Лев Гунин: бобруйско-минский поэт, музыкант (композитор, исполнитель, аранжировщик, пианист, джазовый пианист, автор инструментальных композиций и песен, фортепианной, симфонической и хоровой музыки), музыковед, переводчик, философ, историк, общественный деятель. Автор огромного и единственного в своём роде исторического труда о Бобруйске (написанного при содействии: родственника, профессионального историка Владимира Сергеевича фон Поссе; легендарного белорусского историка Анатолия Петровича Грицкевича; других родственников - графа Генри Лешчынского и барона фон Розена; брата Льва - Виталия, и др.), романов и рассказов, действие которых происходит в Бобруйске 1960-1980-х годов, и других произведений.

Его политический активизм получил мировую известность; он связан с такими фигурами критической политической журналистики, как Дэйвид Айк, Наум Хомский, Михаил Хоссудовский, Исраэль Шамир, Михаэль Дорфман, Дэйвид Дюк, Бёрдман, и другими. Его литературно-критические статьи опубликованы во многих антологиях, литературных журналах, сборниках, и (в качестве предисловий либо послесловий) в книгах известных прозаиков и поэтов.

Совместно с дальними родственниками, Лешчынскими и фон Розенами, Михаилом Гуниным, Мысливецами написал ряд политических работ на русском, польском и немецком языках, перевёл стихи многих авторов с немецкого, русского, польского, английского и французского на русский, английский и польский языки. В частности, совместно с Михаилом Гуниным, Лев перевёл ВСЕ поэмы легендарного Джимма Моррисона; совместно с Фараем Леонидовым (К. С. Фараем) впервые перевёл на русский язык поэзию Эзры Паунда, и т.д.

Соавторами Льва являлись или являются культовые московские поэты Фарай Леонидов и Олег Асиновский, депутат российской Думы и редактор известной газеты Татьяна Бабиенко, писатель Эдуард Лимонов, писатель Сергей Саканский, и другие.

Как переводчик - Лев известен в основном своими русскими версиями польской и английской поэзии, а также польской прозы (Вишневский-Снерг, Ивашкевич, Стиллер). Свои политические статьи он пишет на русском, французском, английском, немецком и польском языках. Его широко известная работа о Моцарте существует в русской и немецкой версиях.

Лев Гунин: автор философских, исторических, политических, музыкально-критических и литературно-критических работ.

Автор десятков рассказов и 12-ти романов.

Родился в Бобруйске в 1955 г., в семье фотографа и учительницы. Окончил музыкальную школу № 1 города Бобруйска, музыкальное училище (Новополоцк - Брест), прослушал консерваторский курс и курс композиции у Дмитрия Брониславовича Смольского, но диплома за консерваторию не получил. Позже окончил Минский Институт Культуры, по классу дирижирования. Был учеником композитора Марка Александровича Русина (любимого ученика Хачатуряна), брал уроки по композиции или консультировался у Каретникова, Г. М. Вагнера, Балакаускаса, Рябова, и у многих других известных композиторов.

В Бобруйске и Минске работал по специальности: в музыкальной школе, руководителем ВИА на предприятиях, в школах и клубах, аккомпаниатором, музыкантом в ресторанах гостиниц Интурист, играл в группе Михаила Карасёва (Карася) - автора песен группы Би-2 - на клавишных инструментах.

В Минске был учеником философа Кима Ходеева, историка Грицкевича, композиторов Смольского, Вагнера, Семеняко; консультировался у Льва Абелиовича. Подробности читайте в его музыкальной биографии.

После 1980-го года Лев использовал особое манерничанье - точнее говоря, особый жаргон-стёб, возникший в его узком кругу при общении между собой Лены Барановой, Шланга и Мони, в качестве лексического материала некоторых его сатирических стихов. Фактически это был замах на своего рода контркультуру, нигилистически ниспровергающую все принятые нормы. В этих стихотворных текстах Гунина появились такие ненормативные слова, как исчо (вместо "ещё"), йа (вместо "я"), превед (вместо "привет"), и т.д. Обыгрывалась замена "в" на два "ф". Очень часто акцентировалось слово "падонак" (Шланг использовал его как ласкательное "полумеждометие" ("Ну, заваливай, П-адонак"; или "Да ты зашибись музон сделал... П-П-Падонак! ").

Тенденция рукотворного слэнга-кривляния смешaлась (скорее, встретилась) в сатирической поэзии автора с новоявленной мифологией, вписываясь в мир контр-культуры то историографическим, то жанровым, то этнографическим "боком". Взять хотя бы стихотворение КАРНАВАЛ ЖИВОТНЫХ ("В Бобруйском районе повсюду животных полно") октября 1977 г. (Лев писал слово "животных" традиционно). Именно в начале 1980-х, одновременно с появлением стихов Гунина упомянутого типа, появился необъяснимый текст знаменитого московского писателя Владимира Сорокина:

"Ведь ты же русский? Ты родился в России? Ты ходил в среднюю школу? Ты служил в армии? Ты учился в техникуме? Ты работал на заводе? Ты ездил в Бобруйск? Ездил в Бобруйск? В Бобруйск ездил? Ездил, а? Ты в Бобруйск ездил, а? Ездил? Чего молчишь? В Бобруйск ездил?

А? Чего косишь? А? Заело, да? Ездил в Бобруйск? Ты, х…? В Бобруйск ездил? Ездил, падло? Ездил, гад? Ездил, падло? Ездил, б…? Ездил, б…? Ездил, б…? Чего заныл? Ездил, сука? Ездил, б…? Ездил, б…? Ездил, б…? Чего ноешь? Чего сопишь, падло? Чего, а? Заныл? Заныл, падло? Чего сопишь? Так, б…? Так, б…? Так вот? Вот? Вот? Вот? Вот, б…? Вот так? Вот так? Вот так? Вот так, б…? На, б…? На, б…? На, б…? Вот? Вот? Вот? Вот? На, б…? На, сука? На, б…? На, сука? На, б…? На, сука? Заныл, б…? Заело, б…?"

Эти странные строки Сорокина поставил эпиграфом к своему проекту "Гетто #101 "Бобруйск" в Живом Журнале известный блоггер и сетевой активист Глеб Dis, которому приписывается ставшая началом целой субкультуры фраза "В Бобруйск, жЫвотные!" (Александр Клютченя, статья "Бобр, бобруйчане, и другие жЫвотные" "Жыццё", август, 2005, № 64 (бобруйская газета).

Тогда набирала силу сетевая мода на супер-откровенные дневниковые хроники, основанные на реальных событиях или полностью выдуманные, авторы которых с невиданной досель откровенностью описывали свои самые интимные приключения.

Но ведь это как раз и предвосхитил Лев Гунин ещё в начале 1980-х годов своими стихами, песнями, дневниковыми романами!

Как пишет в своей критической заметке Марина Тарасова:

"Мне все-таки кажется, что настоящая причина царствования Гунина в РуНетах и в КаНетах запрятана глубже. Задолго до вэб камер, "блогов-эклогов" и повального эксбиционизма он один из первых изобрел его вербальный суррогат. Мне удалось списаться с человеком, знававшим Гунина еще в Беларуси, и с другим, с ним знакомым в настоящий момент. В своих, распахнутых напоказ дневниках, где юный Лев описывал себя и свою жизнь со всеми ее подробностями, он прилюдно раздевался гораздо откровеннее, чем это принято у московских концептуалистов. Профессиональный стриптизер никогда не снимет с себя все до ниточки. Он остается в невидимой "одежде", состоящей из мышц, тела, которое он "носит" с достоинством. В бесчисленных автобиографиях, дневниках, записках и мемуарах Гунин раздевается безыскуснее, бесстыднее, без напускного достоинства. Именно это и сделало его самой известной неофициальной фигурой русского и канадского Интернета. Это не литература как таковая, а потайное окно в чужую квартиру. Через него возможно подсматривать сейчас, сию минуту. Иначе говоря, не читать, а владеть. Отсюда и размноженное сотнями "биографов" житие Гунина, новый и быстро набирающий обороты популярный жанр".

При всей неприглядности этой характеристики, она признаёт новаторство Льва Гунина, его роль как основателя инновационной тенденции.

Написал свой загадочный текст Сорокин под влиянием Гунина - или пассажа о Бобруйске в "Золотом телёнке" Ильфа и Петрова; изобрели "падонки" свой креатифф независимо - или копируя Гунина: не столь важно. Главное, что Лев был первопроходцем в этой области, предвосхитив или предсказав будущие тенденции.

Будучи активистом защиты памятников истории и культуры, и политическим оппозиционером, Лев подвергался широким преследованиям (вплоть до избиений и приводов в милицию). Когда руководящие круги государства Израиль сформировали в Беларуси свои организации и сеть подчинённых им активистов, к этим преследованиям прибавилась травля со стороны произраильских банд.

Примерно с 1983 г. Лев Гунин принимал активное участие в делах Народно-Трудового Союза (не вступая в члены этой организации). Он был близким другом Батшева и Савельева, и связан с Сендеровым.

В 1986-м году Лев более месяца находился в Польше, откуда укрепил свои связи с НТС.

В 1989 г., проведя зиму в Париже, он близко сошёлся с сыном знаменитого царского (затем белогвардейского) генерала, Борисом Георгиевичем Миллером, представителем НТС во Франции. Позже Борис Георгиевич с супругой приезжал ко Льву в Бобруйск. В Германии Лев Гунин встречался с другими активными членами НТС, а позже принимал участие в легендарном Съезде НТС в Санкт-Петербурге.

В самом конце 1980-х годов, потеряв дедушку, отца и брата, Лев находился в глубокой депрессии, а в 1991 г. его вынудили выехать в Варшаву, откуда его вместе с семьёй против их воли доставили в Израиль. Более трёх лет длилась борьба за право покинуть Израиль, и в 1995 г. Лев с мамой, женой и детьми обосновался в Монреале. Тут на многие годы растянулась борьба за вид на жительство, и в течение этого времени Гунины находились в Канаде на птичьих правах и под постоянной угрозой депортации. Несколько иммиграционных судов стоили им очень много сил и здоровья. Консульство Израиля в Монреале употребило своё влияние и ресурсы, требуя не давать им статус. Но и это не всё. Когда их статус был уже одобрен, связанная с Израилем сотрудница медицинского отдела Канадской Иммиграции Эленор Каплан инициировала медицинские преследования Льва и его мамы. Почти 12 лет жизни без какого-либо гражданства, без документов и прав поставили крест на профессиональной карьере.

С момента приезда в Канаду Лев находится под негласным надзором полиции; в его квартире проводятся несанкционированные обыски; на него был совершён ряд нападений; при подозрительных обстоятельствах в 2007 г. его сбила машина, а водитель другой машины после неудавшейся попытки наезда напал на него с ножом. На него оказывается серьёзное социально-экономическое давление, затруднено получение медицинской помощи.

Вместе с другими бесценными материалами, у него был изъят последний и самый важный томик его доиммигрантской поэзии, где были собраны стихи за 1983 - 1990 годы.

Преследования, которым подвергается автор, распространяются на сами произведения; делается всё возможное, чтобы они никогда не были опубликованы. С другой стороны - они получили высокую оценку известных литераторов и широко известны среди ценителей поэзии. За свою английскую поэзию Лев, вопреки всему, получил приз Editors’ Choice Award. Ещё одна проблема: подмена оригинальных версий черновыми либо фальшивками. Несмотря на то, что стихи и проза Льва Гунина широко распространены в Сети, а его книги есть во всех крупнейших электронных библиотеках, они представлены неправильными версиями, и только на сайте Баландина можно найти одобренные автором варианты. В последние годы травля настолько усилена, что отменены несколько Интернет-публикаций (в частности: в журнале поэзии Вечерний Гондольер). В других случаях уже опубликованные произведения стираются, убираются из Интернета. Таким образом, всё его творчество фактически находится под запретом.

Чтобы сохранить его стихи, остаётся скачивать их из Сети и хранить у себя. Об этом должны особенно помнить те, кто высоко ценит поэзию этого автора.

Поэтическое творчество Гунина: тысячи стихотворений, более двадцати поэм, десятки поэтических циклов. Его стилистика включает в себя как силлабо-тонику, так и верлибр (и "промежуточные" формы). В отличие от подавляющего большинства русскоязычных поэтов, он почти не подвергся влиянию Бродского. Его стихи охватывают весь жанровый спектр, включая фантастику, чисто-жанровые, лирику, сатиру, пантеистические, философские, песни, и т.д. Они разнообразны по структурному и метрическому плану, от сонета до онегинской строки, от семистишия до гекзаметра. В них нередки аллюзии на образы, афоризмы, метафоры классической поэзии, поэзии 20 и 21 столетий. Не перегруженные именами античных божеств, терминами и названиями, они часто несут скрытые ссылки, требующие определённого уровня эрудиции. Однако, именно это оставляет его поэзию открытой для людей с любой подготовкой, обращаясь непосредственно к их сердцам.