовленные из убитых для сего молодых девушек. Чем это лучше еврейских ритуальных убийств, если они и совершались? Однако никому в голову не приходит использовать сии деяния для того, чтобы вести агитацию против того пли иного народа.

Кровавый же навет, по-видимому, – специальное агитационное средство. И так было в течение веков, ибо это обвинение идет от незапамятных времен и всегда сопровождалось неистовым треском и шумом. Откуда сие?

Думается мне, что и здесь не обошлось дело без поговорки: "не рой другому яму, сам попадешь... "

Первые христиане были евреи. Остальное еврейство относилось к христианам как к еврейской секте. Так же к ним относился окружающий мир. Евреи-нехристиане не удовольствовались тем, что распяли Христа; они воздвигли гонение и на Его последователей. При этом, как и во времена Пилата, они прибегали к содействию "законных властей", то есть римских сановников. Перед Пилатом Христа пробовали обвинить в том, что Он, называя себя "Царем Иудейским", восстает против римского Кесаря. Но Пилат не поверил, признал Христа невиновным и всячески старался спасти Спасителя. Но спасти не мог, ибо иудеи пользовались известной автономией. Не нарушая сей автономии, Пилат не мог отказать им в их непременном желании казнить Назареянина, осужденного Синедрионом.

Но другие римские сановники оказались, по-видимому, не столь проницательными, как Пилат. Мне представляется, что евреи, продолжая свою антихристианскую интригу уже в Риме, действовали приблизительно так.

Правоверные евреи явились к римским властям с заявлением: среди них, евреев, появилась, мол, секта, столь отвратительная и ужасная, что они не могут ее больше покрывать и просят римские власти принять соответствующие меры. На вопрос римского вельможи, принимавшего депутацию, что же такою ужасного делают эти люди, то есть христиане, обвинители отвечали: "они едят человеческое мясо и пьют человеческую кровь". Римлянин, конечно, потребовал доказательств. Обвинители христиан в ответ на это предложили провести римских чиновников на религиозные собрания христиан: "вы сами услышите". И, действительно, настроенные предварительными рассказами, римские сыщики – услышали. Что? Да то самое, что мы слышим ныне во время всякой литургии; чин ее тогда, надо думать, уже сложился в основных чертах. Услышали слова, которым мы внимаем с благоговением: "Примите, ядите, сие есть тело... Пиите от нее вси, сия есть кровь... " Услышав это, сыщики ужаснулись и донесли, что евреи сказали правду; что "там" действительно пьют кровь и едят человеческое мясо. Римские власти пришли в негодование; христиане были объявлены ужаснейшими преступниками; их стали терзать в цирках дикими зверьми.

Таким образом, как мне кажется, в первый раз обвинение в том, что евреи (евреи – христиане) пьют человеческую кровь, было создано евреями же (нехристианами). Евреи сами инсценировали свой первый ритуальный процесс. Правда, он был направлен против "еврейских врагов", то есть христиан, но с течением времени сия стрела обратилась вспять. И даже из стрелы сделалась неким неловким бумерангом. Сей бумеранг хотя и достиг первоначальной цели, то есть бросил на песок арен тысячи невинных людей, но затем метнулся обратно, как и полагается бумерангу; и вот, в течение веков колотит "дикаря", в своем религиозном изуверстве сей снаряд запустившего. Так и свершилось по слову безумцев, вопивших: "Кровь Его на нас и на детях наших"».

/конец цитаты/

Итак, в чем же спор между евреями и «антисемитами» по кровавому навету? Как видим, никто из последних ни навет, ни клевету не оправдывает, однако расхождение позиций есть. Евреи считают, что ритуальные убийства и даже государственные измены могут иметь место только в гойской среде, поэтому даже подозревать кого-либо из евреев в причастности к чему-либо подобному уже преступление, «антисемиты» же считают, что перед законом должны быть все равны (мы взяли это слово «антисемиты» в кавычки потому, что так обычно называют евреи всех придерживающихся данной точки зрения, независимо от того, имеют ли они что-либо против евреев вообще или нет), и никто не может быть освобожден от подозрений только в силу своего происхождения. Более того, гои и сами никогда не раздували дел о «кровавых наветах» на гоев, хотя такие наветы возводились против них ничуть не меньше, если не больше, чем против евреев. Приведем еще одну точку зрения по этому вопросу другого «антисемита» – Игоря Шафаревича. В своей книге «Трехтысячелетняя загадка. История еврейства из перспективы современной России» он сравнивает различные прецеденты «кровавых наветов»:

«В России не раз высказывались обвинения в таких преступлениях в секте хлыстов. Обвинение заключалось в том, что в некоторых случаях "радения" переходили в свальный грех ("христову любовь"), первая забеременевшая женщина называлась "Богородицей"; если у нее рождался мальчик, то он назывался "христосиком", умерщвлялся и поедался на ритуальном собрании. Однако, насколько я знаю, властям ни разу не удалось доказать, что такое преступление было реально совершено.

…мне кажется, что вопрос о том, имело ли место ритуальное убийство и был ли виновен Бейлис – не имеет значения ни для истории русско-еврейских отношений ни для истории вообще. Точно так же как вопрос, совершались ли ритуальные убийства среди хлыстов, не есть вопрос русской истории. Например, Мережковский (в романе "Петр и Алексей") описал именно такой случай – и никаких протестов ни в России, ни за границей это не вызвало. Правда, действие романа относится к Петровским временам. Но, по реакции на "дело Бейлиса", можно представить себе, какой вопль раздался бы, если бы кто-то рискнул описать в романе ритуальное убийство, совершенное в еврейской среде, хотя бы и в Средние века.

…Ну кто из русских рискнул бы заявить (или поклясться Всемогущим Богом), что среди хлыстов не бывает ритуальных убийств? Это предполагало бы существование организации, знающей "все о каждом". Конечно, такой не существует. Во всех протестах звучало возмущение, что "такие обвинения" выдвигаются "в прогрессивном XX веке". Но всего через год самые прогрессивные страны набросились друг на друга и истребляли друг друга 4 года, травя ядовитыми газами. А еще лет через 30 одна из самых прогрессивных стран выдумала душегубки и газовые камеры, а другая, не менее прогрессивная – атомную бомбу и сбросила ее на мирный город. Это уж были убийства не одного ребенка, а "жертвы" миллионами. Так что прогресс тут явно не при чем».

Кроме того, практику ритуальных убийств (у гоев) признают и сами евреи, но подозревать в них считают возможным лишь только гоев. Вот, например, статья Алисы Лаппан «Ритуальные убийства евреев в Париже»: «После совершения убийства, передает корреспондент Rosenpress Элен Азриа, мать Селлама увидела, как сосед поднимается по ступенькам с окровавленными руками. Затем он публично объявил ей о своем деянии. "Я убил своего еврея. Я попаду на небо", – передают его слова свидетели» [7]. – Что это, по-вашему, «навет» или нет? Но интересно, что никто из мусульман не поднял гевалт по этому поводу.

Из всех вышеприведенных цитат ясно, что ритуальные убийства, увы, бывают, и даже чаще, чем ложные наветы на них. Так, известный нам Арье Барац в своей статье «Иудаизм и сатанизм» пишет: «При всем том, что христиане фатально ошибались, обвиняя евреев в сатанизме, они нисколько не ошибались относительно того, что сатанизм вообще существует. Если обвинения евреев в том, что они режут христианских младенцев и ругаются над хостией, являлись фантастическими измышлениями, то аналогичные обвинения сатанистов полностью соответствовали действительности. …Все исследователи согласны с тем, что значительное число судебных процессов над людьми, обвинявшимися в совершении изуверских обрядов (в том числе в заклании младенцев), не были фальсифицированы». А теперь, представьте себе, какая была бы реакция «либералов», если кто-нибудь из антисемитов написал: «значительное число судебных процессов над людьми, в том числе и над евреями, обвинявшимися в совершении изуверских обрядов (в том числе в заклании младенцев), не были фальсифицированы» – разве это было бы не таким же подходом к евреям, как и евреи подходят ко всем остальным, или же евреи не люди?

Впрочем, не нужно особо напрягать фантазию, когда в качестве примеров можно взять живые факты. Не так давно итальянский еврей, ныне профессор израильского университета «Бар-Илан» историк Ариэль Тоафф написал фундаментальное исследование о еврейских ритуальных убийствах в Италии и выпустил его книгой под итальянским названием «Pasque di sangue» (Кроавая Пасха) и по-английски и по-английски: «Blood Passover». В своей одноименной статье об этой книге Исраэль Шамир пишет: «Изучая судебные документы, он сделал ошеломляющее открытие: признания убийц не были продиктованы под пыткой фанатичными следователями; они содержали сведения, абсолютно не известные итальянским представителям церкви или полиции. Преступники принадлежали к малочисленной общине ашкеназов иноземного происхождения, которая имела свои собственные обряды, отличные от традиций местных итальянских евреев. Эти обряды были хорошо описаны в показаниях обвиняемых, хотя изначально они не были известны компетентным органам того времени. Тоафф отмечает: «Эти магические формулы на древнееврейском языке с сильной антихристианской направленностью не могли быть плодом воображения судей, потому что те не имели представления об этих молитвах, бывших частью не характерной для Италии традиции ашкеназов». Признание имеет ценность только тогда, когда оно содержит некоторые подлинные и проверяемые детали преступления, о которых не знала полиция. Это железное правило следствия было соблюдено на суде в Тренто». «…евреи, – пишет далее Исраэль Шамир, – обрушились на Тоаффа словно обезумевший рой оводов. … Еврейская община стала оказывать давление на Тоаффа: в 65 лет он вот-вот мог оказаться на улице, без средств, без старых друзей и учеников, подвергнуться остракизму и отлучению. Возможно, его жизни угрожали: традиционно евреи используют тайных убийц, дабы устранить подобные неприятности. …Тоафф … сломился, попав в психологические тиски еврейской инквизиции. Он публично раскаялся, прекратил продажу своей книги, пообещав передать ее еврейской цензуре, и, кроме того, «дал обещание все средства, вырученные от продажи издания, направить в фонд Антидиффамационной лиги» доброго Эйба Фоксмана».

Что здесь можно сказать в адрес преследователей Тоаффа (Бараца за аналгичное «исследование» никто не преследовал): Юпитер, отчего ты сердишься? Тебе есть чего бояться? Ведь ни тебя, ни твоих евреев в массе своей никто не обвинял, исследователь только нарушил табу священный закон, гласящий: «Что дозволено Юпитеру (евреям), не дозволено быку (гоям). Еврейская история любых веков – это священная корова, исследовать которую, кроме специально уполномоченных на то еврейских жрецов, не дозволено никому, в противном случае нарушителя обвинят в преступлении «ревизионизма».

Следует также сказать, что наиболее «подлым кровавым наветом» многие евреи считают не исследования Тоаффа, не дело Бейлиса и даже не «Протоколы сионских мудрецов», а как вы думаете, что? – Евангелия. Однако здесь гои могут сказать евреям: «Извините, но мы здесь не при чем, мы Евангелия не писали, это как раз целиком еврейская работа». – «Не важно, но вы в них верите», – могут возразить евреи. – Да, верим, а разве вы евреи, не верите? Разве ваши же «мудрецы» не сочинили на вас куда более гнусный кровавый навет под названием «Тольдот Йешу»? Нет уж, в такую гадость мы не верим, и на том скажите нам спасибо».

Мне всегда трудно было понять, из-за чего весь сыр-бор горит? Всякое преднамеренно ложное обвинение какого бы то ни было человека в любом преступлении есть клевета. Но если, например, какого-нибудь русского или кого другого, ложно оговорят в мошенничестве, то это будет, конечно, клеветой, но только на конкретного русского, вне какой-либо связи с его «россиянством», никто же здесь не говорит, что все русские мошенники, почему же тогда всякое обвинение еврея рассматривается как «антисемитизм»? Всем нормальным людям ясно, что за преступления должны нести ответственность преступники, вне зависимости от того, кто они по национальности и из какой семьи произошли, однако, когда в преступлениях замешаны евреи, многие еврейские апологеты почему-то пытаются перевести стрелки с преступников на все еврейство. Они здесь не понимают такой простой вещи, что своим коллективным отрицанием тех или иных преступлений, тем самым как бы подтверждают коллективную ответственность еврейства как организации за поступки отдельных ее членов. Это примерно как в террористических организациях: теракт совершает шахид одиночка, а ответственность берет на себя вся преступная группа.

К перечню этих «традиционных» и древних преступлений следует добавить и совсем новые, такие, как, например, хакерство – виртуальный взлом интернет сайтов политических противников, кража данных, разрушение базы данных, загрузка на чужой сайт собственной информации, заражение вирусами, рассылка вирусов по электронной почте, спам – атака почтовых серверов и интернет форумов незаконной рекламой, нередко порнографического содержания. Правда, хакеров трудно ловить, ибо вирус или спам может быть послан с любого компьютера в интернет-кафе или даже с портативного (карманного) компьютера, а в сеть уже можно входить и с сотовых телефонов. Тем не менее своих политических целей хакеры не добьются, ибо большинство человечества относится к ним как к бандитам, что только вызывает сочувствие их жертвам и презрение к той идеологии, которая борется со своими оппонентами такими гнусными методами. Так, в свое время коммунистическая идеология потеряла к себе уважение интеллигенции только из-за того, что некоторые ее слишком рьяные защитники стали затыкать рты всем инакомыслящим, в СССР освоили практику глушить зарубежные радиостанции, что только повышало интерес населения к последним. Всем ясно, что преследует слово только тот, кто сам боится разоблачения своих скрытых преступлений.

Итак, все вышеперечисленные формы борьбы мы определили как преступные, это значит, что мы не только их отвергаем и осуждаем, но считаем необходимым вести с ними непримиримую борьбу, кем бы сии преступления ни совершались. Для Фемиды нет гоев и евреев, нет классов и статусных групп, она их не различает, ибо слепа, но всякое преступление должно быть осуждено и наказано, дабы никому не сходило с рук – таков должен быть первый принцип всякой правозащитной борьбы, ибо без закона и права нет ни демократии, ни справедливости. Римляне сей принцип формулировали так: «pereat mundus et fiat justitia» (пусть погибнет миp, но да свершится правосудие), иными словами: борьба борьбой, но правосудие превыше всего.

2. Не преступные, но аморальные действия.

К пограничным формам политической борьбы, стоящим между преступностью и законностью, можно отнести диффамацию – распространение косвенных порочащих сведений о противнике, но не ложных, как в клевете, (в английском языке под словом «defamation» подразумевается самая настоящая клевета, поэтому в американском законодательстве диффамация считается преступлением, в русском же языке понятие диффамации отличается от клеветы именно тем, что первая распространяет истинные сведения о человеке, но, как правило, имеющие сугубо частный конфиденциальный личностный характер, прямо не относящиеся к принципиальной сути спора с данным человеком – своего рода argumentum ad hominem, поэтому диффамация в нашем понимании не может считаться преступной, хотя, конечно, с нравственной точки зрения она довольно-таки гнусна, да и в частном гражданском иске пострадавшая от диффамации сторона вправе требовать компенсацию за материальный и моральный ущерб). Примером типичной диффамации можно привести книгу Владимира Войновича «Портрет на фоне мифа», где автор предает публичной огласке свои конфиденциальные отношения с Солженицыным, рисует негативный портрет его личности по некоторым подробностям приватной жизни, не имеющим никакого отношения к тем идеям, которые Солженицын проповедует в своих книгах. Если покопаться, то у каждого из нас отыщутся такие моменты в жизни, из которых может составиться весьма неприглядный «портрет», тем более, если эти моменты представить тенденциозно. К тому же, если между оппонентами идет какой-либо принципиальный спор, то всякое составление «портретов личности» друг на друга здесь неуместно и является как бы «ударом ниже пояса» (сведение личных счетов не должно быть достоянием широкой публики). Есть такое русское выражение: «рыться в грязном белье» – вот это и означает диффамацию.

Выше мы не раз упоминали книгу Я. Ю. Попелянского «Размышления об антисемитах. С любовью…», а также работы других авторов, исследовавших проблему антисемитизма с позиций психоанализа, а то и вовсе в понятиях клинической психиатрии. Может, кого-то среди недалеких умов такой подход и забавляет, но потому те умы и недалекие, что не просматривают, чем такой подход может грозить не только их сегодняшним противникам, но и им самим. Использование психиатрии для борьбы с инакомыслящими уже практиковалось разными «компетентными органами», правда, пока еще в ограниченных дозах, зато евреи и тут уже «прославили» свою нацию такими «знаменитостями», как создатель системы карательной психиатрии доктор Даниил Романович Лунц. Доктор Попелянский, видимо, его последователь. Я не знаю, занимается ли он карательной психиатрией практически, но то, что он пишет теоретически в своей книге, есть, если не преступление, то, по крайней мере, нарушение врачебной этики и клятвы Гиппократа, которая, в частности гласит:

«Я направлю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. ...В какой бы дом я не вошел, я войду для пользы больного, будучи далек от всего намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами. Чтобы при лечении – а также и без лечения – я ни увидел и ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной».

Итак, отсюда следует, что ни один врач не вправе «лечить» больного без его на то согласия, а также любые медицинские проблемы личности, особенно, психологические, однозначно не подлежат разглашению. Нам интересно знать: кто-нибудь из «антисемитов» обращался к Попелянскому за психологической помощью? Или, может быть, какой-нибудь суд приговорил их к принудительному лечению у этого «врача»? А если даже и обращался, вправе ли врач разглашать тайну пациента? Потом, хотел бы я спросить кого-нибудь, кто разбирается в психиатрии или невропатологии, может ли врач, если он не шарлатан, поставить кому-либо какой-нибудь диагноз, не обследуя пациента, даже не видя его в лицо, а только лишь на основании чего-то написанного им на бумаге? Пусть даже написанное выглядит полным бредом, а откуда кто может знать, с каким умыслом это написано? А может тот человек просто смеется над вами, или проверяет, или провоцирует, или симулирует, а может, просто кого-то процитировал? Что, разве такого не бывает? А ведь мудрецы, как мы уже говорили, редко когда говорят прямо от своего лица, они размышляют на тему: «есть мнение» – пойди ищи, чье оно лично. Но тут уже «ученые» люди давно все «нашли», и более того, не только одному автору, но и всем «антисемитам» скопом определили безапелляционный диагноз: дурной «националистический» характер, «параноидальную» психику, в «душевную черствость», «моральную испорченность», «преступные наклонности» при том, что не приведено ни одного конкретного преступного деяния или правонарушения – «преступники» без преступлений.

Нет, эти люди поставили себя выше Закона, они считают себя вправе использовать свои профессиональные преимущества, как им заблагорассудится, не считаясь с интересами тех «профанов», которые не могут ответить им тем же. А что будет, если вся психиатрия окажется монополизированной одними евреями и филосемитами? – как говорят на иврите: «беседер гамур» (полный ... порядок). Поэтому врачей, которые используют свои знания не для помощи нуждающимся в них пациентам, а для умышленного нанесения вреда своим противникам, пусть и справедливого, следует лишать диплома и запрещать им врачебную практику. Так что не ройте другим «психиатрическую яму», господа, как бы самим вам в нее не угодить.

Особенно махровым цветом расцветает диффамация в периоды предвыборных кампаний, когда избиратели узнают, кто из кандидатов импотент, а кто имеет 10 любовниц. Хорошо бы избирателям понять, что диффамация прежде всего компрометирует те партии и тех их кандидатов, которые к ней прибегают. Мы не можем по закону наказать базарных баб (на каждый роток не накинешь платок), но не голосовать за них на выборах – наше право.

К категории «законно-недостойных» также следует отнести такие действия, как шельмование – публичные оскорбления личного достоинства оппонентов, типа: «Ты антисемит и негодяй» или «Ты русофоб и мерзавец», или косвенно, но многозначительно бросить лозунг типа: «Антисемитизм – последнее прибежище негодяев», или можно еще «мягче», т.с. «с любовью», как это делает в своей книге доктор Попелянский: «С чистых высот, как показывает опыт, крупные личности до антисемитизма не опускаются» [8]. – Но это смотря какими критериями «крупность» личности мерить, если еврейскими, то, может, оно и так, ведь у евреев же «крупно» что? – все то, что «тов ле-йегудим» (хорошо для евреев), а хорош ли антисемитизм для гоев? – такой вопрос, почему-то никто не ставит. Ведь еще Корнелий Тацит писал: «Все, что мы почитаем, они отвергают; зато все, что у нас считается нечистым, им разрешено», а раз так, то как можно по таким прямо противоположным максимам однозначно судить о вещах? Так что, если вы хотите кого-то шельмовать, всегда добавляйте: «по нашим еврейским понятиям антисемит – негодяй», а мы, в свою очередь скажем: «по нашим христианским понятиям, все, что у евреев высоко, то мерзость для нашего Бога» (Лк.16:15) – и все будут по-своему правы.

Далее упомянем и такое ныне модное явление, как флейм – умышленное сведение конструктивной дискуссии в беспредметную ругань (особенно популярен на русскоязычных форумах в интернете). Но не канули в Лету и древние религиозные анафемы, херемы и ритуальные проклятия. Примером последних можно привести каббалистический обряд «Пульса де-нура» (удар огнем), который будто бы провел Авигдор Эскин против премьер-министра Ицхака Рабина, и через две недели глава государства был убит, однако Эскина за сие «колдовство» никто к судебной ответственности не привлек. Впрочем, говорят, «наши» тоже кое-что умеют. Так, Лев Гунин в своем «Гулаге Палестины» пишет: «Так случилось по странному стечению обстоятельств, что министр труда Ора Намир, министр строительства бен Элиэзер, глава Гистадрута Хаберфельд, ряд руководителей отделений Министерства Абсорбции почти одновременно серьёзно заболели /Оре Намир была сделана операция в Швейцарии, бен Элиэзер попал в госпиталь с сердцем, Хаберфельду была ампутирована ступня ноги, Браха, начальник отдела Мин. Абсорбции в Петах-Тикве, широко известный за свою жестокость и безжалостность, слёг с инфарктом, и т.д./ Тут же пошёл слух, распространяемый среди израильтян, о том, что "русские" прокляли своих врагов и мучителей среди власть предержащих, и что самые большие ненавистники "русских" именно поэтому слегли, заболели. К этому добавлялось, что "русские" проклянут сам Израиль (наверное, имелось в виду, что до того надо их перебить). Это не первый такой слух, который, по-видимому, распространяется также самими власть предержащими...».

 Судить за подобные действия трудно, но порядочные люди всегда брезгуют заниматься такими делами как мерзкими и недостойными.

3. Законные и морально приемлемые формы борьбы с еврейством. 

Идеологическая борьба. Идеологическую борьбу можно назвать важнейшим фронтом борьбы практически всех культур и цивилизаций на протяжении всей истории человечества, хотя на первый взгляд это и не так очевидно. С виду кажется, что побеждают те, у кого сильнее армия, совершеннее оружие, больше денег и прочие стратегические преимущества. Да, на какое-то время сильный противник порабощал слабого, но со временем власть переходила к тем, у кого более развитая культура, наука, у кого мудрее мудрецы. Последнее особенно существенно для такого тонкого конфликта, как еврейский вопрос. У гоев есть такая поговорка: «Сила есть – ума не надо», однако только мудрецы понимали, что сила, даже львиная, без ума мало чего стоит и больше опасались коварства ума, нежели жестокости силы: «Опасным и ужасным кажется не тот, кто смотрит свирепо, а тот, кто умен: – мозг человека – безусловно, более страшное орудие, чем когти льва» – писал Шопенгауэр стилем притч Соломона [9]. Евреи же, несмотря на свою относительную слабость в военном отношении, практически всегда выживали, и не только выживали, но, в конце концов, становились хозяевами положения, ибо вели борьбу за свои интересы не физической силой, а умом. Еврейский ум легко зондировал все уязвимые тылы с виду «сильного» гойского мира и находил себе в них слабые точки и удобные ниши для своей деятельности, как законной, так и преступной. Более того, еврейство сумело так обработать сознание гоев, что те уже оказались не только не в состоянии увидеть преступную сторону еврейской деятельности, но и всякая попытка обнаружения оной, а также и любая борьба с еврейством, даже идеологическая, гойским сознанием стала восприниматься как «преступный антисемитизм». Однако пока закон нам не запрещает иметь на этот счет другую точку зрения, и мы обязаны воспользоваться такой возможностью, чтобы изменить сложившийся традиционный дискурс в отношении еврейства, антисемитизма и еврейского вопроса. Этой цели и служит настоящая книга.

Конечно, одной формальной свободы слова для успешной идеологической борьбы недостаточно, необходимо еще иметь и реальный доступ к средствам массовой информации. Однако во многих странах т.н. «свободного мира» большинство СМИ монополизированы евреями или филосемитами, не допускающими свободный и равноправный диалог по еврейской проблеме. Издательства не только напрочь отказываются принимать сочинения авторов с неугодным им мировоззрением, но даже, приняв, порой сжигают весь тираж уже напечатанных книг, как, например, поступили с книгой Исраэля Шамира «Цветы Галилеи». В этом мы видим вопиющее нарушение демократии и прав человека. Мы даже не отрицаем право того или иного частного лица владеть газетой или даже телевизионным каналом, но демократическое общество должно иметь независимую трибуну, на которой были бы равноправно представлены все политические партии и движения, независимо от того, нравятся ли они хозяевам СМИ или нет. Нужно иметь такой закон, при котором издатель-монополист уже не мог бы единолично решать, что ему печатать, а что нет, так же как владелец зала, тумбочки или микрофона, предоставивший свое имущество или сдавший его в аренду той или иной организации для проведения собрания, не вправе решать, какому оратору предоставлять слово и на сколько минут – это решает собрание, согласно принятому регламенту. Но это уже вопрос не идеологический, а юридический, о чем мы поговорим ниже.

Важной формой идеологической борьбы с еврейством мы считаем и миссионерскую деятельность, хотя сами непосредственно ею не занимаемся, ибо придерживаемся, в общем, материалистического секулярного мировоззрения, что не мешает нам любить Иисуса Христа и быть приверженцами христианских этических ценностей (апологии миссионерства была посвящена моя книга «Пятое Евангелие», а также ряд статей из «Антиевангелия» и даже настоящая книга содержит определенную богословскую полемику с еврейством, но, как мы уже неоднократно подчеркивали, не религия является главной причиной конфликта с еврейством, и против существования евреев-ортодоксов мы в принципе ничего не имеем).

Но суть миссионерства состоит не только в привлечении как можно большего количества людей в ту или иную секту, миссионерство – это прежде всего проповедь Евангелия всем народам, каких бы религий они ни придерживались, независимо от их национальных традиций, идеологий или вероисповеданий. Евангелие обращено ко всем, как сказано: «идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк.16:15). Как уже было сказано, евреи считают проповедь Евангелия самой страшной формой антисемитизма, даже хуже геноцида: «духовным холокостом», однако запретить кому-либо совершать сии «преступления» пока еще не в состоянии. В Израиле давно пытаются провести закон, карающий тюрьмой христиан за миссионерскую деятельность, за любую цитату из Нового Завета или положительный отзыв о Христе и Его учении. Инициаторами сего законопроекта были депутаты Кнессета Моше Гафни от Ягадут а-Тора а-меухедет, Нисим Звили от Аводы, а недавно к ним присоединился даже известный «либерал» Томи Лапид от Шинуя, но ни одна их инициатива успехом еще не увенчалась. Тем более трудно будет евреям запретить проповедь Евангелия в исконно христианских странах. Впрочем, их борьба с христианством и там имеет определенные успехи. В государственных школах США, на телевидении, в Голливуде работает теневая проеврейская цензура, не допускающая какую-либо христианскую агитацию светскому и еврейскому населению. В нарушение этого неписаного табу недавно вышел в прокат фильм Мэла Гибсона «Passion» (Страсти) о последних часах земной жизни Христа. Еврейская Антидиффамационная лига не замедлила обвинить режиссера в «антисемитизме». Ее глава Эйб Фоксман даже будто бы заявил, что еврейские дети, посмотрев сей фильм, никогда впредь не назовут себя евреями: «Foxman …worried that the young American kids of some Jewish background, like kids of Vermont Governor Dean, or many of our readers, will see the movie and never again will call themselves 'Jews' anymore» – цитирую из статьи Исраэля Шамира «Take your kids to the movie» (Возьмите своих детей в кино). Однако фоксманы не смогли помешать успеху фильма. Михаэль Дорфман в своей статье «Как боролись с "Христовыми страстями" и как их продавали» пишет: «Энергичные попытки еврейских организаций снять фильм с проката или же внести в картину желательные им изменения и комментарии не увенчались успехом. Фильм вышел на экраны и собрал восторженную аудиторию, вслед за Папой Римским, принявшую фильм о последних часах земной жизни Христа «так, как это было» с восторгом. В первый же день фильм окупил все расходы, собрав около 26 миллионов долларов, а в течение первых пяти дней заработал свыше 125 миллионов долларов, побив тем самым рекорды наиболее кассовых фильмов на религиозные темы, да и не только их. В момент написания статьи фильм заработал 366 миллионов и продолжает идти на экранах». На все обвинениях в «антисемитизме» Гибсон, по словам Дорфмана, ответил, что «фильм не о ненависти, а о христовой любви». Таким образом, получается, что и любовь в глазах евреев есть не что иное, как форма антисемитизма.

Фильм Гибсона – явление в искусстве новое, можно спорить о его достоинствах и недостатках, однако сама «антисемитская» идея проповедовать Евангелие средствами искусства отнюдь не нова, Гибсон в этом плане имеет много великих предшественников. Так, Соломон Динкевич в своей книге «Евреи, иудаизм, Израиль» обвинил в «антисемитизме» Баха: «Иоганн Себастьян Бах написал мессу «Страсти по Иоанну», в которой использовал самые антисемитские фрагменты текста. «Распни его, распни!» – кричат в мессе евреи» [10]. Впрочем, если подходить с позиций фоксманов и динкевичей, то практически в каждом произведении искусства можно обнаружить «антисемитизм» либо прямой, либо косвенный. Но здесь уже мы уходим от темы миссионерства и приближаемся к другой, форме идеологической борьбы – художественной, что при всех ее достоинствах и недостатках с чисто юридической точки зрения также должна быть признана абсолютно законной.

Искусство как форма антисемитизма. «Антисемитизм в искусстве» – сия тема, пока мало исследованная, вполне заслуживает серьезных диссертаций искусствоведов. Здесь мы упомянем лишь наиболее известные классические примеры художественных произведений, в которых представлена еврейская тема в ее «антисемитском» ракурсе. Отталкивающие образы Иуды, фарисеев, первосвященников никогда не переставали быть в поле зрения христианского изобразительного искусства. Если бы Иероним Босх, к примеру, писал свои картины, такие как «Христос, несущий крест», «Ecce Homo» (Се Человек), «Христос, увенчанный терновым венцом» в наши дни, то против художника Антидиффамационная лига наверняка подала бы иск в суд, сравнив его картины с нацистскими карикатурами к «Протоколам сионских мудрецов». Но и относительно современные художники нередко изображают евреев не менее отвратительными, например, витраж Пиккирини из церкви Бичевания на II станции Виа Долороза [11]. Тема Вечного Жида (Агасфера), возникшая в средневековых народных легендах как отражение реальных еврейских прототипов – вечных скитальцев, чувствующих себя всем чужими, без каких-либо привязанностей и любви, также не прошла мимо внимания великих поэтов, писателей и художников: Гёте, Шелли, Жуковский, Борхес, Густав Доре. Еврей – жестокий ростовщик – классически представлен у Шекспира в «Венецианском купце» в образе Шейлока. В русской литературе – Янкель в «Тарасе Бульбе» Гоголя, Жид Соломон в «Скупом рыцаре» Пушкина и т.д.

Можно было бы здесь привести еще сотни примеров, но наша цель не количество информации, а ее понимание и ее принципиальная оценка. Большинство еврейских критиков считает вышеперечисленные произведения антисемитскими (так, в Нью-Йорке, например, по требованию еврейской общины, была запрещена постановка «Венецианского купца» Шекспира), хотя очевидно, что ни один из этих шедевров не подходит под банальное определение антисемитизма как враждебного отношения к еврейскому народу. Найдите мне хотя бы одно произведение литературы или искусства, где были бы призывы к уничтожению евреев, или авторы оправдывали погромы, или глумились бы над бедными беззащитными евреями, или где осуждались бы такие еврейские добродетели, как трудолюбие, любовь к учению, верность своей вере и национальным традициям, любовь к семье и детям? Ничего этого вы, во всяком случае, в вышеприведенных образцах не обнаружите, но зато обнаружите осуждение порока, причем, ясно, что тот же порок, какой осуждается в еврее, безусловно осуждается и в христианине, и в мусульманине и даже в самих себе, из чего следует, что авторы подходят к своим еврейским персонажам не предвзято, а с позиций универсального категорического императива: «что я осуждаю в этом герое, то я осуждаю и в любом человеке». Нет в искусстве и следа расового антисемитизма – того самого, что Макс Даймонт принимал за «антисемитизм» вообще. Искусству вообще весьма сложно проповедовать расизм, кастовую избранность, двойную мораль – качества, столь характерные как раз для еврейской парадигмы. Трудно представить себе, как можно воспеть художественными средствами, например, идеи «Протоколов сионских мудрецов»: «наше право – в силе!», или образы еврейских «мудрецов» из «Тольдот Йешу»: как «праведник» Иуда мочится на «неудачника» Иисуса, как «чистокровные» раввины глумятся над «мамзером» (незаконнорожденным), как вешают его труп на капусте – а почему бы евреям и в самом деле по примеру Мэла Гибсона не экранизировать свою версию «евангелия»? Или, интересно, можно ли художественно показать такие «премудрости» Талмуда, как «Лучшего из гоев убей», «Гои не считаются людьми»? Да, не приемлет искусство еврейскую парадигму, потому евреи более проявили себя где угодно: в науках, в ремеслах, в коммерции, но не в областях художественного творчества.

Здесь могут спросить: а как насчет композитора Феликса Мендельсона, художника Марка Шагала, скульптора Марка Антокольского и многих других великих еврейских имен? – В том то и дело, что имена их, может, и еврейские, но дух их творчества выражал отнюдь не еврейские ценности, а ценности гуманизма и христианской культуры. Не случайно, я думаю, в наше время большинство евреев из всех видов музыкального творчества предпочитают джаз и все то, где меньше духовности, переживания, глубины, но больше циркачества, фиглярства и внешних эффектов. Джаз наиболее близок еврейству как социальной группе, ибо согласно социологическому анализу философа Теодора Адорно, евреи в большинстве своем как раз и представляют собой тот, класс, который «предпочел бы заменить эстетическое отношение к искусству технически-спортивным» [12].

Юридическая форма борьбы. Вряд ли корректно было бы относить какие-либо юридические споры к национальным конфликтам, как и ко всем прочим конфликтам, включая еврейский вопрос. Фемида не может и не должна видеть никакие «конфликты», кроме одного: конфликта с Законом. Не хватало нам еще исполнение законов признать формой «антисемитизма», и о нас можно было бы сказать, что договорились до полного абсурда, но, хотите, верьте, хотите, нет: именно в таком абсурдном мире мы и живем. Вот, казалось бы, на то и существуют законы, чтобы ясно и четко определять, что можно делать, а чего нельзя. Кто-то может сказать, что к законным формам борьбы следует отнести любые действия, которые не запрещены законом, какие тут могут быть споры? Ан нет, могут, и еще какие. Сам «антисемитизм» считается «преступлением», пусть и не определенным в законе, однако прочно снискавшим свою «преступную» репутацию у т.н. «четвертой власти», т.е. в средствах массовой информации. В «антисемитизме» может быть «обвинен» любой, кто окажется в самом невинном конфликте с евреями. Разумеется, обвинить можно только в преступлении, и не в чем ином, но слышал ли кто-нибудь, чтобы кого-то «обвинили» в еврействе? – нет, к еврейству «причисляют», но в антисемитизме «обвиняют». Можно хотя бы сослаться на вышеприведенный пример Мэла Гибсона, и подобных примеров, увы, тьма.

В сводках новостей мы читаем такие, например, сообщения: «Лидеры еврейской общины обвинили Министерство образования Белоруссии в антисемитизме, сообщает Reuters». – А если бы агентство «Рейтерс» сообщило то же самое, но другим языком, чтобы лидеры не «обвиняли», а высказывали свое мнение, ибо антисемитизм, насколько мне известно, ни по белорусским, ни даже по израильским законам состава преступления не содержит, да и вместо ярлыка «в антисемитизме» было бы сказано: «в недовольстве некоторыми сотрудниками еврейской национальности», как бы выглядело сие «сенсационное» сообщение, не вполне ли заурядным конфликтом между Министерством образования Белоруссии и некоторыми представителями еврейской общины: «Лидеры еврейской общины считают, что Министерство образования Белоруссии недовольно отдельными своими сотрудниками еврейской национальности»? Так, вооружившись нашей концепцией, Белорусское Министерство вполне могло бы выступить в печати с протестом против клеветы и диффамации, что подорвало бы престиж агентства «Рейтерс».

В то время как «антисемиты» предъявляют к тем или иным евреям совершенно законные иски, «защита» занимается откровенным шельмованием истцов по принципу: лучшая форма защиты – нападение. Но если бы «нападение» со своей стороны выдвигало хотя бы какие-нибудь конкретные юридические претензии к антисемитам в нарушении прав евреев, это еще куда ни шло, но вместо таковых мы видим лишь общее обвинение в «антисемитизме», хотя в чем он, собственно, состоит, никто не знает. Правда, кое-кто из евреев пытается внести здесь юридическую «ясность». Так, например, доктор Я. Ю. Попелянский в своем исследовании «Размышления об антисемитах. С любовью…» пишет: «Лукавые политики часто утверждают, что не могут (сказали бы они – опасаются) разрешить юридические проблемы нацизма и антисемитизма из-за отсутствия определения этих понятий. Мы считаем, что в предлагаемой читателю книге определение антисемитизма есть, оно предложено для обсуждения». Каково же это «определение» и как автор предлагает решить «юридическую проблему»? Далее мы находим такое описание антисемитизма как преступления: «...целевая, культивируемая властью реакция "сплоченной посредственности" на индивидуально-независимые черты недостаточно знакомого народа». – Понятно что-нибудь? – нам пока не очень, но дальше уже проще: «Антисемитизм – нелюбовь к евреям» – коротко и ясно. А как возможно выявить эту «нелюбовь»? – Попелянский разъясняет: «Если бы понадобились специальные психоаналитические тесты на антисемитизм, достаточно было бы одного. Если в разговоре на эту тему испытуемый умалчивает об Освенциме, или как в данном случае, кощунствует по этому поводу, можно поставить диагноз "антисемит". Так же, как диагноз "вооружен и опасен", "террорист", следует поставить человеку, размахивающему атомной бомбой». И вот, всего лишь за умолчание об Освенциме автор предлагает «антисемитов ... судить, никак не мягче, чем ввоз и распространение наркотиков с учетом их деструктивного действия на человечество». Антисемитизм для него, дословно: «криминал, а не законная точка зрения». Вот так-то! Сделал выговор на работе еврею – все равно, что посадил плантацию марихуаны – 10 лет тюрьмы, понизил в должности, поручил выполнять не слишком приятную работу – тоже, а если уж в суд на кого подал, арестовал, открыл следствие, тут уж ты «нацистский преступник» и не меньше!

Иногда говорят: отдельных евреев обвинять можно, но весь народ нельзя – это «антисемитизм». Выше мы писали, что преступными могут быть не только отдельные личности, но и целые народы. Об этом никогда не стеснялись говорить в свое время библейские пророки, Иисус преступным видел весь мир: «Ныне суд миру сему» (Ин.12:31), но современные фарисеи, видимо, считая себя святее Бога и пророков, наложили своего рода «нравственный запрет» на всякое осуждение нардов: «Специфического зла, проявляющегося целым народом, не бывает», – пишет в вышеуказанной книге тот же Попелянский, причем, сам же опровергает свое «политкорректное» заявление следующим высказыванием: «Достаточно проследить это на двух известных примерах. 1. Садизм цивилизованных римлян, наслаждавшихся зрелищем гладиаторских побоищ. Что бы ни говорили об оправдывающих мотивах, об «историческом ракурсе» и пр., со стороны иудеев тех лет подобное и вообразить нельзя. В те самые годы иудеи подарили миру (вслед за давним законодателем Моисеем) – Христа. 2. Холокост. Освенцим в стране Гитлера и террор в застенках Сталина. И в последнем случае евреи (если говорить о его народе) больше страдали, чем творили агрессию». Интересно: о «страданиях народа» говорить можно, а о его причинах – зле – нельзя! Откуда же тогда берутся страдания, если «не бывает специфического зла»? А к какой категории следует отнести «Садизм цивилизованных римлян», может, к их «специфическому добру», что ли? Да и террор в сталинском Гулаге по своей жестокости вряд ли превосходил террор в застенках еврейских ЧК во времена т.н. «Красного террора». Далее Попелянский уже и вовсе берется не только народы осуждать, но и ставить им психиатрический диагноз, для этого приводит перечень каких-то «правил диагностики», видимо, кем-то применявшихся в его институте и экстраполирует их на международные отношения: «Не стоит ли при осуждении какого-либо народа при своих "диагностических" заключениях помнить об этих четырех правилах С.С.? Не соблюдая их, отступались и корифеи». Мы, однако, не «корифеи» и с правилами диагностики не знакомы, а потому предпочитаем судить народы, как и отдельных людей, не по четырем «эсэсовским» правилам, а по писаным юридическим законам. Кроме того, надо понимать, что в любом правосудии осуждается не сам человек за свою плоть и кровь и присущий ему характер или даже «диагноз», а за конкретное деяние. Еще знаменитый «антисемит» Иоанн Златоуст писал: «Мы ведем войну, но наша война не живых делает мертвыми, а мертвых (духовно) живыми. Не еретика преследую, а ересь, не грешника, а грех». Также следует относиться и к народам.

Но мы, тем не менее, согласимся с Попелянским, «осуждать» евреев, право, не стоит – это только зря нервы трепать и им, и себе, а вот наказать их как нацию, взыскав все, что причитается по счетам, дабы последствия наказания так или иначе легли бы бременем на всякого, кто имеет соответствующую «пятую графу», иной раз не помешает. И представьте себе, в наше время, при всей его политкорректности, нации наказываются и еще как: кто-то платит репарации, кто-то проценты по займам Международному валютному фонду, кого-то «законно» бомбят натовские войска, кто-то пока еще только терпит эмбарго или экономический бойкот, а кому-то, как, например, ливийцам, чтобы освободиться от санкций, пришлось выплатить компенсации родственникам жертв терактов, которые совершили некоторые их соплеменники, взорвав иностранные пассажирские самолеты. «Хороший» ливийский народ, или «плохой», здесь никто не обсуждает, есть международное право, изволь подчиняться. Также и сами евреи, несмотря на то, что для них «специфического зла народов не бывает», хорошо умеют предъявлять иски к гоям: немцы им до сих пор платят репарации, «Арабы должны евреям 30 миллиардов долларов» – уверяет бывший министр полиции Моше Шахаль на сайте «Ами» [13], кое-кто уже начинает предъявлять иски к России, за «Вторую катастрофу» – термин израильского журналиста Эди Бааля. Так что вопрос старого еврея из известного анекдота: «Где я могу получить свою долю?», не такой уж бессмысленный. Доля каждого еврея, где бы он ни жил, это Израиль, помимо всех тех долей, коими он пользуется по праву как гражданин России, США или того же Ирака, чего ни один гой не имеет. Но раз имеешь где-то долю, то обязан не только получать дивиденды, но и платить долги, не так ли? А в каком анекдоте можно себе представить, чтобы еврей спросил: «Слышал я, что израильтяне причинили много ущерба палестинцам, где я могу заплатить свою долю компенсации?». Правда, многие израильтяне считают, что палестинцы должны заплатить за каждого убитого их террористами еврея – правильно, мы с ними полностью согласны, но и Израиль пусть платит за каждого убитого в годы оккупации палестинца, а американцы за каждого убитого иракца. Какой народ здесь «больше страдал, чем творил агрессию», мы не знаем, может быть, даже евреи, ведь, чем больше имеешь, тем больше страдания, особенно, когда вынужден что-то отдавать, тем не менее правосудие должно восторжествовать. Тогда, может быть, и тому старому еврею придется подождать с его «долей», ибо ему скажут: «Абале (папаша), посиди пока в своем Бердичеве, у нас сейчас нет денег на твою абсорбцию, нам нужно разоренных нами палестинцев реабилитировать».

К юридической борьбе мы можем отнести не только правозащитную деятельность, предполагающую применение существующих законов к преступникам, но и борьбу с преступными и антидемократическими законами, типа «Нюрнбергских», например. К такого рода законам мы относим всякие законы и действия властей, нарушающие нормы международного права и Всеобщей Декларации прав человека. Так, в некоторых государствах ставят или пытаются поставить вне закона диссидентов, религиозных сектантов, национальные меньшинства и т.п. В России, например, в 1918 г. Совнарком издал декрет «Об антисемитизме», на основании которого, ЧК расстреливала всякого, кого подозревала в недоброжелательном отношении к евреям. В настоящее время также во многих странах «антисемитов» преследуют по закону. Так мы уже упоминали о т.н. «ревизионизме», за который в некоторых «правовых» и «демократических» странах Европы приговаривают к тюремному заключению. В Израиле предпринимались попытки провести закон против миссионеров, согласно которому, всем христианам пришлось бы сесть в тюрьму. Возможно, это был всего лишь зондаж, цель которого определить, до каких пределов израильское общество способно потерпеть посягательства на права человека.

А вот сей пример уже и не зондаж. Недавно в Кнессете, как сообщает сайт «PRAVO.CO.IL» [14], был принят Закон, запрещающий кому-либо из депутатов высказываться против «еврейского или демократического» характера государства: «Депутат Кнессета, нарушивший закон, может быть предан суду» – сообщает заметка в портале новостей, старающаяся сохранить беспристрастный тон, но всем-то совершенно ясно, против кого направлен сей Закон – против депутатов арабской национальности, а также солидарных с ними некоторых еврейских депутатов, считающих, что государство Израиль должно быть государством всех проживающих в нем граждан. Отныне каждый депутат, еврей он или гой, обязан защищать еврейский характер государства. Интересно, что бы сказали евреи, если где-нибудь, например, в Государственной Думе России приняли бы Закон, обязывающий защищать христианский русский или нацистский характер России? Могут возразить: «Да, но ведь Россия считается многонациональным государством, а Израиль таковым вроде бы еще нигде себя не декларировал». Но в таком случае куда проще, и честнее было бы вообще лишить всех гоев избирательного права, что было бы вполне логично, поскольку характер у государства должен быть еврейский, а гои своими голосами естественно привносят всякого рода не-еврейские влияния. Однако «демократическая» форма государства требует соблюдения свободы слова, поэтому «еврейская демократия» говорит, что можно давать гоям право слова, но при одном условии, что это слово будет проеврейским, лояльным сионизму и официально дозволенным. Таким образом, «свобода слова» в еврейском понимании подобна «свободе слова» в антиутопии Войновича «Москва 2042»: «каждый коммунистический писатель может писать о своей горячей любви к Гениалиссимусу совершенно свободно». Также и в Израиле: каждый гой имеет право свободно писать о своей горячей любви к еврейству, свободно высказаться за укрепление «еврейского характера страны», а против – ни-ни, в чем от него требуется поклясться под присягой.

Вот вам и задачка для любителей логических парадоксов: можно ли законно бороться с преступными законами? Формально здесь можно возразить, что «преступный закон» есть contradictio in ajecto (противоречие в термине), однако живем мы не в учебнике логики, потому только наша совесть может точно сказать, какой закон есть закон, а какой «contradictio in ajecto».

Дипломатические формы борьбы. По сути дела, дипломатия является одной из форм юридической борьбы, только на международном уровне. Ее арена ООН, международные конференции, Международный суд в Гааге.

Наиболее значительная победа против еврейства на дипломатическом фронте была достигнута 10 ноября 1975 года, когда Генеральная Ассамблея ООН на XXX сессии большинством голосов приняла Резолюцию № 3379, согласно которой: «сионизм является формой расизма и расовой дискриминации», правда на заседании Совета Безопасности в 1991 году эта резолюция была отменена. Тем не менее Беньямин Нетаниягу в своей книге «Место под солнцем» по этому поводу негодует: «Ничего подобного не смогли достичь даже такие виртуозы антисемитской пропаганды, как Торквемада и Йозеф Геббельс. То, что не удалось совершить в самые темные времена Инквизиции и Катастрофы, свершилось теперь – на сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Никогда прежде антисемитизм не получал столь широкого международного признания и одобрения. Организация, призванная представлять добрую волю всего человечества, согласилась стать рупором примитивной юдофобской пропаганды». Нет, Нетаниягу не прав, резолюция не была антисемитской, она была всего лишь «антисионистской» и в том была ее серьезная ошибка. Правильнее было бы формой расизма определить иудаизм (еврейство), а не сионизм, хотя последний, безусловно, действует по парадигме первого. «Политкорректные» дипломаты почему-то переходят от борьбы с мировым еврейством на борьбу с Израилем, не понимая, что Израиль всего лишь маленькая видимая часть айсберга – огромной мировой еврейской империи. Им бы спросить самих евреев, делят ли они себя на «израильтян» и всех остальных в диаспоре? – Нет. Еврейство – это единый национальный организм. Тогда почему же претензии предъявляются лишь к его мало что определяющей части? Своими антисионистскими декларациями ООН воюет с несуществующей нацией, ибо пока существует только еврейская нация, а не «израильская» или «сионистская», а собственно еврейство в ООН никак и никем не представлено – разве это справедливо?

Как бы там ни было, но через 10 лет после отмены резолюции № 3379 о сионизме вновь заговорили как о форме расизма. Эта позиция была выражена на Всемирной конференции против расизма, расовой дискриминации и ксенофобии 2001 года в Дурбане, где в Резолюции, в частности, говорится: «Всемирная конференция с глубокой озабоченностью признает расширение масштабов расистской практики сионизма и антисемитизма в различных частях мира, а также зарождение расистских и проповедующих насилие движений, руководствующихся идеями расизма и дискриминации, в частности сионистского движения, основанного на принципе расового превосходства». Несмотря на то, что резолюция, как видим, осудила также и антисемитизм, еврейские политиканы назвали ее антисемитской и в знак протеста покинули конференцию, диалога так и не получилось.

Существенным образом изменился дискурс 16 октября 2003 года на 10-й сессии Организации Исламской конференции (ОИК), проводимой в столице Малайзии Путраджайе. На открытии конференции с программной речью выступил премьер-министр Малайзии доктор Махатхир Мохаммед. На этот раз сионизм и Израиль почти не упоминались, зато мусульманским народам было противопоставлено международное еврейство как единая сила:

«Среди мусульманских стран и их народов существует чувство безысходности. Они чувствуют, что не могут предпринять никаких правильных действий. Они считают, что действительность может стать только хуже. Мусульмане всегда будут находиться под гнетом и господством европейцев и евреев. Они навсегда останутся бедными, отсталыми и слабыми. Некоторые, как я уже говорил, полагают, что это – воля Аллаха и что бедность и угнетенность – надлежащее состояние мусульман в этом мире. …Не может быть, чтобы 1.3 миллиарда мусульман потерпели поражение от нескольких миллионов евреев. Должен быть какой-то способ. И мы можем найти этот способ лишь в том случае, если остановимся, чтобы подумать, чтобы оценить наши слабости и нашу силу, спланировать и выработать стратегию нашей контратаки. …Европейцы убили 6 миллионов евреев из 12. Однако сегодня евреи правят этим миром, как хотят. Они заставляют других сражаться и умирать за них».

Совершенно естественно, что большинство проеврейских средств массовой информации заклеймили вышеприведенные высказывания как «антисемитские». В частности, Генеральный Секретарь Евро-Азиатского Еврейского Конгресса Михаил Членов по поводу сего выступления сказал: «Совершенно неприемлемо выступление Махатхира Мохаммеда на последней сессии ОИК. Его видение современного миропорядка как продолжение "войн цивилизаций" с неприкрытым антисемитским мотивом – это серьезный вызов, как многомиллионному народу Малайзии, так и многим другим народам, которые не рассчитывали столкнуться с повторением синдрома Дурбана, направляя своих лидеров на саммит. Махатхир фактически поддержал международную активность мусульман-радикалов и других обскурантистов, призывы которых являются питательной средой непримиримости и террора» [15]. Видимо, г-ну Членову привиделось в этой речи именно то, что ему хотелось бы видеть, а именно, призывы к террору, еще «видение современного миропорядка» ему не нравится, но тому же Хантингтону и другим идеологам глобализма почему-то сие «видение» не инкриминируется. Однако никаких призывов типа «бей жидов» там не содержалось, наоборот, премьер призвал мусульман всего мира остановить насилие, теракты-самоубийства, ибо «Гневные люди не могут адекватно мыслить. И оказывается, что некоторые наши люди реагируют на происходящее иррационально. Они осуществляют свои собственные атаки, убивая всех, кто подвернется под руку, включая своих братьев по вере, чтобы выместить свой гнев и разочарование. …Но эти атаки ничего не решают. Мусульмане всего лишь подвергаются еще большему гнету». Поэтому наиболее эффективные методы борьбы, по мнению премьера, это борьба «умом, а не силой»: «Мы противостоим людям, которые думают. Они пережили 2000 лет погромов не благодаря ответным ударам, а благодаря мыслительной деятельности. Они изобрели и благополучно претворили в жизнь социализм, коммунизм, идеи прав человека и демократии – так, чтобы их преследование оказалось противозаконным, поскольку они получили равные с другими права. Используя все это, в настоящее время они получили контроль над наиболее сильными странами, и это крошечное сообщество стало всемирной властью. Мы не можем сражаться с ними, используя одни лишь мускулы. Мы должны использовать также и разум» [16].

Этим примером мы намерены были показать, во-первых, то, что борьба с еврейством в мире существует, во-вторых, эта борьба вполне законна, нравится ли то другой стороне или нет, и в-третьих, эта борьба может быть вполне успешна, что видно по процветанию народа Малайзии, интересы которого его лидеру удалось отстоять от американо-израильской зависимости, а там, где евреям ничего не должны, там и нет еврейского вопроса. Иными словами, политика Малайзии есть «эмансипация человечества от еврейства» по Марксу, который еще в свое время теоретически разработал вполне законные пути борьбы с еврейством в работе «К еврейскому вопросу». Маркс, конечно, тоже был «антисемитом», но его «антисемитизм» никогда не был преступным, и никто не может лишать «антисемитов» тех прав, которые у них есть.

Информационная война. В последнее время в политическом дискурсе появилось новое понятие: «информационная война». Что этот такое? – честно говоря, мы плохо понимаем значение этого ныне модного клише. Судя по всему, это одна из законных форм политической борьбы, которую, видимо, следует отличать от традиционной идеологической борьбы или борьбы за дискурс, а также и от юридической борьбы, ибо от первой информационная война отличается тем, что не несет в себе никакой определенной идеологии, никакой более-менее ясной политической программы, а от последней своим чисто пропагандистским характером, направленным отнюдь не к судебно-правовым органам, а к массовой общественности, не наделенной полномочиями принимать какие-либо политические решения. В этой «войне» задача только одна: всевозможными средствами очернить своего противника в глазах общественности, как бы занимающей нейтральную позицию.

В период «холодной войны» СССР с Западом советская пропаганда однозначно обвиняла в разжигании этой самой «войны» капиталистические страны, представляя социализм борцом за мир и разрядку международной напряженности. Однако не видно, чтобы кто-нибудь в наше время объявил себя сторонником «информационного мира», наоборот, от многих политиканов часто приходится слышать такие сентенции: «Мы проигрываем информационную войну!», из чего следует, что они не прочь бы ее и выиграть. Поэтому сам термин «информационная война» в политическом языке имеет двоякий смысл. С одной стороны, это клеймо, навешиваемое на информационные агентства во всех тех случаях, когда их невозможно уличить ни в клевете, ни в диффамации, здесь имеют дело только с фактами и фактами по существу. С другой стороны, это преднамеренный обман общественного мнения путем запутывания сознания нерелевантной информацией, дабы заставить его забыть о проблемах куда более серьезных, убрать из поля зрения общественного суда тех или иных конкретных преступников.

Информационная война занимает далеко не последнее место и в еврейском вопросе, хотя и не всегда ясно, одобряет ли та или иная сторона сами методы этой борьбы как таковые или нет. Все, наверно, зависит от того, в чью пользу свидетельствует та или иная информация, и ни одна из сторон не побрезгует применить имеющийся в ее распоряжении компромат против другой, но в то же время будет осуждать подобные действия своих противников как «грязные» и «бесчестные». Некоторые евреи нередко объясняют информационную войну против них «антисемитизмом», однако почему-то избегают вступать со своими оппонентами в открытую дискуссию. Казалось бы, евреям сейчас грех жаловаться, они владеют многими СМИ, да и в других, «не-еврейских» агентствах их никто свободы слова не лишает: вот, проводи свои «информационные атаки» или защищайся. Но диалога не получается. Может быть, речь идет о дезинформации или клевете, которая сыплется со всех сторон на «невинный» Израиль? Если бы это было так, то Израиль давно бы «информационную войну» выиграл, опровергнув фактами все ложные обвинения, однако израильская пропаганда и не пытается ничего опровергать. Ее задача в другом: на каждом углу кричать о том, какие ужасные преступления совершают против евреев террористы.

Таким образом «информационная война» по-израильски есть не что иное, как преднамеренное введение общественного суда в заблуждение, что уже является уголовным преступлением. Однако сие преступление, столь мило и неприкрыто обсуждаемое в израильских СМИ в плане, как побольше и почаще его совершать, еще практически ни разу не только не было наказано, но даже и пресечено. Информационные демагоги откровенно призывают обывателя судить не по закону, а «по понятиям», мол, пусть мы «плохие», зато они еще хуже. Но элементарное правосудие никогда не опускается до того, чтобы сравнивать те или иные преступные действия друг с другом, оно каждому воздает свое по закону, независимо от того, кто «хуже», а кто «лучше». В данном случае речь идет об израильских преступлениях, которые ни коим образом не могут быть компенсированы преступлениями палестинцев. Вот что по этому поводу писал в свое время римский философ Сенека: «Судебная формула не смешивается: если кто-нибудь оставил у меня на хранение деньги и он после того совершил у меня покражу, то я буду вести с ним дело о покраже и он со мною – о депозите» [17]. С тех пор прошло два тысячелетия, но мы пока до этого сознания не доросли, все пребываем на варварском уровне: «они убивают нас, значит, и нам можно убивать их», но правосудие говорит: «Даже если они трижды убийцы, а мы только отобрали у них один шекель, они предстанут перед судом за убийство, а мы за воровство». Кроме того, террористы и сами погибают в терактах, а те, кто остаются в живых, также не могут избежать карающего возмездия – израильский суд еще ни одного террориста не помиловал – так о чем же здесь спор? Они и так получают свое. Однако преступления израильской стороны в большинстве случаев остаются безнаказанными. Не израильтяне находятся под властью палестинцев, а наоборот, палестинцы страдают от израильского произвола, а потому первые никак не могут считаться пострадавшей стороной, нуждающейся в чьей-либо защите. Это все равно, что внимать жалобам волка на «негодного» брыкающегося ягненка. Мы совершаем преступление – это вполне достаточный факт, чтобы осудить именно нас, для суда не имеет абсолютно никакого значения, что тот, против кого наши преступления были совершены, тоже что-то там вытворял. Упомянутых в СМИ деяний вполне достаточно для международного военного трибунала.

Мирный процесс. Недавно я опубликовал в Интернете статью «О русско-еврейском диалоге» [18] по поводу одной интересной дискуссии, организованной газетой «Комсомольская правда». Статья начиналась такими словами: «Если попытаться подыскать наиболее политкорректный синоним одиозному и ярлыковому понятию "антисемитизм", то практически во всех случаях применения оного термина его без всякого ущерба для смысла сказанного можно заменить на "диалог с евреями" или даже, как сейчас принято говорить, на "мирный процесс"». Можно было бы ожидать кучу возражений, что, мол, мирный процесс и антисемитизм вовсе не одно и тоже, однако со стороны евреев никакого протеста не последовало, наоборот, в некоторых живых журналах появились такие, например, комментарии: «"мирный процесс" – это да, хорошо. Это, пожалуй, даже в чем-то покруче, чем антисемитизм», «Махровый мирный процесс! Круто!», «В галуте – антисемитизм, а в Израиле – "мирный процесс". Куда деваться бедному еврею?» [19].

По сути дела, вся тысячелетняя история еврейского вопроса, и представляет собой такой процесс – нескончаемый и безнадежный диалог, который, почти всегда возникает по инициативе не-еврейской стороны, тщетно надеющейся выяснить с евреями отношения и прийти с ними к каким-то определенным договоренностям. Мы знаем такие попытки и в древности, и в христианскую эпоху, не прекращаются они и по сей день. Но вряд ли можно найти хотя бы один случай в истории, когда бы такой диалог закончился каким-то положительным результатом в плане принципиального решения спора. Так же как война, по Карлу фон Клаузевицу, есть продолжение политики, но иными средствами, так и естественным продолжением общественных диалогов всегда, как правило, следовали репрессии: физическая или юридическая расправа над оппонентом, причем, никак не связанная с какой-либо убедительной победой в споре, а скорее, наоборот, абсолютное поражение в диспуте или бессилие добиться победы логическими аргументами вынуждали проигравшую сторону прибегать к последнему «аргументу» – праву сильного. Если сильными на тот момент были не-евреи, то репрессировался еврейский оппонент, если евреи, то наоборот. Так, диспут еврейского мудреца Рамбана с христианами ничем не закончился, но привел к изгнанию последнего. Научная полемика с историком Дэвидом Ирвингом также не привела ни к чему, кроме как к осуждению ученого к трем годам тюрьмы. Любой, кто читал какую-либо антисемитскую литературу, легко может убедиться, что почти в каждой антиеврейской публикации так или иначе присутствует попытка диалога с евреями. Но евреи не признают антисемитов за партнеров по диалогу, и в итоге всякий диалог заканчивается монологом с горделивыми самовосхвалениями и унижениями противника. Таким образом, возникает обида на еврейский супремасизм, которая продолжает уже развиваться сама по себе, находя все новые и новые основания для самое себя, нередко даже мифические и с реальными евреями не связанные. Эта обида и есть антисемитизм.

Конечно, мне могут возразить, что антисемитизм проявляется не только в полемической литературе, но и в совершенно отвратительных преступных действиях, которые мы упоминали выше. – Да, преступлениям в человеческом обществе не может быть никаких оправданий, преступники должны преследоваться и нести наказание по закону, однако у любого преступления есть мотивы, причины и факторы, которые возникают и действуют отнюдь не по воле преступника. Одним из таких факторов для подавляющего большинства преступных антисемитских акций является невозможность вести диалог с евреями в цивилизованных формах. Однако еврейская сторона, которая привыкла все вопросы решать только с позиции силы или хитрости, не особенно тяготится таким обстоятельством, ибо на самом деле всегда желала войны и конфронтации, поэтому и всякую попытку диалога она квалифицирует как «разжигание межнациональной или религиозной розни», более того, находит в этом поддержку среди властьимущих гоев.

Здесь надо сказать, что всякая власть к диалогам и мирным процессам также не слишком благосклонна, авторитаризм более соответствует ее природе, монолог, диктат, оболванивание пропагандой – вот ее естественное состояние, потому собственно властям, само собой разумеется, никакой диалог не нужен, ибо не бывает дискуссий между начальником и подчиненным, приказ командира обсуждению не подлежит, власть также берет на себя право единолично решать, кого считать евреем, а кого нет (вспомним высказывание Геринга: «Кто еврей, а кто не еврей, решать буду я»), как к кому следует относиться и кому какие права предоставлять. Гойские власти наивно верят в свою способность держать еврейский вопрос под своим контролем или, если надо, решить его в «административном порядке», полагая, что евреи всегда у них в подчинении, но они ошибаются, не всегда зная, в какой степени сами зависят от евреев.

Диалога якобы хочет и ищет оппозиция, но опять-таки не ради самого диалога как пути поиска истины или просвещения масс, а лишь только для того, чтобы этим путем подорвать авторитет власти и самой занять ее место. Но как только оппозиция получает власть, она тут же прекращает диалог. Марксисты до революции добивались демократии и диалога, придя к власти, уничтожили всякую оппозицию. Но помимо их воли появились требующие свободы слова и диалога с марксистами диссиденты, среди которых было немало евреев, и что теперь, когда некоторые из «диссидентов» и евреев получили власть? – Та же картина, только теперь новая оппозиция обвиняется в «экстремизме» «антисемитизме» и в «разжигании», а слово «правозащитник» для бывших «правозащитников» стало ругательством.

В массах также особой страсти к диалогам никогда не наблюдалось. Посмотрите интернет-форумы. Много ли вы найдете там русских и евреев, которые хотели бы именно разговаривать друг с другом, а не ругаться, не издеваться над оппонентом, не проклинать, не высмеивать, не угрожать? А если кто-то попытается аргументировано изложить свою позицию, ясно выразить, чего он хочет, с какими действиями еврейской стороны он конкретно не согласен, то такому сами же русские первые заткнут рот.

Тогда возникает вопрос: если, как мы видим, диалог с евреями практически не нужен никому, то нужен ли он вообще? – Однако, хотим ли мы того или нет, мы вынуждены признать, что диалог этот существует и будет существовать впредь. У нас нет выбора, допускать ли диалог или не допускать – последнее, увы, не в нашей власти, есть лишь выбор, в какой форме его допустить: вербальной (словесной) или физической (насильственной), ибо, когда в этом диалоге замолкают слова, начинают говорить кулаки, ножи и бомбы. Пусть для кого-то вербальный диалог всего лишь «словоблудие», пусть так, но все же согласитесь, что словоблудие предпочтительнее кровопролития, поэтому и «толк» первого состоит хотя бы уже в том, что оно заменяет и предотвращает второе. Однако при всей внешней показухе официальных «представительных диалогов» и «круглых столов», которые нередко устраивают пресса, радио и телевидение, в нашем «демократическом» мире тихой сапой устанавливается тоталитаризм. В Австралии по требованию еврейской общины была закрыта радиопередача журналиста Алексея Ивачева на канале радио CBS Сиднея, в который тот организовал свободный диалог по еврейской проблеме, у нас остались некоторые записи этой передачи, их можно прослушать в формате MP3 или RealAudio [20]. Во Франции судом Нантера было осуждено Парижское издательство «Аль Калам» за публикацию книги израильского публициста Исраэля Шамира «Цветы Галилеи» по иску еврейской организации Международной лиге борьбы с расизмом и антисемитизмом (LICRA). Суд нашел в книге Шамира «подстрекательство к дискриминации, призывы к ненависти и насилию» – «дискриминацией» теперь называется требование равноправия евреев и не-евреев, «призывами к насилию» – обличение насилия. В любом случае, если в той или иной книге говорится ложь, ее всегда можно изобличить опровержением в открытой общественной полемике, но этой полемики нет, есть односторонняя сионистская пропаганда, которая не желает терпеть никаких оппонентов. Запрет – это не опровержение, это лишь свидетельство неправоты противоположной стороны: «Юпитер, ты сердишься, значит, ты неправ». По неизвестной мне причине был закрыт форум газеты «Завтра», где свободно могли высказываться как евреи, так и их оппоненты. Несколько раз закрывались серверы, где располагались форумы моего сайта, да и сам сайт. Евреи думают, что могут судебным решением постановить, что «еврейского вопроса нет» и заставить всех себя любить через суд. Ну-ну. Завтра они могут постановить, что «секса нет», маразм крепчает. Для сравнения хочу показать вам позицию Исраэля Шамира относительно идеи некоторых российских депутатов запретить иудаизм (Шульхан Арух) по суду: «С идеями нужно бороться с помощью идей, с книгами – с помощью книг, с религиями – теологической или атеистической пропагандой. Какой бы странной и чудовищной нам ни представлялась еврейская Галаха, запрещать ее – а тем более еврейские общины, идущие по пути Галахи – не следует» [21].

Все эти факты свидетельствуют отнюдь не о мирном процессе, современные «либеральные» режимы нисколько не способствуют развитию «диалога», но наоборот, всячески ему препятствуют. Можно ожидать и дальнейшее усиление репрессий против инакомыслящих и источников свободной информации. Кто эти репрессии осуществляет, евреи ли, или антисемиты – не суть важно, важно, что они проводятся не в антисемитских и не в еврейских интересах. Думаю, что преследуется даже не столько проеврейская или антиеврейская направленность, сколько сама возможность свободного диалога, позволяющая людям задумываться над проблемами, а думающий человек всегда свободный человек, он эмансипирован, следовательно, не может быть ни гоем, ни евреем, таким трудно манипулировать, трудно превратить в раба или безвольную пешку – вот, что важно. Если евреи и антисемиты начнут думать своими головами, они рано или поздно договорятся между собою и решат свои конфликты без посредничества тех или иных демагогов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, рассмотрев составляющие еврейского вопроса, мы можем сформулировать полное определение главного тезиса: Еврейский вопрос – это преступные взаимоотношения между еврейством и гойством, порождающие взаимную вражду. Конфликт обусловлен противоположностью жизненных интересов субъектов конфликта, однако урегулировать эти интересы обоюдно приемлемыми законами или договоренностями стороны и не могут, и не всегда хотят, ибо некоторые их представители не афишируют свои истинные интересы, надеясь осуществить их теневыми преступными методами. Поэтому и срываются всякие попытки конструктивного диалога, мирного процесса, открытого обсуждения разногласий и претензий. Мы также пришли к выводу, что далеко не все евреи и не все гои имеют выгоду от этих теневых отношений их отдельных представителей, которые осуществляются за спиной большинства, однако каждая из сторон предпочитает держаться «своих», нежели пойти на сближение с «чужими», одинаково страдающих от конфликта. Окончательным же решением еврейского вопроса будет полное взаимопонимание и сближение сторон.

В немалой степени сближению препятствует непросвещенность масс в еврейском вопросе, негласное табу на его упоминание и обсуждение. Многие порядочные люди стесняются прямо высказать свое мнение относительно тех или иных евреев из опасения прослыть «антисемитами», тем самым способствуют укоренению ложных предрассудков в общественном мнении. Мы в настоящей работе постарались дать всем ищущим правды некоторые аргументы, которыми они могли бы реабилитировать свою «антисемитскую» позицию. Снятие позорного клейма с «антисемитизма» уже необходимо приведет к постепенному решению еврейского вопроса.

Конечно, существуют планы отчасти решить «еврейский вопрос» не сближением, а, наоборот, разъединением, однако нам такой вариант не представляется реальным, ибо вопреки желанию отдельных «сепаратистов», как среди евреев, так и среди гоев, всегда отыщутся «не-сепаратисты», умеющие извлекать для себя «интересную прибыль» от совместной деятельности, поэтому они будут продолжать взаимное «сближение» для усиления своей совместной гегемонии в рамках т.н. глобализации. Однако глобализация, в том виде, в каком она в настоящее время осуществляется Западом, отнюдь не является формой сближения народов, она суть сближение элит, своего рода альянс евреев и наиболее сильных гоев. Цель этого альянса установить свое абсолютное господство над большинством слабых и разъединенных гойских народностей, которые по своей воле уже никогда не смогут в одностороннем сепаратном порядке эмансипировать себя от евреев.

Разумеется, бороться за свою свободу, независимость и равные права можно и нужно, как это делать, мы выше рассмотрели целый ряд законных методов борьбы. Безусловно, антисемитам необходимо отстоять и легитимировать свое право борьбы с еврейством, реабилитировать антисемитизм и как учение, и как движение, защитить его от диффамации, шельмования и морального порицания, когда любое обвинение того или иного еврея в финансовых преступлениях порой расценивается чуть ли не как «нацистское преступление», нужно, чтобы вообще слово «антисемитизм» в негативном смысле было вычеркнуто из политического дискурса, ибо закон один и для евреев, и для антисемитов. Также необходимо создать нечто вроде «лиги защиты инакомыслящих» – организации, которая бы защищала также права антисемитов и антисемитизма как мировоззрения. Словом, эта организация должна защищать свободу слова, но, разумеется, не всякого слова, а именно слова «неполиткорректного», ибо «хорошие», «умеренные» слова и так никогда и никем не преследовались, их незачем и не от кого «защищать». Поэтому всякого рода «борцы с антисемитизмом» на Западе и в Израиле не могут претендовать на звание правозащитников, как и прочие «борцы» со злом, которое и так повсеместно в обществе осуждается и преследуется. Правозащитником является только тот, кто защищает те слова, которые деструктивны для существующих общественных устоев, т.е. слова «анти», слова, защищая которые, правозащитник рискует своим общественным положением, свободой или даже жизнью. Нужно также сделать нечто подобное «мониторингу антисемитских происшествий», который проводится на сайте «Антисемитизму нет», – мониторинг всех случаев клеветы, диффамации и дискриминации оппозиционно настроенных к еврейству лиц, ибо мы должны защитить свое право свободно высказывать любую критику в адрес евреев, право вести с ними диалог, переубеждать, обращать в свою веру, способствовать тому, чтобы стороны лучше узнали друг друга – тогда они скорее ассимилируются и прекратят конфликт.

Однако нет никакой гарантии, что эти методы приведут к победе, особенно, когда против освободительных движений также ведется ожесточенная борьба, причем, часто преступными методами. Поэтому самый лучший и, пожалуй, наиболее эффективный метод борьбы с еврейством, который возможен для каждого, кто имеет контакты с евреями, – это установление отношений любви и дружбы. Нет оружия сильнее любви, потому любовь, дружба, ассимиляция через смешенные браки, через интеграцию культур, через проповедь Евангелия, через тесное общение между евреями и неевреями на личном уровне, через решение всех конфликтов в открытом диалоге, который нам всеми силами стремятся подорвать, ибо некоторыми сторонниками еврейского расизма мирный процесс расцениваются страшнее геноцида. Их цель – разделить народы, свести до минимума личные контакты евреев и неевреев, запретить браки евреев с неевреями, но любовь между людьми остановить трудно, поэтому, чем больше будет любви, взаимных контактов, смешенных семей, родственных и дружественных отношений, тем меньше будет национальной розни, войн и конфликтов.

 Мы написали одну книгу – нас не услышали, мы написали другую – нас не поняли, ну что ж, будем продолжать писать и повторять вразумления братьям нашим еврейским и не еврейским не «до семи раз», а как учил Иисус, «до седмижды семидесяти раз».

Иерусалим 2006 год