Лев Гунин

Лев ГУНИН

ЖИЗНЬ МОЦАРТА И ЕЕ ТАЙНЫ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

(ОКОНЧАНИЕ)

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА СМЕРТИ: ЧТО ЗА НИМИ СТОИТ?

Жизнь и смерть австрийского гения приоткрывает завесу над глубочайшими тайнами этого мира. Смертные муки, которые пришлось принять Моцарту, ужасны. В его последние дни его тело представляло собой страшное зрелище. Оно всё, включая руки и ноги, неимоверно опухло, и от него исходило такое зловоние, что приблизиться было трудно, даже зажав нос. И даже в таком состоянии Моцарт продолжает работать над Реквиемом, проявив высочайшее мужество и несгибаемую волю. Нет героизма выше того, что продемонстрировал этот человек.

В участи великого Моцарта скрыт особый метафизический смысл. Мир совсем не такой, нежели мы его себе представляем. Человек, рождённый для радости, светлый гений получает трагическую судьбу, а какой-нибудь моральный урод, весь извращенный, хоть и сохраняющий внешнее благочестие, получает всё, чего только можно пожелать, и уходит в "лучший мир" в глубокой старости. Древняя пословица "тот, кого любят боги, умирает молодым" часто приводится биографами Моцарта и исследователями его творчества (бессмертный стих Менандра "Quem di diligunt, adolescens moritur", ставший идиомой благодаря плутарховской "Речи к Апполону"). Континуум с однонаправленным временем и нерушимыми законами полярности, этот мир построен на основе принципов, несовместимых с внутренним миром людей. Любой, кто "слишком" талантливо, выпукло и убедительно создаёт альтернативный духовный мир, обречён. Как ревнивый к своей власти деспот, наш физический мир сокрушает каждого, кто покушается на его авторитарность.

С 1810-х годов многие музыкальные историки и эссеисты, среди которых больше всего лиц "еврейской идентичности", тралиции и ментальности, как правило, сводили упоминание о версии отравления Моцарта "к сноскам", или обвиняли в этих слухах "злостливый язык Моцарта". Эдвард Холмс (Edward Holmes) в 1845 году упоминает об отравлении Моцарта как о легенде, а о Сальери, как о воображаемом преступнике. Отто Ян (Otto Jahn) в своей обширной работе о Моцарте (1859) относится к версии отравления примерно так же, как Холмс. То же можно сказать о мнении Аберта (Hermann Abert), Шуринга (Arthur Schurig), Альфреда Эйнштейна (Alfred Einstein), Эрика Блома (Eric Blom), или Николаса Слонимского (Nicholas Slonimsky).

"Первая ласточка" "конспирологии" появилась ещё в конце века. Фридрих Шлихтенгролль написал книгу "Некрология", в которой нисколько не сомневается в том, что Моцарта отравили [1] .

Теории, акцентирующие линию убийства, заявили о себе во весь голос в основном в начале XIX века, и сегодня их насчитывается великое множество. Одна из центральных гипотез (масонский заговор определил участь композитора) - была опубликована в 1861 году немецким поэтом и публицистом Г. Даумером [2] . Козни против Моцарта вплетаются в монументальную ткань мирового антихристианского масонского заговора, на протяжении многих столетий преследующего свои цели, но не заметного для широкой публики. Вступая в ряды масонов, Моцарт не догадывается об истинных целях этой организации. Он искренно верит в благородные намерения секретного ордена, и сочиняет целый ряд масонских произведений. Вершиной их стала опера "Die Zauberflöte" ("Волшебная флейта"), написанная во время гонений на масонов с целью увековечить их обряды, традиции и философию. По Даумеру, в душе Моцарт всегда оставался христианином по убеждениям и воспитанию, и вот - масоны изображены в опере карикатурно. Отягчающим обстоятельством, с точки зрения масонов, стало намерение Моцарта сформировать свою собственную секретную организацию, в пику масонскому ордену. Его друг, кларнетист Стадлер, которому он доверился, выдал его, и он же исполнил приговор, отравив Моцарта. Несмотря на похоронную реформу Императора Иосифа II, масоны должны были устроить своему собрату достойные похороны и обеспечить такому выдающемуся человеку, как Моцарт, отдельную могилу, чтобы увековечить память о нём. Однако, они полностью бросили Моцарта на произвол судьбы, что ясно доказывает "вину" перед ними" Моцарта и его казнь (гибель от их рук), как считает Даумер.

В этой теории не отражена ни яростная борьба внутри самого масонского ордена (между его различными фракциями и направлениями), вспыхнувшая с основания Ротшильдами иллюминатского ордена, ни то, что в ходе этой борьбы погибали люди. Даумер изображает масонов как целостную, неделимую структуру, что выдает его неполную осведомлённость. [3]

Прямое развитие предположений Даумера можно открыть в сочинениях Германа Алвардта (Hermann Ahlwardt, или Alward), который опубликовал в 1910 году свою работу "Mehr Licht" ("Больше света!": якобы, последние слова, произнесённые Гёте), где в масонскую линию вплетена еврейская. Именно евреи, по Алвардту, и были той самой силой, которая погубила великого немецко-австрийского гения.

Углубление этой линии отражено в книге жены генерала Людендорфа - невропсихиатра Матильды Людендорф (Mathilde Ludendorff), которая опубликовала свою основную книгу в 1936 году в семейном издательстве [4] . В ней рассматриваются многовековые (или даже тысячелетние) планы мирового еврейского руководства по созданию всемирной еврейской империи. Планы эти, по Людендорф, имеют несколько вариантов, и по одному из них чисто-еврейская империя превращается в еврейско-христианскую, где христиане, естественно, должны играть подчиненную роль. Отсюда возникает формула еврейско-христианского масонского заговора [5] .

Стремление еврейского руководства растоптать национальные элиты и лишить народы Европы своей исконной культуры, натыкается на такие самобытные, колоссальные явления, как Моцарт, стоящие на пути осуществления их целей. Поэтому немецкий патриотизм Моцарта для масонов не иначе, как вызов. Матильда Людендорф считает, что не по своей собственной инициативе взялся композитор за сочинение "Волшебной флейты", но венские евреи и масоны навязали ему этот проект. Однако, в готовом произведении он тонко высмеял масонов, чем вызвал не просто их гнев, но привёл в действие их карательную машину, запущенную много веков назад и рассчитанную на подобные случаи. А тут ещё и намерение основать собственное тайное общество. Смертный приговор Моцарту с неотвратимостью дамоклово меча возникает из ритуалов и судебно-карательной системы масонов.

Далее Матильда фон Людендорф разрабатывает линию мистической процедуры заказа Реквиема. Неизвестный, одетый во всё серое, является к Моцарту, целует его в лоб и заказывает Реквием. Моцарт моментально понимает, что это объявление ему смертного приговора масонов. Мысли его сосредотачиваются на способе исполнения приговора, и он подозревает, что, для приведения приговора в исполнение, его должны отравить. И его действительно отравили веществом acqua toffana. Интересно, что отравителем Моцарта Матильда фон Людердорф считает доктора Герхарда, отца ван Свитена, но об этом не пишет прямо, предпочитая намёк через роль и фамилию его сына.

Лечащие врачи Моцарта намеренно не оставили ни диагноза, ни причины смерти, ни свидетельства о смерти, и даже не произвели вскрытия тела.

Свитен-сын вынужден был устроить погребение Моцарта по ритуалу похорон преступника, в соответствии с карательным масонским обрядом. Жене покойного помешали приехать на кладбище, и в течение многих лет продолжали мешать. Ей не дали (даже через кого-то) воздвигнуть памятник на могиле. Череп Моцарта извлекли из земли для диких масонских обрядов. Могильщиков убили, чтобы навсегда скрыть тайну месторасположения захоронения, записи уничтожили. Дом, где умер великий Моцарт, намеренно снесли. Памятник, много лет спустя воздвигнутый на месте, где Моцарт был предположительно захоронен, осквернён. Вот основная канва теории Матильды Людендорф.

Придя к власти, Гитлер запретил людендорф-движение (духовно-религиозное движение) и все книги и журналы, которые издавала семья Людендорфов, несмотря на оппозицию этому, постоянно нарастающую, в его собственном руководстве. Тем не менее, фон Людендорфы всё-таки выпускали единственный оппозиционный журнал, который существовал в гитлеровской Германии. Участь церкви в Германии была бы такой же, как в Советской России, если бы не постоянные войны, какие вёл нацистский режим, и не оппозиция со стороны той самой среды, в которой фюрер не мог не видеть поддержку его режима. И всё-таки кончину генерала Эриха Людендорфа, который вроде бы умер естественной смертью, считают организованным Гитлером убийством, подорвавшим поддержку наиболее лояльных ему кругов [6] .

Сознательно отождествляя Людендорфов с Гитлером, их понимание национал-социализма - с гитлеровским, и записывая Матильду Людендорф в нацисты, такие авторы, как Кушнер, слишком самонадеянно рассчитывают на неосведомленность читателя. Ошибки и недостаточная эрудиция простительней, чем нечистоплотная игра.

(Контуры похожей темы (описание этих типических методов и приемов, или механизмов, за ними стоящих) проступают у Карла-Хайнца Шмика и других авторов: см. список литературы в конце этой главы).

В 1971-м году появляется книга немецкого врача Далхова (Dalchow), который считает ритуальное убийство Моцарта масонами церемонией жертвоприношения. Именно поэтому Моцарта отравили ртутью, тем самым элементом, что в эзотерике масонов занимает одно из центральных мест. Отравил композитора ван Свитен.

Посмотрим, как эти теории накладываются на известные нам факты, сопутствующие смерти Моцарта.

О ходе болезни мы уже писали в предыдущей главе. Моцарт скончался в полночь, 5 декабря 1791 года, в возрасте 35 лет, после двух недель острой и мучительной болезни. Его жена, Констанца, бросилась на кровать, рядом с бездыханным телом, с намерением заразиться или отравиться, и тоже умереть. Труп издавал такое зловоние, что каждый, кто находился рядом, мог задохнуться от него. Неожиданная и странная смерть Моцарта взбудоражила весь город, и люди подходили к окнам квартиры, останавливаясь. Однако, невыносимый запах, исходящий из окон, проникал в ноздри, перехватывая дыхание, несмотря на платок, подносимый к лицу. Об этом писала тогдашняя "Венская Газета" ("Wiener Zeitung"). В последующие дни Констанца оставалась в том же состоянии, и принять участие в траурной церемонии и погребении не могла.

В создавшейся ситуации, всю заботу о похоронах вынуждены были принять на себя близкие друзья или церковь. Мягко говоря, покойный был не самым активным прихожанином, к тому же состоял в масонах, и помощи от церковников ожидать не стоило. Произведения Моцарта Ватикан поместил в свой чёрный список, запретив любое из них к исполнению в пределах всех помещений / территорий, относящихся к Церкви или принадлежащих ей. Конечно, заботу о похоронах должен был принять на себя императорский двор, как это было в случае с Сальери, и венское музыкальное сообщество: ведь покойный композитор до самой своей кончины состоял на службе у государства. Но именно с этой стороны никакой организаторской или финансовой помощи не последовало. Отношение властей к умершему композитору было такое же, как к казнённому преступнику.

Если принять аргумент многих известных авторов - что нежелание масонов обеспечить Моцарту достойные похороны переводит невидимый перст вины за его смерть на них - как вполне логичный, то не будет ли ещё логичней перевести этот перст вины на государство, которое даже "недостойных" - никаких! - похорон композитору не устроило? Барон Ван Свитен взял на себя организацию отпевания и погребения Моцарта по-видимому из чувства долга, как главный чиновник Австрийской империи "от культуры". К тому времени (после смены на троне почившего Иосифа его братом Леопольдом) ван Свитен считал себя уже бывшим чиновником, практически лишившимся всего своего влияния и постов. Поэтому, в качестве (экс-) должностного лица формально выполняя свои обязанности по отношению к усопшему, de facto он действовал как частное лицо, по собственной инициативе. Организация похорон не по Первому и не Второму, а лишь по Третьему разряду: это его маленькая "месть" государству. Или даже не месть, а отражение глубокого конфуза, что психологически очень понятно. Отнюдь не скупость.

Второй вопрос в отношении ван Свитена: взялся ли он за организацию похорон Моцарта от имени масонов? И это очень сомнительно. Конец 1791 года знаменует собой глубокий кризис масонского движения в Австрии вообще, и движения против "Шотландского Ритуала" (против главенства ротшильдовско-британской верхушки) в частности. Масонские круги, в которых состояли Моцарт и ван Свитен, были почти разгромлены: наполовину государством, наполовину борьбой иллюминатов и "Шотландского Ритуала" с "австрийской ересью". Дистанция меньше года отделяет венских масонов от полного запрета их ордена Императором Францом, изгнания с территории Австрии на полтора века и началом показательных судебных процессов над (бывшими) масонами. Это изгнание было на руку английскому королю Георгу III и британским масонам во главе с организованной еврейской верхушкой, т.к. даже инфильтрированные иллюминатами и ангажированными евреями, обескровленные подозрительными смертями и преследованиями со стороны государства, австрийские масонские ложи всё ещё сохраняли зерна автономии и свободомыслия. Нет, брито-еврейским масонам надо было подавить австрийскую ересь в самом зародыше, вырвать её с корнем железной рукой тирана Франца и его инквизитора-Меттерниха, и её семена на полтора века оставить без почвы, чтоб они погибли.

Всё это гениально предчувствовал Моцарт, и его "Волшебная флейта" - не тонкая сатира на масонов, а "нерукотворный памятник" австрийскому масонскому феномену - возможно и не масонскому вовсе.

Интересно, что почти то же самое произошло в России с так называемыми декабристами, только чуточку позже. Будучи сам "немасонским масоном", Пушкин мог знать по масонской линии такие подробности об отравлении Моцарта, которые сегодня нам совершенно неизвестны.

Благородство ван Свитена проявилось и в опеке (в том числе и финансовой) над вдовой и сыновьями Моцарта; если расширить тему ван Свитена, то мы обнаружим, что он проявил свои лучшие качества не только в отношении Моцарта, но и в своих взаимоотношениях с другими людьми.

Взвесив все известные факты, Хельмут Перл и другие исследователи пришли к выводу, что отказ Моцарту в достойном христианском погребении администрировался государством на самом высоком уровне (на уровне Кайзера (Императора) Леопольда II?). Перл считает, что барон ван Свитен воспротивился этому брутальному намерению, и поэтому всего через несколько часов после смерти Моцарта был смещён со всех своих постов. Перл также замечает, что процедура похорон великого композитора попала в руки двух наиболее реакционных и жестоких священников кафедрального собора св. Стефана, едва ли не самых решительных и последовательных борцов с идеями Просвещения. Сестра Констанцы, София Вебер, замечает, что эти священники в течение многих часов отказывали телу Моцарта в последних религиозных ритуалах. Нельзя забывать и о том, что многие из друзей Моцарта и его "братьев"-масонов в 1794-1795 годах были приговорены к смертной казни в рамках показательных Якобинских процессов. Не исключено, что смертная казнь ждала и самого Моцарта.

Второй организацией, после государства, долгом которой было обеспечить приличествующие похороны, был возглавляемый Сальери Секретариат (Tonkünstler-Societät) Пенсионного Фонда вдов и сирот музыкантов. Поэтому присутствие Сальери на процедуре отпевания Моцарта - не свидетельство угрызений совести отравителя, а элементарная административная обязанность, вероятно, не строго регламентированная, но весьма ожидаемая. И вот тут начинаются странности. Вряд ли Сальери не понимал величия Моцарта, уровня его таланта, его значения для будущих поколений. Будучи фанатиком музыкального искусства, итальянцем по происхождению, набожным человеком и властным администратором, Сальери "по всем показателям" должен был воспротивиться погребению Моцарта в общей могиле. Как маэстро мог этому воспротивиться? Он был богатым человеком, вряд ли намного "беднее" ван Свитена (находившегося в тот момент в тяжёлом состоянии духа из-за потери всех своих постов и вероятной угрозы ареста), и мог запросто организовать похороны по Второму или даже по Первому разряду. Фонды Секретариата музыкантов-профессионалов, которыми он заведовал, могли стать ещё одним средством, с помощью которого он мог осуществления то же, не прибегая к тратам из собственного кармана. И, наконец, прирожденный бюрократ, Сальери мог попросить помощи у двора, и, со своей пробивной энергией, её получить.

Сальери в 65 лет

Моцарт не только являлся величайшим музыкальным гением своего времени (Сальери вполне был способен понять это), но и одним из немногих, с которыми у влиятельного маэстро установились близкие человеческие отношения. Если ван Свитена не соединяла с Моцартом тесная профессиональная дружба, то касательно Сальери это именно тот случай. Что могло помешать ему исполнить свой профессиональный и человеческий долг? Легковесное и прохладное отношение покойного к Фонду? Формальное отсутствие членства Моцарта в этой организации (он действительно не состоял её членом)? Нежелание или отсутствие возможности при жизни жертвовать деньги на Фонд? Предполагаемая скупость вдовы (Констанцы)? Полноте! На фоне гениальности Моцарта, его преждевременной, трагической кончины, состояния Констанцы и детей, общей атмосферы этой неслыханной трагедии (ибо одни и те же события могут по-разному восприниматься окружающими и сопровождаться разным психологическим климатом) всё это не имело большого значения. Как человек рассудочный, практичный, и никогда, вплоть до своего старческого маразма, не терявший самообладания, Сальери не мог этого не понимать.

Нет, он НЕ ХОТЕЛ, чтобы Моцарт был похоронен по-человечески, и, наоборот, ЖЕЛАЛ, чтобы великий композитор, умерший в расцвете лет, ушёл из жизни, не оставив материального следа. Если такая личность, как Сальери, находилась рядом с ван Свитеном во время похорон, то малейшее поползновение последнего обеспечить индивидуальную могилу было бы коварно пресечено. Зловещая роль Сальери в посмертной участи Моцарта нам представляется аксиомой.

Другая (но не исключающая основной) мотивация поступка Сальери: жёсткая позиция государства, НАМЕРЕННО стремившегося оставить Моцарта "без могилы". В качестве официального лица Сальери обязан был поддерживать линию правительства, хотя мог и нарушить её, ценой своего статуса. На протяжении двух десятков лет (или - по меньшей мере - около десяти, вплоть до рутинного перекапывания братской могилы) музыкальные и аристократические круги Вены, режим Франца I (II), его бюрократическая машина - имели возможность перезахоронить останки Моцарта, но не сделали этого. К тому времени слава Моцарта настолько укрепилась, что каждый понимал: он самый великий австриец. Почему же память о нём не увековечили отдельной могилой и памятником?

Так же, как невозможно отрицать, что при жизни Моцарта он сам и его произведения не удостоились и мизера заслуженных ими славы и места, невозможно отрицать и того, что и после смерти с ним поступили по-свински. Авторы, утверждающие, что погребение Моцарта в общей могиле - это (согласно похоронной реформе Иосифа, статусу музыканта в Австрии того времени, и т.д.) "нормально", сознательно уводят нас от принципиального стержня этой этической проблемы. Если бы всех венцев той эпохи хоронили в общих могилах, тогда вопрос снят. Однако, похоронная реформа только подчеркнула резкое социальное неравенство. Большинство венцев свой последний путь оканчивали в братских могилах, куда их сбрасывали, как скот, а меньшинство хоронили со всей помпой, в отдельных могилах, на которых устанавливались памятники. Это справедливо? По Кушнеру - да. По Боровицу - да. По Штейнпрессу - да. По Альфреду Эйнштейну - да.

Своей похоронной реформой Иосиф II стремился подорвать фундамент отвратительной ярмарки тщеславия, сохранить клановые и общественные деньги, сделать всех равными перед лицом Бога. На деле же получилось совсем не так, как задумывалось. Австрийская знать была настолько избалована и спесива, что находила возможность обходить постановления погребальной реформы, а деньги убегали за границу, где заказывались пышные похороны и куда знаменитые венцы уезжали умирать.

Похоронная реформа не коснулась евреев, которые продолжали хоронить своих также, как и прежде, и неизменно в индивидуальных могилах.

А для тех, кого грабишь ростовщичеством, кого доводишь (целые деревни и городки (особенно в Германии) до полной нищеты: для них и не предполагаешь индивидуальной могилы. Мы хорошо знаем, что сделали с Россией "однопартийцы" Кушнера во время ельциновских реформ. Погребение великого австрийского композитора в братской могиле: это символ социальной и (в соответствующем месте и ситуации) социально-этнической несправедливости. Критерий и оценка несправедливости: это всегда вопрос этический, философский, идеологический и политический, и ловкая подмена его обсуждения рассуждениями об "анахронистическом" восприятии прошлого ничего не решит.

"Перечислять" все пункты "вины" эпохи перед Моцартом не имеет смысла. На факты о кознях, чинимых постановке его опер, на случаи несправедливого и ничем не мотивированного досрочного снятия их со сцены, на факты об отсутствии прижизненных изданий его основных произведений, о его драматических финансовых затруднениях и постоянной зависимости от подачек разных курфюрстов, архиепископов, князей, баронов, графов и графинь, герцогов и герцогинь, о неимении собственного дома, о том, что практически всю свою короткую жизнь он провёл в карете, в постоянных разъездах, - сторонники модной ныне детрагизации и дедраматизации жизни Моцарта найдут тысячи пустых и демагогических контраргументов. Защита давно не существующего гнилого полицейского государства холуями нынешних францев и меттернихов мотивирована теми же внутренними и внешними причинами, что и действия врагов великого композитора при его жизни. Поэтому вместе с Моцартом вечной мишенью их злобных нападок будут оставаться Пушкин и Римский-Корсаков, Игорь Бэлза и Даумер, Милош Форман - и Ваш покорный слуга.

К сожалению, безупречными являются только сочинения острых на язык полемистов и критиков, которые сами не способны создать ничего стоящего. Поэтому работа, подобная нашей, беззащитна перед острыми зубами этих пираний.

Вернёмся, однако, на столбовую дорогу нашей основной темы.

Подытоживая предыдущие наблюдения, ещё раз подчеркнём, что, как представляется, поведение ван Свитена и Сальери после смерти Моцарта ни в коей мере не доказывает их прямого участия в убийстве, хотя и подтверждает характеристику Сальери, данную ему Пушкиным, Бэлзой и Форманом. Эти два индивидуума, Ван Свитен и Сальери, совершенно по-разному ответственны за посмертную участь Моцарта, возложенную на них судьбой.

И, наконец, третье лицо, на котором лежал долг организации похорон: жена Моцарта, Констанца. Эдуард Лимонов в своей короткой заметке о Моцарте, и другие, не разобравшись, обвиняют её в скупости, возлагая на неё ответственность за печальную посмертную участь её мужа. Как мы знаем из многочисленных биографий, Констанца находилась в таком шоке, что была не в состоянии поехать на кладбище и, возможно, отдавать даже нехитрые распоряжения. Ни один исследователь не может с уверенностью сказать, располагала ли она средствами на оплату похорон по Первому классу. Как уже сказано в биографической главе, доходы Моцарта сильно колебались. Мы же говорили до сих пор о их верхнем пределе. Но даже если мы возьмем суммы максимальные, приведённые нами в биографической главе: "много" это или "мало"?

Один из последних портретов Моцарта, кисти Эдингера

Моцарт в Болонье

Всё познаётся в сравнении и сопоставлении, а доходы в нашем мире: понятие весьма условное. Возможно, для провинциального помещика из придунайских областей это был доход вполне удовлетворительный. Но не забудем о том, что Моцарт вращался в придворных кругах блестящей европейской столицы. Стиль жизни и масса условностей того времени, принятые в этих кругах, предполагали громадные траты. Это в 1960 - 1980-х годах деятель искусства мог нацепить потёртую кепку, влезть в джинсы, и давать интервью телевизионщикам, делая вид, что таков его артистический имидж. Но уже сегодня имущественный цензус и возрождение почти феодального регламента не позволит Вам попасть в элитарные, нео-аристократические круги, для вхождения в которые необходимо обладать рядом вещей "установленной" ценности. На это указывает Бодрияр, замечая, что сегодня социально-сословный статус человека определяется тем, какими вещами он владеет. В то время, и особенно в Австро-Венгерской империи (тут мы расходимся с Бодрияром), это правило было ещё актуальней. Масса дорогих, "положенных" для придворной знати, ремесленников, услуги которых стоили очень высоко (портные, цирюльники, дантисты, аптекари, врачи, гувернеры, и т.д.), содержание или аренда экипажа, "обязательные" отчисления на благотворительные нужды, посуда, еда, мебель, "не ниже положенной", и т.д. - всё это "было включено в смету", когда Сальери получал своё высокое жалованье.

Значительно меньший, чем у Сальери, доход означал для придворного музыканта унизительно-стеснённое, двусмысленное, "второсортное" положение. Прибавим к этому природную непрактичность Вольфганга и Констанцы, их пренебрежительно-высокомерное отношение к финансам и стяжательству, их транжирство, если не сказать - мотовство, неумение вкладывать деньги. Для того, чтобы сравняться с материальным статусом бережливого, ловкого, распорядительного и практичного Сальери, Моцарт должен был получать втрое больше его.

Самые последние, архи-скрупулёзные, исследования, проведенные на основе австрийских архивных материалов, полностью опровергают утверждения Бориса Кушнера о финансовой состоятельности Моцарта. Они окончательно прояснили этот вопрос, показав, что к концу своей короткой жизни великий композитор и его супруга оказались полными банкротами. Половину его жалованья и мебель должны были конфисковать - по решению суда, в счёт возврата долгов. Старые учебники и книги не врут: Моцарт был нищим, и его погребение в общей могиле, как бы его ни представляли кушнеры, полностью соответствует статусу нищего. Подробней о долгах композитора и о денежных исках к нему поговорим отдельно (см. главу ПОСТ-МОРТУМ: ОДИССЕЯ ОСТАНКОВ).

На следующий день после похорон Моцарта в доме одного из его ближайших друзей и соратников по масонской ложе произошла трагедия. Франц Хофдемель (Franz Hofdemel) бросился с бритвой в руке на свою беременную жену Магдалену, ученицу Моцарта по классу фортепиано, нанеся ей серьезные раны с целью лишить её жизни, затем перерезал себе горло. Интересно, что Хофдемель был заимодавцем, ростовщиком. Моцарт одалживал у него деньги (в апреле 1789 года 100 гульденов). Бетховен считал, что Моцарт закрутил роман со своей 23-летней ученицей, Магдаленой Хофдемель. Последняя появилась на похоронах Моцарта одна, без мужа, что дало пищу слухам. Биограф Моцарта, Отто Ян, упоминает о словах композитора, педагога и пианиста Карла Черни, сказанных им в 1852 году: что от своего отца слышал об этом романе [7] . Многие исследователи и биографы разжигают нездоровый интерес к интимной жизни Моцарта, настаивая на том, что сначала он и его двоюродная сестра (дочь младшего брата отца) жили, как муж и жена (в Аугсбурге), потом он сожительствовал со всеми тремя сестрами Вебер - Алоизией, Констанцей и Софи, - архетипы которых вывел в Трех Царицах "Волшебной флейты", и т.д. (Зельтер, который хорошо знал Моцарта, своего ровесника, в одном из писем Гёте характеризует Вольфганга как донжуана, и добавляет, что, гоняясь за каждой юбкой, он, в то же время, совсем мало времени уделял своему здоровью [8] .

По одной версии, посетитель, пришедший к Хофдемелям, обнаружил Магдалену в луже собственной крови, с порезами на руках, лице, и - главное - на шее, а Франц, с перерезанным горлом, лежал мёртвый в соседней комнате.

По другой версии, трагедия в доме Хофдемелей случилась, как только Магдалена вернулась с панихиды по Моцарту (а не на следующий день), что подтверждается несколькими источниками. Соседи, услышав шум и дикие крики, ворвались к Хофдемелям, и обнаружили раненую Магдалену и её насмерть перепуганного годовалого ребенка, а Франц заперся в соседней комнате и перерезал себе горло.

Фрау Хофдемель чудом выжила, однако, никогда за всю оставшуюся жизнь не сказала ни слова на тему этой трагедии, воздерживаясь от разъяснений. Из прессбургской (братиславской) газеты от 7 и 21 декабря 1791 года известно, что Магдалена Хофдемель была спасена хирургом Россманом, и что в её поддержку выступила сама Императрица, по другим источникам, посетившая её в больнице. Вернер Штольц утверждает, что своим ученикам Гвидо Адлер рассказывал про попытку самоубийства Зюсмайра (Süßmayr), ученика Моцарта, того самого, что закончил гениальный моцартовский Реквием. Зюсмайр снимал комнату у Моцартов, которые сами жили на съёмной квартире, и это дало пищу слухам ("жилец - любовник Констанцы"). Пытаясь покончить собой, он полоснул себе бритвой по горлу. Если это действительно так, мы имеем уже 4 однотипных случая (которые назовем "бритвой по горлу") в относительно узкой среде, что добавляет ещё один трагическо-тревожный всплеск в общую цепь отнюдь не случайных событий.

Обе этих трагедии биографами Моцарта обычно объясняются как любовный треугольник, с непременным участием самого Моцарта. Однако, совершенно очевидно, что для двойного суицида (как называют следователи и судьи то, что произошло у Хофдемелей) и самоубийства Зюсмайера могли быть и другие, не менее серьёзные, причины. Предсмертные муки Моцарта были ужасны, а слух об отравлении у всех был на языке. Если Хофдемель предполагал, что вслед за Моцартом отравят его, он мог перерезать себе горло, чтобы избавить себя и жену от ещё более жутких страданий. Наконец, на жизнь Хофдемеля и Зюсмайра могли элементарно покушаться, с намерением выдать их смерть за самоубийство. Не забудем и о неудачной попытке суицида Сальери, пусть и через много лет. И способ убийства (мы уверены, что это было убийство) Франца Хофдемеля - и покушения на жизнь Сальери ("бритвой по горлу"), Зюсмайра, Магдалены и Франца один и тот же: что указывает на стиль одного и того же лица.

Магдалена Хофдемель получила разрешение похоронить своего мужа в отдельной могиле, а не так, как тогда хоронили самоубийц (в общей могиле, и в мешке из зашитой коровьей шкуры, НЕ в гробу). Значит, власти провели расследование (или без расследования знали), и выяснили, что Хофдемель не сам наложил на себя руки.

Рольф Хокхют (Rolf Hochhuth) видит в Хофдемеле убийцу Моцарта, и мотивирует свою версию отсутствием аутопсии (вскрытия), приводя свидетельство о следующем диалоге. Магдалена, жена Хофдемеля, якобы, говорила своему мужу: "И потому сказала Софи: его врачи заявили: никакого вскрытия, никакого свидетельства о смерти". На что Хофдемель ей ответил: "Оба врача это увидели, и поэтому всегда будут молчать, за пределами морга".

Вызывает смешанную реакцию и отсутствие завещания Моцарта, на что почти никто не обратил внимания. Болезнь подкосила композитора в самом расцвете сил, совершенно неожиданно, когда подумывать о завещании было еще рано? Но и с молодым человеком всякое может случиться: попасть под копыта лошадей, выпасть из кареты может всякий, вне зависимости от возраста. Это очень интересный вопрос, который может привести к самым неожиданным открытиям. Возможно, завещание было, но упоминания о нём нигде нет. А хотелось бы найти.

Весь этот кластер драматических событий слишком насыщен, чтобы считать его случайным. Так пули кучно идут в сторону цели, а не в совершенно разных направлениях. События вокруг погребения Моцарта австрийские и немецкие авторы называют словом Grabfrage (кладбищенский вопрос). До появления более современной интерпретации событий общепринятая их версия повествовала о том, что всего лишь несколько друзей (включая Сальери) присутствовали на похоронах, но и они вскоре ушли, до того, как тело привезли на венское кладбище Святого Марка - Сант-Маркс (St. Marx). Моцарта похоронили, как последнего нищего, в общей могиле, ничем не отмеченной. Согласно той же интерпретации, скорбящим помешала дойти до кладбища ужасная зимняя буря, однако, сегодня мы знаем, что такое объяснение не соответствует дневниковым заметкам современников Моцарта, а также вступает в противоречие с данными о погоде первой недели декабря, выписанными исследователем Николасом Слонимским (Nicolas Slonimsky) и другими из венских архивов погоды [9] . Ниссен ничего не пишет о погоде, и объясняет отсутствие Констанцы её состоянием.

Кушнер таким образом пересказывает Слонимского и Браунберенса.

" (...) специально приводит тексты погребальных правил, установленных императором Иосифом как часть его общих реформ. (...) процедура похорон предельно упрощалась. Здесь проявлялся просвещённый утилитаризм Иосифа, центральная линия его реформ, предпочитавшая искреннее скромное благочестие пышному показному. (...) Похороны не должны были разорять семью покойного. Практически все погребения совершались в общие могилы на пять-шесть покойных. Отдельные могилы были редкими исключениями, роскошью для очень богатых и знати. В начальной версии Иосифовых правил тело должно было быть опущено в могилу в полотняном мешке и присыпано известью для быстрейшего разложения. Впоследствии император, уступая протестам, разрешил захоронения в гробах. Никакие памятные знаки, надгробия и т.д. на могилах не позволялись (с целью экономии места), все эти знаки внимания можно было устанавливать вдоль ограды кладбища и на самой ограде. Каждые 7-8 лет могилы перекапывались и использовались снова. Таким образом, в похоронах Моцарта ничего необычного для того времени не было. Это определённо не были "похороны нищего". Именно такая процедура применялась к 85% умерших из достаточных классов общества. (...) На протяжении ряда поколений тяжёлые упрёки предъявлялись Констанце в связи с её отсутствием на похоронах. Однако и это было тогда в порядке вещей."

Обратим внимание на то, как селективно интерпретируется эта особенность эпохи, и как пристрастно расставляются акценты.

Начнём с того, что Моцарт умер не при Иосифе, а при его брате, Леопольде, который терпеть не мог иосифовых реформ, включая погребальную. Кушнер, Слонимский и Браунберенс сами признают, что существовала большая разница между правилами в начале введения погребальной реформы и в конце правления Императора Иосифа II (законы погребальной реформы поступенно шлифовались или видоизменялись разными указами - 7.2.1782, 5.12.1783, 23.8. и 13.9.1784, и также от 17.1. и 2.4.1785). Если в начале усопшего опускали в яму в мешке, то в конце - уже в деревянном гробу. Многие из этих вопросов описаны в интересной рукописи Дитриха Шульца "Похоронный вопрос" [10] . А тут у "Кушнера и К." уже явное передёргивание: "Отдельные могилы были редкими исключениями, роскошью для очень богатых и знати". Богатые и знать - "редкое исключение"? Там, где выгодно, обвиняют других в анахроническом взгляде на прошлое, а сами? В феодальном государстве богатые и знать: это и есть "всё" общество. Моцарт по своему положению относился именно к этому разряду.

Сомнение вызывает цифра 85% применительно к похоронам по Третьему разряду в конце правления Иосифа, а тем более при Леопольде. Тем более, с добавлением - "из достаточных классов общества". Само это определение отнюдь не самодостаточно. В России и Австрии конца XVIII века статус буржуазии был совершенно другим, нежели в наше время. Принадлежать к этим "достаточным классам" было далеко не престижно. Ни один специалист по истории Австро-Венгерской империи того периода не найдет ошибки в утверждении, что дистанция между "могилой для бедняков" и "могилой для "достаточных классов" настолько незначительней огромной дистанции между погребением выходцев из "достаточных классов" - и представителей аристократии, - что адекватность прежней распространенной формулировки ("Моцарт был похоронен в могиле для бедняков") не покажется такой спорной.

К этому добавим формально утилитарный, но не такой уж бессмысленный пункт. Чем, спросим у кушнеров, отличалась братская могила для нищих от такой же самой братской могилы для "самодостаточных" классов? Второй вопрос, который мы хотели бы им задать, звучит так: неужели всех выходцев из "достаточных" классов хоронили по Третьему разряду, и никого из них Первому и Второму? После этих вопросов "старая" формулировка ("Моцарт был похоронен в могиле для бедняков") сама себя водружает на прежнее место.

"Отдельные могилы были редкими исключениями, роскошью для очень богатых и знати." Исключениями для кого? В тех кругах, где вращался Моцарт, они были не исключениями, а нормой.

Вернёмся к теории убийства Моцарта масонами, где "кладбищенский вопрос" занимает не последнее место. Даумер утверждает, что гнев масонов вызвал тщательно прописанный Моцартом образ Королевы Ночи, а также использование религиозной христианской музыки в хоре Рыцарей. Матильда фон Людендорф, в свою очередь, считала, что под внешней промасонской линией оперы скрыта аллегория, изображающая самого Моцарта (Тамино), пытающегося освободить Марию Антуанетту (Памина) из масонского плена. Людендорф также видела "предательство" Моцартом масонских интересов в его национализме и стремлении открыть театр немецкой оперы в Вене. Стремление масонов лишить народы их национальных элит и культур, чтобы ничего не стояло на пути насаждения всего еврейского, натыкается, таким образом, на сопротивление одного из их собственных "братьев".

Для нас важно, что и Даумер, и Людендорф проводят параллель между смертью Моцарта - и серией убийств других важных фигур в Австрии, странах Центральной Европы и Скандинавии. Они указывают на убийство Лессинга, Леопольда II, Густава III Шведского, Бетховена, Шиллера, и т.д. Следуя этим параллелям, надо признать убийство Пушкина очень вероятным продолжением этого ряда. Генерал Людендорф, муж Матильды, подчёркивает тесную связь между еврейскими организациями и масонством, а также указывает на присутствие в ритуалах и символике масонской мистики элементов иудаизма. Он же указал на то, что Моцарт умер в День Иеговы. Бэлза тоже в основном придерживается этой линии. Фрау Людендорф предполагала, что погребение Моцарта соответствовало требованию масонских законов о том, чтобы предатель не был удостоен почётных похорон. Книга "Gewiss, man hat mir Gift gegeben" ("Знайте, что я точно был отравлен") доктора Гюнтера Дуды (Dr. Gunther Duda), кроме медицинских наблюдений, включает такой логический ряд: 1) Моцарт был масоном; 2) масонские ложи настаивают на своём праве приговаривать ослушников к смерти; 3) Моцарт был ослушавшимся членом; 4) то, что он был казнён, подтверждают все обстоятельства его смерти и похорон.

Боровиц полемизирует с Дудой, указывая на то, что основной либреттист Волшебной флейты, Эмануэл Шиканедер (Emanuel Schikaneder) скончался в 1812 году, а Карл Людвиг Гисеке (Karl Ludwig Gieseke), участвовавший в окончательной версии либретто, в 1833-м. Доктор Дуда определённо сделал открытие: масоны, оказывается, имели в своем распоряжении самый медленнодействующий яд в истории, иронизирует Боровиц. Однако, Боровиц забыл добавить: чтобы удостоиться участи Моцарта, либреттисты должны были стать фигурами его масштаба. Кроме того, для одинаковой участи они должны были быть связаны не только через "Волшебную флейту".

Уже известный нам доктор Кернер (см. предыдущие главы) указывает на "Стелу Гермеса", изображённую на левой стороне титульного листа первого либретто "Волшебной флейты". Там имеется восемь аллегорий Меркурия (в русском языке соответствует слову "ртуть"), бога, что дал имя яду (ртути), с помощью какого (как считает Кернер) отравили Моцарта. Гравюра была выполнена масоном Игнацом Альберти. Аллюзия к Меркурию на гравюре Альберти, считает Кернер, доказывает, что большее число людей находилось среди посвященных в тайну убийства Моцарта, чем обычно предполагается. Он также считает, что этот секрет передаётся из поколения в поколение, и что специальная Моцартовская марка, выпущенная Австрией в 1956 году, с изображением восьми аллегорий Меркурия, служит тому подтверждением. (Говорят - с одной стороны - о еврейских предках профессора Хмеловскего, автора проекта марки, и - с другой стороны - о его аристократическом происхождении; указывают также на то, что он - масон). Доктор Кернер далее акцентирует то, что в алхимии символика числа "8", так же, как и серый цвет, представляют планету Меркурий, и напоминают о страхе Моцарта перед "Серым Вестником" (заказавшим Реквием), который преследовал композитора вплоть до его последних дней.

Если принять точку зрения Кернера, а также медицинские выводы его же, Дуды и Далхова, то выходит, что многозначительная гравюра с намёком на отравление Моцарта ртутью появилась после того, как ему уже дали первую порцию ртутного препарата. Яд ему начали давать летом 1791 года, до премьеры "Волшебной флейты". Также возможно, что гравюра (вместе с первым либретто оперы) появилась уже после того, как Моцарт получил смертельную дозу отравы. Таким образом, вовсе не обязательно, что тот, кто узнал это, имел отношение к убийству.

Многие врачи также замечали, что в последние двое суток умирающий страдал от поносов и рвоты, что соответствует особенности яда аква тофана (acqua toffana).

Перед самой смертью, по инициативе того же Игнаца Альберти, масоны попросили Моцарта сочинить масонскую кантату. Моцарт закончил её ("Lob der Freundschaft") в течение 4-5 дней, к 15-му ноября 1791 года (36 авторских рукописных страниц). 17 ноября он собственноручно руководил исполнением кантаты при новом освящении ложи. 19 Моцарт проводит несколько часов с Йозефом Дайнером (Josef Deiner), который вспоминает в 1856 году, что 20-го ноября прибыл к моцартовскому дому номер 970 на Раухенстейнгассе, который современники называли "kleinen Kaiserhaus". Служанка открыла и сказала, что ночью композитору стало плохо, и пришлось вызвать врача. Моцарт лежал на кровати в углу комнаты. Услышав голос Дайнера, он открыл глаза и промолвил слабым голосом: "Только не сегодня. Сегодня у нас одни аптекари да врачи".

Моцарт в 1782-м году, неоконченный портрет Ланге

Один из последних портретов Моцарта, кисти Эдлингера

Большинство источников утверждает, что Моцарт не окончил свой Реквием, однако, его друг, Бенедикт Шак (Benedict Schack) вспоминает, что композитор попросил нескольких друзей придти к нему, и у постели умирающего они исполнили Лакримоза, вплоть до последнего такта. По другим свидетельствам, пение пришлось прервать, ибо Моцарт разразился безостановочными рыданиями.

4 декабря Моцарт благодарит сестру Констанцы, Софи, за то, что она пришла, и просит её остаться на ночь, говоря, что сегодня или завтра он умрёт, а ему не хочется умирать в одиночестве. Об эпизоде с доктором Клоссетом, который хладнокровно продолжал смотреть спектакль, не спеша к постели умирающего больного, мы уже писали. Софи утверждает, что Моцарт умер вскоре после того, как врач положил на его лоб влажную "марлю". Сначала больного стала бить мелкая дрожь, и вскоре он скончался. К тому времени у его постели остались только врач, Софи и Констанца. Ниссен, основываясь на воспоминаниях Констанцы, пишет, что перед самой смертью Моцарта вырвало. По записи Ниссена, его рвало фонтаном, потом он сделался "каштаново-коричневым" - и умер. Об аква тофана (acqua toffana) , якобы, известно, что перед самой смертью жертвы весь яд самопроизвольно выводится из организма. Эта странная и одновременно страшная особенность аква тофана, о которой забыли исследователи, в точности соответствует случаю последних часов и минут Моцарта.

Доктор Дэвис (Dr. Peter J. Davies) пишет: за 2 часа до смерти Моцарта охватывает судорога-спазм, и он впадает в кому; час спустя пробует сесть в кровати, широко открывает глаза, и падает назад, головой к стене, с надутыми щеками; эти симптомы говорят о параличе, связанном с массивным кровотечением в мозг. Другие медицинские специалисты заключают, что по описаниям неискушенных в медицине свидетелей невозможно сделать заключение о том, что речь идёт именно об этих симптомах.

Если гравюра Альберти символически обозначает именно то, что полагает Кернер, то последний, зная о том, что Моцарт обречён, спешил увековечить его имя в масонской традиции. А это, в свою очередь, означает, что венские масоны не имели никакого (или, по крайней мере, прямого) отношения к убийству Моцарта. После кончины великого композитора масонская ложа исполнила специальную ораторию в память Моцарта (по нашим сведениям, анонимного автора); эта оратория была отпечатана в 1792 году тем же Игнацом Альберти. Все эти пересечения Альберти с именем Моцарта подчёркивают, что предположения Кернера имеют смысл.

Если масоны имели отношение к смерти Моцарта, то виновных надо искать не среди членов австрийских лож, но среди членов английского масонского ордена, проживавших в то время в Вене.

"Серый Посланник", согласно совместной работе Кернера, Дуды и Дальхова, это не музыкальный агент графа фон Вальзега (Walsegg von Stuppach), но эмиссар (английских?) масонов, объявляющий смертный приговор. Авторы видят 2 причины казни Моцарта: 1) ритуальное убийство, т.е. принесение в жертву масонским богам; и 2) казнь, с помощью Сальери, за то, что Моцарт в своей "Волшебной флейте" открыл тайну масонских обрядов. Авторы разбирают нумерологические совпадения, указывая на особую роль цифры 18 в музыке и либретто оперы, напоминая, что по шкале Розенкрейцеров масонские уровни имеют 18 степеней. Масонская кантата Моцарта была исполнена 18 ноября (опять цифра 18), и ровно за 18 (!) дней до его смерти.

В романе Давида Вайса (David Weiss), о котором мы уже упоминали, репрессивный режим Францы и Меттерниха одобряет убийство Моцарта руками Сальери, а потом предпринимает всё возможное, чтобы уничтожить улики и торпедировать любое расследование.

Самой оригинальной, и никем не превзойдённой, является идея Алексадра Пушкина. Его маленькая трагедия "Моцарт и Сальери" была задумана в 1826 году, через год после смерти Сальери, и закончена через 4 года, в 1830 году. На основе гениального пушкинского произведения Римский-Корсаков создал одноактную оперу с одноименным названием. Верность Сальери музыке сродни верности ортодоксальной мусульманки или еврейки мужу: до гроба. Ради музыки Сальери готов пожертвовал всем, и сделать всё, что угодно. Но эта невероятная преданность обессмысливается на фоне недосягаемой гениальности Моцарта, превосходящей большой, но все-таки не беспредельный дар Сальери. Пушкин не выводит Сальери ремесленником, посредственностью, но изображает его таким музыкантом, который стремится к максимальному совершенству своего ремесла, будучи в состоянии восхищаться гением великого реформатора музыки (гением Глюка), впитав своим творчеством его реформу. Одновременно, Сальери считает себя рыцарем, или священником музыкального искусства, относясь к нему, как к религии, а к своей музыке, как к священной, о коей говорит предельно серьезно. Его коробит открытое, свободное, творческое отношение Моцарта к тому же предмету, которое Сальери считает легковесным с ветреным, и даже предательски-оскорбительным. Моцарта развлекает халтурное исполнение арии из его "Женитьбы Фигаро" слепым скрипачом, тогда как Сальери оно приводит в ужас.

Таким образом, зависть Сальери, по Пушкину, не зиждется почти ни на чём материальном, как это ему приписывает Кушнер, а коренится в полярности личностей двух выдающихся музыкантов. С предельной правдивостью Пушкин обрисовывает ситуацию с ядом, как оружием, не менее кинжала или рапиры распространённым в эпоху Моцарта и Сальери. Отравить недруга, врага или соперника: в их время это был обычный ход вещей. Моцарт в пьесе Пушкина вспоминает, что Бомарше раз какого-то отравил, а Сальери - что Микеланджело совершил убийство, чтобы с мёртвой модели рисовать распятие. Убийство Моцарта, по Пушкину, не приносит Сальери никакой выгоды (к сведению Кушнера), даже облегчения. Оно только доказывает навечно превосходство Моцарта над ним. Тем более, что перед тем, как выпить яд, Моцарт изрекает: гений и злодейство - вещи несовместимые.

Сальери-отравитель: это определённо архетип, а не документально выписанный персонаж. Убийство им Моцарта в пушкинской версии нельзя понимать буквально, как вердикт вины конкретного человека. Это символическая оценка поступков, направленных на непризнание таланта и на возведение помех на его пути, как эквивалент убийства. Гениальность даётся от рожденья, от Бога, и жизнь божественного гения: она вся в его искусстве. Препятствовать самовыражению такого художника, как Моцарт, возводить стены между ним и публикой: это, по Пушкину, и есть самое что ни на есть зверское убийство. Широко известно, что на премьере "Дон Жуана" кто-то устроил хорошо организованное шиканье (и свист), с целью сорвать спектакль. Однако, возмущение большинства публики этим шиканьем и всеобщий энтузиазм был таким, что коварный заговор рассеялся, как утренний туман. Как только стало ясно, что заговор сорвался, Сальери, присутствовавший на спектакле, быстро покинул зал, с лицом, перекошенным от злобы и зависти. Никто не сомневался, что шиканье было его затеей.

Комментируя этот факт, Пушкин заключает в одном из своих писем: тот, кто был способен освистать "Дон Жуана", способен был отравить создателя оперы.

Александр Сергеевич Пушкин

Даже Мошелес, и тот признаёт после встречи с Сальери в больнице: "С моральной стороны, нет никакого сомнения в том, что он [Сальери] отравил большую часть жизни Моцарта."

Исак Мошелес

Ни один автор не сумел объяснить (или толково объяснить) следующие обстоятельства, связанные со смертью австрийского музыкального гения:

1) Высказывания Моцарта о том, что его собираются отравить или отравили, и, особенно, то, что, чем ближе к концу, тем высказывания эти становились всё определенней.

2) Факт, что врачи (тем более - в связи с финансовой ситуацией больного) даже не рассматривали помещение пациента в больницу.

3) К смертному одру не позвали священника - что для Австрии (где даже масоны исповедывались перед смертью) того времени совершенно неслыханное дело (замечание Стефана Яроциньского). Или церковь отказала в исповеди?

4) Решение врачей не подписывать свидетельство о смерти.

5) Совершенно неопределённая причина смерти, указанная в регистрации смертей.

6) Полное соответствие симптомов болезни Моцарта отравлению "популярным" ядом acqua toffana (мышьяк, свинец и сурьма, с примесью ртути).

7) Мгновенный устойчивый слух о том, что композитора отравили, распространившийся по Вене практически сразу же после его смерти.

8) Обстоятельства погребения Моцарта в общей могиле.

9) Почему никто из людей, провожавших его в последний путь, так и не дошёл до кладбища и не присутствовал при захоронении тела.

Существует множество других вопросов, ответов на которые до сих пор не найдено.

===========================================

============================================

( ЛИТЕРАТУРА О ПОДОБНЫХ ПРИЕМАХ: 1) Karl-Heinz Schmick, "Alter Wein in neuen Schläuchen. Eine Analyse der zweiten Ausstellung Vernichtungskrieg, Verbrechen der Wehrmacht 1941-1944". 2) Ernst Seeger. "Der Krieg der unsichtbaren Fronten". 3) Ehlers, "Freimaurer arbeiten für Roosevelt". 4) Roland Bohlinger, "Die geheime Verführung". 5) Gregor Schwartz-Bostunitsch, "Mosaistischer Imperialismus". 6) P. Rassinier, "Die Juden und das Dritte Reich - Was ist Wahrheit?" 7) Walter Fasolt, "Die Grundlagen des Talmud". 8) H. Rehwaldt, "Der Kollektivstaat - das Ziel d. Mosaismus und die röm ische Kirche". 9) R. Bohlinger, "Thesen, Ziele, Forderungen. Zur weltanschaulichen Grundlage einer sittlichen Politik - Die Bundesrepublik als Vasallen- und Feindstaat - Ziele und Forderungen für die Entwicklung eines neuen Volks- und Staatswesens. (Freiheit und Recht)". 10) E. Seeger, "Evangelische Dogmatik und Judentum. Eine rassen- und religionssoziologische Untersuchung". 11) Frank/ Koch/ Stapel/ Fester: "Schriften zur Judenfrage. Auswahl von sachlichen Schriften des Reichsinstituts zur Erforschung der Judenfrage". 12) Eberhard Beißwenger, "Das Joch „Jakobs" - oder Kapitalismus einmal anders gesehen". (Nr. 295). 13) Walter Freund, "Höre Israel!" - Studien zur modernen Judenfrage. Eine eingehende und sachliche Kritik am Verhalten einiger jüdischer Führerpersönlichkeiten". 14) Am rauhen Stein, Ein Leitfaden für Freimaurerlehrlinge, Handschrift für Brr. Freimaurer. 15) H. F. K. Günther, "Rassenkunde des jüdischen Volkes. Eine gründliche und sachliche Untersuchung". 16) Fehst, "Bolschewismus und Judentum. Mosaistische Kader beherrschen weitgehend den holocaustischen Bolschewismus". 17) R. Bohlinger, "Zentrale Wurzeln des Terrors. Die geistige Grundlage des Mosaismus und des Christentums liefert die zentralen Wurzeln. Dokumentation". ("Freiheit und Recht", F. 3/4). 18) Bayer, "Lösung des Rätsels der jesuitischen Sphinx. Behandelt vor allem die Rolle des Mosaismus im Jesuitenorden". 19) Roland Bohlinger, "Rechtsradikalismus, Rechtsextremismus und Verfassungsschutz. Totalitäre Spuren im Kampf gegen "Rechts". 20) Papst Leo XIII.: Brief über die Freimaurerei und ihr Treiben. Hochinteressante Verurteilung der Freimaurerei. Faks. (Nr. 229). 21) R. Schneider, "Das politische Wirken der Freimaurerei von 1870 bis heute. Ein ehemaliger Freimaurer enthüllt". 22) Otto Kernholt, "Vom Ghetto zur Macht. Zur Geschichte des Aufstiegs des Judentums und Mosaismus". 23) Mathilde Ludendorff, (Hg.) "Sieg eines Enthüllers von Bibelfälschungen. Von Priestern vorgenommene Bibelfälschungen". 24) Karl Blessinger, "Judentum und Musik. Der nachhaltige und oft destruktive Einfluß von J. auf die Musik". 25) Friedrich Schiller, "Die Sendung Moses". 26) R. Schneider, "Wesen und Wirken der Freimaurerei". 27) Franz Griese, "Ein Priester ruft: Los von Rom und Christo! Ein römischkatholischer Priester findet zur Ludendorffschen Philosophie". 28) Jahr in Vorbereitung Vierteljahresschrift Weltkampf - Die Judenfrage in Geschichte und Gegenwart.1941-1944. 29) Aldag: "Der Jahwismus erobert England. Mosaistische Kader durchdringen, erobern und korrumpieren England". 30) Kurt Ballensiefen, "Juden in Frankreich. Die Rolle mosaistischer Kader". Faks. 31) Hasselbacher, "Entlarvte Freimaurerei I. Eines der bekanntesten Standardwerke über die Frm". 32) Hasselbacher, "Entlarvte Freimaurerei II". 33) Hasselbacher, "Entlarvte Freimaurerei III. Zur Zeit vergriffen". Neuauflage mit Ergänzungsband über die Frm. in der Tschechoslowakei in Arbeit. 34) Hasselbacher, "Entlarvte Freimaurerei IV. Der Generalstabsplan der mosaistisch-jüdischen und freimaurerischen Verschwörung zur Erlangung globaler Herrschaft.).

[1] Friedrich Schlichtegroll, "Necrologya", Fak., 1793

[2] G. F. Daumer, "Aus der Mansarde", Mainz, 1861

[3] Сравним с книгой: Alfred Rosenberg, "Das Verbrechen der Freimaurerei: Judentum, Jesuitismus, Deutsches Christentum"

[4] Mathilde Ludendorff, "Mozarts Leben und gewaltsamer Tod"

[5] См. также: Mathilde Ludendorff, "Der ungesühnte Frevel an Luther, Lessing, Mozart und Schiller. Diese vier Männer - und noch viele weitere - wurden von Geheimbünden der überstaatlichen Mächte ermordet"

[6] 1. Erich und Mathilde Ludendorff / Erich Meinecke (Hrsg.) Die machtvolle Religiosität der Deutschen vor 1945. 2. Ludendorff, Erich: Hitlers Verrat der Deutschen an den römischen Papst. Seinerzeit in sehr hoher Auflage verbreitete Schrift Ludendorffs gegen Hitler. 3. M athilde Ludendorff, "Hinter den Kulissen des Bismarckreiches. Vor allem über den Kampf gegen den 1914 ermordeten H. Ahlwardt"

[7] Otto Jahn, "Mozart-Paralipomenon, in: Allgemeine Musikalische Zeitschrift (1863), 171-175

[8] Der Briefwechsel zwischen Goethe und Zelter. Im Auftrag des Goethe- und Schiller-Archivs nach den Handschriften hrsg. von Max Hecker, vol 2. Leipzig 1915, 530

[9] Nikolas Slonimsky, "The Weather at Mozart Funeral", "Musical Quarterly", 46, 1960