EXCALIBUR

(отрывки)

MORS SOLA FATETUR …

Катакомбы души каждого
наполнены рассыпающимися обломками.
Пыль и щебень, прах прежних камней
под ногами идущего сиюминутно.
Это печально.
Нет печальнее факта,
чем брести так
средь прежних следов разрушения.
Распадения высшей материи,
превращающейся
в низшую,
истерии вещества,
не хотящего быть изменяемым.
Эти обломки рассыпаются годами,
месяцами, неделями,
поколеньями.
Мы идём по тому, что было
ещё недавно монолитной опорой сводов,
и боимся осознать,
как должен быть близок
человек
человеку
в этом сиюминутном,
суетном - и печальном -
мире, где всё бренно.

                   -     -     -     -
  Euch, die ihr nie mein Gefühlverließt,
grüß ich, antikische Sarkophage,
die das fröhliche Wasser römischer Tage
als ein wandelndes Lied durchfließt.
             Rainer Maria Rilke

Падало солнце на дворца золотые подвески.
В лужи смотрелся умирающий день.
В зеркалах, как в воде, плыло отраженье земное.
В их глубинах утопала небесная твердь.
Сердце било крылом обезглавленной птицы.
Шептались глаза и притворно радушным был блеск.
Складки платьев шуршали в тишине коридоров.
И блестящая кожа на лысинах била в упор.

Сметали остатки еды со столов чьи-то руки.
Шершавилась скатертью белой оконная гладь.
Лежали он и она в дворцовой постели.
На простыне белой устало застыла рука.
Картин золочёные рамки и блеск золотой портупеи.
Сродство отражений в предметной затейливой пыли.

Прислуга неслышно ступала по вышитым скатертям.
Нагой поверхностью сверкали полы столов.
В распахнутых глазах крутизна слепящего неба.
В распахнутых створках окна непричёсанный ветер.
На газоне пригорка с подстриженной травкой
Красная оборванная кисть звонка.

СТЕКЛЯННЫЙ МИР

В стеклянном мире небьющиеся люди
особо ценятся: поштучно, единично.
Витиеватая роспись в конце страницы.

Стеклянные ступени и стеклянные прутья
в том же пространстве, где стеклянные лица.
/Витиеватая роспись в конце страницы/.

Дыхание стеклянное в стеклянном блуде
стеклянными устами в пространство струится.
Витиеватая роспись в конце страницы.

Стеклянные витрины в вечерних студиях
ребром разрезают молчаливые ситцы.
Витиеватая роспись в конце страницы.

Стеклянная пища в стеклянной посуде
ещё не остыла. Ещё дымится.
Витиеватая роспись в конце страницы.

Стеклянное эхо стеклянного стука
вдоль по стеклянной улице мчится
и раздробляет стеклянные лица,
и разрезает стеклянные ситцы,
и разрывает стеклянные мышцы...
Витиеватая роспись в конце страницы.

МЕЧ

несомый к четырём углам
четырёхугольника смерти
похожий на лежащие в тишине
затаённые тела змей
ставший символом до того
как родился
изгрызенный ржой в земле
и людской ненавистью
на свободе
отделён от себя
самого
сделавшись словно бесплотным
как духи
но угроза спящая в нём
не бестельна
как угроза того
что ждёт неминуемо каждого
отделившись от почвы
от носителя дважды
и всё же
абсолютно реальна
существуя
беспредельно
предметной

Вороний глаз и жёлтый блеск
зубов под синими усами.
Стоящий неподвижно лес
под сеткой немоты небес
с покачивающимися шатрами.

Густая смоль волос на лбу.
Сапог большие голенища,
Бездвижностъ воздуха в кругу
деревьев, вынесших борьбу
с когтистой почвой и - вот ставших чище.

Сигары в лоне рта зрачок
в тени кустов и анемонов.
Среди подстриженных газонов
скользит к дорожке под наклоном
еле заметный желобок.

И уши, что дрожат чуть-чуть
так настороженно, в раскос,
невидимые под копной волос,
остры, и видно - старый пёс
за этой маской нетягучей,
что напряжённа на износ.

TERROR

дрожат как лани листья на столе
в старинной вазе в свете канделябров
что они знают о добре и зле
и знают ли что гром - не бой литавров

нет - знают всё что будто знаем мы:
молекулы симфонии распада
сожители всей карточной зимы
свидетели тряпичного разлада

вторую полночь ваза на столе
вторую полночь до утра не спится
что знают мысли о добре и зле
и знают ли что их не добудиться...

не ночь не утро не зима не день
застыло время на стенной подкладке
и ждёт рассвета полночи обмен
и запрягает сани зверь украдкой

казалось бы своею чередой
дела идут и мир стоит на месте
но отчего пугливость их со мной
и так дрожит цветочный каждый пестик

и стены сотрясаются от мглы
и дом от страха смутного трясётся
и судеб расплетаются узлы
и жизни нить во мгле сырой плетётся....

VERITAS

истина как лезвие разящее
безразличен меч и беспристрастен
и рука воителя зудящая
устали не знает и напасти

и рука не знает сострадания
и симпатий истина не знает
только знает это состязание
правоты: которой побеждает

а во мгле рождаются неправые
в нищете в болезнях и напастях
и обремененные уставами
истину как паспорт рвут на части

ВЕДЫ

чем нами правят если не знанием
как нами правят если не волей
нам ли равняться с правящим зданием
с долей сатрапов нашей недолей

чем нас сковали если не правдою
как нас пленили если не счастьем
нам ли равняться с ихнею славою
нашим убожеством нашим несчастьем

чем нас принудили если не силою
чем нас ограбили если не властью
и потому мы навеки бескрылые
и потому нет нам доли и части

АФОРИЗМ

за портретом носатым за истиной тоже
есть тайник на сухую пещеру похожий
и за ухом разрез узкой жаберной щели
в микроскоп в телескоп разглядеть не сумели

всё простое тестирует головоломки
нерешённые истины пьёт из соломки
и правителей наших неумные лица
до рассвета склевала та вещая птица

как их жалко на серую кляксу похожих
от усилий бесплодных их сморщилась кожа
и от страха все волосы их поседели
и на тронах они все штаны просидели

а за ними стоит тот с разрезом за ухом
и пронзает их мощи чувствительным слухом
и подносит им в дар колдовской Экскалибр
и в мешочке их души уносит за Тибр

====================
ВСЕ НАПИСАНО
ДО 17 апреля 1982
====================