1

ГОСТЬ

Очень часто мы с трудом представляем себе, насколько сильно мы зависим от стереотипов. Увидев худощавого молодого человека в очках, аккуратно, но скромно одетого,мы невольно ловим себя на мысли: вот очкастый интеллигент прошёл! Если в винный отдел входит широкоплечий мужчина средних лет в кожаной куртке, покручивая на пальце ключи от машины и с вызовом глядя из-под своей кепки, у нас невольно вертится в голове: это таксист. Однако, бывают в жизни ситуации, когдане только наше благополучие, карьера, здоровье, но и сама жизнь оказывается в зависимости от того, сможемли мы подавить в себе природную склонность к стереотипам.

Осень 1987 года была в Бобруйске такой осенью, когда людям кажется, что отныне вечно будет только эта пора года. Непродолжительные дожди сменялись устойчивой солнечной погодой, и глухо па-дали каштаны с каштановых деревьев на центральной улице Социалке, дореволюционной Муравьёвской. Ефим Тимофеевич уже два часа сидел перед окном, наблюдая, как медленно кружат, опадая, жётые, красные, коричневые листья. Косая полоса солнечного света за это время переместилась от подоконника до дивана,бриллиантами засверкав внутри ребра выпуклого стекла книжного шкафа . Но не радостное, удовлетворённое чувство, которое, казалось бы, должен вызывать этот свет, владело Ефимом Тимофеевичем. Этот глубокий и наполненный солнцем сентябрьский день напоминал ему о начале учебного годаи о том, что именно в этом году ему, возможно, придётся уйти на пенсию. Его подминал под себя директор школы, где он работал, пытаясь заставить согласиться на махинации с оборудованием дляфизкультурного зала, а в противном случае обещал уволить на пенсию... C третьего этажа было видно,как внизу проезжают машины, как прохожие идут, нежась в лучах тёплого осенного солнца.

Дом, где жил Ефим Тимофеевич, был милицейским домом. Тут жили судьи, прокуроры, милиционеры, работники прокуратуры. Дед и отец Ефима Тимофеевича были милиционерами, его бывшая жена, с которой он развёлся девять лет назад, была следователем районной прокуратуры. Поэтому, когда напротивоположной стороне улицы остановилась старой модели, но сияющая свежим лаком и необычно ухоженная "Волга", он сразу понял, что это милицейская машина. Хотя на машине не было никаких специальных опознавательных знаков, он быстро сообразил, что такая композиция букв и цифр характерна только для машин милиции. Его внимание привлекла эта машина только потому, что, судя по номерной табличке,она приехала из соседней республики, из города, машины из какого очень редко появлялись в Бобруйске.

Из машины вышел спортивного телосложения, подтянутый молодой мужчина в сером костюме, жестом дисциплинированного и аккуратного человека замкнул свою машину, спрятал ключ в карман и исчез из поля зрения Ефима Тимофеевича, который почесал за ухом, вздохнул и направился на кухню. Но он не успел дойти до холодильника и протянуть руку за молоком, как звонок в дверь остановил его на полужесте.В дверях стоял тот самый человек, что приехал на милицейской "Волге". "Здесь живёт Маневич, Ефим Тимофеевич?- спросил он каким-то холодным, "деревянным" голосом. " А вы кем будете?- Ефим Тимофевич не спешил открыть дверь настежь и держал неожиданного гостя на пороге. " Ах, простите, не узнал,-гость раскрыл объятия, но, почувствовав неуместность этого жеста, быстро спохватился. - Я ваш бывший ученик, не помните меня? Могу и удостоверение показать, я работаю в милиции". И он раскрыли показал свою служебную книжечку. - "Заходите".

Гость прошёл в комнату короткими шагами, как-то странно поёживаясь. Ефим Тимофеевич усадил его на свой протёртый диван, сел напротив на стуле и приготовился слушать. Гость явно отнёс отсутствие интереса хозяина к своему удостоверению на счёт невнимательности и неосторожности последнего .Он бы весьма удивился, узнав, что тот давно уже видел его из окна, знал, что он приехал на милицейской машине и мог бы рассказать такие подробности, какие могли бы вызвать зависть не только новичка, но и опытного следователя. " Вы не помните меня? - спросил гость.- Я Миша, ваш бывший ученик". - " И что вас привело ко мне, Миша, - так и не показав, узнал ли он своего бывшего ученика, или нет, спросил Ефим Тимофеевич. - " Понимаете, совсем недавно я получил новую должность, и всё было прекрасно. Но вот на днях мне поручили одно расследование, и это произошло на фоне моего конфликта с начальством. От успеха теперешнего расследования, как мне кажется, зависит вся моя дальнейшая карьера...- гость неожиданно замолчал, а Ефим Тимофеевич повернулся на стуле и заключил:" Всё, что вы рассказали, однако, не объясняет причины вашего визита ко мне". Миша нервно передёрнул подбородком, как будто раздражённый недогадливостью своего собеседника:" Понимаете, дело это крайне сложное и запутанное, его должны были поручить следователю с большим стажем и опытом. Мне кажется, что дали его мне только для того, чтобы доказать мою несостоятельность... Вы должны знать, что в моменты большого нервного напряжения человек нередковспоминает своё детство, школу, учителей, вот мне и вспомнились вы, ваше увлечение детективами, романтикой расследования преступлений, которой вы - учитель физкультуры! - смогли " заразить " многих изсвоих учеников. Именно благодаря вам я и оказался в милиции. Никогда не забуду, как в школе номер 35, где я был учеником, а вы - учителем, вы смогли так быстро и так блестяще установить, кто украл мотопилу и набор слесарных инструментов из школьной кладовки. Вы спасли тогда директора школы от скандала, позволив ему не доводить дело до милиции, а завхоз и техничка, которые оказались бывшими мужем и женой, добровольно отдали украденное и уволились из школы. Позже, учась в Высшей школе милиции, и тогда, когда я стал студентом юрфака , я неоднократно возвращался в мыслях к этой истории, и только тогда понял,насколько изощрёнными и, вероятно, многоопытными были школьные воры, и насколько вы были прозорливы и талантливы, чтобы в считанные дни изобличить их. И вот, когда в очередной раз я вспоминал об этом, я подумал, что вы моя последняя надежда... " - " Я не сомневаюсь, что вам известно о том, что, обращаясь ко мне за помощью, вы совершаете очень тяжкое служебное преступление. Может быть, ваш конфликт с начальством не так уж беспочвенен, раз вы на это решились, и вам просто следует во имя вашегог же блага уйти из милиции?" - " Да, да, безусловно, я сознаю всю тяжесть моего поступка, и, поверьте мне, мне было очень непросто решиться... Но, понимаете, бывают обстоятельства, когда, добиваясь справедливости, очень трудно определить границы своих действий. У меня есть подозрения, что мой непосредственный начальник замешан в каких-то тёмных делах, и что они как-то связаны с порученным мне расследованием. В этих обстоятельствах мне могут помочь только неординарные действия. Вот вы, например, надеюсь, всё ещё работаете в школе, и администрация, допустим, как вам открывается, коррумпирована; как отказаться от соблазна войти в кабинет директора в его отсутсвие в надежде обнаружить серьёзную материальную улику, хотя вы и отдаёте себя отчёт, что это серьёзное служебное нарушение? Я понимаю, что оправданий моим действиям нет, но я хочу только, чтобы вы поняли меня. И потом, кто сказал, что я собираюсь посвящать вас во все детали порученного мне дела? Вы, думаю, не успели прочитать, в каком городе я служу в милиции, вы не будете знать ни конкретных имён, ни всех деталей конкретных событий, это намного снижает серьёзность моего проступка... " - " Ну, хорошо, допустим, я всё это понимаю. А вам не пришло в голову, что вы можете поставить под угрозу мою безопасность? Ведь я частное лицо, за мной не стоит милиция, меня могут найти и отомстить за помощь вам. " - " Понимаете, я очень осторожен. Я уверен абсолютно, что за мной не было "хвоста". Я приму определённые предосторожности, чтобы никто не определил, с какой стороны я возвращаюсь в свой город. Кроме того, я думаю, и вы, со своей стороны, примите определённые предосторожности, так что ... " - " Ну, хорошо, допустим, я вам решусь помогать. Как же вы намерены получать результаты моих выводов и как вы будете снабжать меня новой пищей для обдумывания в случае необходимости? " - " Я это хорошо продумал. Вот вам номер телефона, этот телефон установлен в старом, запущенном бомбоубежище. Никому и в голову не придёт его подслушивать. А вам я дам специальный код связи - "005", после которого вы услышите длинный гудок. Это бесплатный выход на межгород. После него можно набирать коды городов. Только коды эти отличаются от тех, что используются в обыкновенной автоматической межгородсвязи. Это нужно для того, чтобы вы имели возможность звонить из обыкновенного телефона-автомата. А чтобы я вам звонил, пользуйтесь телефоном-автоматом на улице Луначарского, напротив дома номер 124. Это специальный телефон-автомат с номером, этот номер я знаю. Секретность бесплатного кода уже давно под вопросом, его знают чуть ли не ребятишки, так что пусть вас не мучают волнения и сомнения. А теперь мне надо уходить. Моё время, к сожалению, истекло, хоть я и готов был бы с вами беседовать очень долго".

- " Постойте, но ведь вы мне так и не рассказали ничего о вашем деле. А, если я понял вас правильно, вы за этим ведь и пришли!" - " Совершенно верно. Только кто вам сказал, что я буду вам о нём рассказывать? Я попросил секретаршу в Управлении милиции, она кое-что напечатала. Вот эти листочки. Когда прочтёте, не забудьте их уничтожить. Лучше их сжечь. До свидания, Ефим Тимофеевич". - " До свидания, до свидания... - и, когда дверь уже захлопнулась, учитель повторил тихим голосом:" До свидания, дорогой Михаил Алексеич!"

Пройдя на кухню, Ефим Тимофеевич довёл до конца то, что намеревался сделать до прихода гостя. Он открыл холодильник, достал из него треугольную пачку молока, отрезал ножом уголок, чувствуя под рукой приятную гладкость вощёной бумаги, налил молоко в стакан, и стал пить его, заедая большим куском двадцатикопеечной булки. На стол перед собой он положил принесённые молодым человеком бумажки и принялся их читать.

Copyright © 1996 The "LAST LESSON" was writen in Bobruysk Lev Gunin