Лев Гунин. Бобруйск. Город и староство.

Лев Гунин

БОБРУЙСК

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ

ГОРОД И СТАРОСТВО

Стр. 183

Бобруйская волость (староство) естественной составной частью входила в состав Вел.кн.Лит., являясь типичным его административно-территориальным образованием. Здесь, как и на остальной территории княжества, происходило укрупнение торговых домов, интенсифицировалась торговля, совершенствовалась система ремесленного производства (178). В начале XVII века в пределах городских стен жили две тысячи плательщиков налогов. К Бобруйскому староству относилось примерно 70 деревень.

Крестьяне Бобруйского староства (волости) - как и в других частях ВКЛ - делились на "похожих людей" и "непохожих людей". Первые жили на одном месте, выполняя повинности по наследству. Статутом ВКЛ крестьянам была запрещена продажа земли без разрешения владельца. Основной массой были "похожие люди"; они передавались от владельца к владельцу по наследству, но могли уходить с одного места на другое. Не имели права уходить лишь должники - "закупы"....

В 1511 году король Польши и Великий Князь Литовский Зигмунт (Сигизмунд) Первый Старый своей личной грамотой наградил Бобруйск привилегией платить налоги напрямую в государственную казну, минуя казну воеводства.

До второй половины XVI века Бобруйская волость ("староство") являлось владением Великих князей Литовских и членов их семей (Гедимина (?), Ольгерда, Ягайло (Владислава), Скиргайло, Витовта, Александра, и др.) и числилось в списке их земель (179). Оно было оценено сначала в 16 тыс. коп (одна копа - 60 литовских грошей) (180), а затем в 23 тыс. 500 коп (181).

Со второй половины XVI века Бобруйская волость постоянно передавалось в залог за определенную сумму выкупа, пока не была отдана в 1639 году польской королеве Цецилии Ренате, жене польского короля Владислава IV, в качестве приданого (182).

К XV веку Бобруйск принимает черты города не только как административно-замковый центр, но и как центр ремесленно-торговый, таким образом приобретая всю сумму характеристик города феодальной эпохи (183). Были в его облике также определенные индивидуальные особенности, вызванные бобровым

Стр. 184

промыслом в окрестностях, наличием большого по тем временам речного порта, особым географическим положением (184), и тем, что он являлся значительным религиозным центром (185). К этому списку можно добавить и то, что Бобруйск являлся одним из главных таможенных пунктов ВКЛ. Бобруйская таможня подчинялась Минской - и в той или иной степени контролировалась последней. Она взимала таможенные сборы с каждого, кто проезжал через Бобруйск по пути из Московии (позже - России) в Польшу и Германию (и обратно). Егуда Слуцкий пишет, что в таможенной книге Бреста (Брест-Литовска) 1583 года Бобруйск упоминался (вместе с Оршой, Чечерском и Мстиславлем) как одна из главных таможен на польско-русской границе. (Основным видом товаров, провозившихся через границу, были различные виды диких и домашних животных - и их мясо). Относительно высокую активность проявляли 6обруйские мещане (горожане) в требовании различных прав, а видные чиновники и должностные лица ВКЛ и Речи Посполитой, и даже польские короли - сравнительно часто направляли в Бобруйск свои грамоты с уставами, касающимися административных и законодательных мер. Иногда от имени горожан к периферийным или центральным властям обращался сам городской войт.

С 1550-х годов бобруйским войтом (старостой) становится Григорий Фат (186), который излагал просьбы горожан ревизорам короля (187). В связи с изменившийся ситуацией, с реформами, или в результате требований мещан в Бобруйск посылались грамоты властей. В 1560-х годах были составлены грамоты королевского маршала и старосты Слонимского Григория Воловича и Николая Нарушевича, присланных ревизорами в Бобруйскую волость. В одной из этих грамот (1560 года) они сообщают, что снимают с мещан и других жителей Бобруйска все повинности, кроме двух "веш" ("страж"; мера работ-дежурств) в Бобруйском замке и ремонта ворот и стен (188).

Тут определены размеры налогов с земельных угодий, с различной сельскохозяйственной продукции, с городской пашни. На стражу Бобруйские мещане должны были выделять по одному человеку каждую неделю - согласно установленному порядку, а Бобруйская стража должна пребывать в Речице или в Мозыре. (По военно-административному делению с 1506 по 1793 Бобруйск относился к Речицкому военному повету Минского воеводства). Определены в этой грамоте также размеры таможенных пошлин и судебных налогов, куничного сбора от свадьбы (если невеста выходит замуж "в чужую волость"). Тут же сказано и о злоупотреблениях местных властей: "Так как мещане жаловались, что замковые власти безо всяких на то оснований объявив тревогу, загнали всех мещан в крепость, держали их там неделю или больше, а в это время слуги властей мещан били и грабили, а причины на то никакой не было, то власти не должны впредь этого делать.... Для укрепления прав и покоя мещан власти должны прекратить все побои и рукоприкладство, а преступников... наказывать по мере их вины, в соответствии с законом..." (перевод со старобеларуского наш).

Стр. 185

4 марта 1561 года была написана грамота короля Августа с дарованием жителям Бобруйска ряда привилегий (189).

Давались также и специальные разрешения на постройку храмов. В 1570-х проходила перестройка какого-то более раннего сооружения в "церковь Николая Угодника в Бобруйске" (190). Ко времени ее постройки в Бобруйске уже существовало православное братство им. Св. Николая Угодника (191).

В 1530-х годах Бобруйск посетил посол Священной Римской Империи Сигизмунд Герберштейн (что явствует косвенно из его книги "Записки о делах Московии", изданной в 1549 году в Вене). Сам факт его посещения Бобруйска может свидетельствовать о далеко идущих миссионерских планах всемирной римско-католической церкви. Сообщает о Бобруйске и книга "Хроника из Сарматии" известного итальянского путешественника и писателя, в то время служившего в Витебске, Алесандро Гваньини, изданная в 1574 году. Гваньини, сам побывавший тут, описывает город и замок.

В XVI веке многочисленные Московско-Литовские войны разоряли пограничные области Великого княжества Литовского. Зимой 1534-35 года 3-й российской армии князя Федора Васильевича Телепнева-Овчины-Оболенского удалось разбить местное дворянское ополчение; силы заведомо были неравны. Остатки ополчения укрылись за укрепленными стенами, вместе с горожанами и малочисленным гарнизоном дав бой осадившему Бобруйск врагу. Русское войско нанесло огромные опустошения предместью, однако, захватить крепость и замок осаждающие не смогли. Неся большие потери, они были вынуждены ретироваться. (192)

В середине и в конце XVI века Бобруйское староство не принадлежало какому-либо одному лицу; можно говорить только о более или менее крупных владельцах. Земли, принадлежавшие разным лицам, находились в различной взаимозависимости; тем не менее, их объединяли в рамках волости разнородные связи. В 1639 году, при передаче староства во владение королеве Цецилии Ренате, был составлен инвентарь Бобруйского староства на основе конституции 1638 года (193).

Какие же владельцы и администраторы сменялись в Бобруйском старостве до тех пор, пока староство не получила Цецилия Рената? Владельцев землями Бобруйского староства было примерно пятнадцать. Сначала оно (от нижней границы рассматриваемого периода) находилось во владении Николая Николаевича Радзивилла, воеводы Виленского и канцлера (194), который - согласно некоторым данным, - выстроил в Бобруйске католический костёл. (Точного подтверждения этому не имеется). Известно, однако, что ни одной крупной католической церкви в Бобруйске до 1569 года не было (195).

Стр. 186

Семья Радзивиллов (как белорусская и литовская, так и польская ветви её) являлась могущественной магнатской династией. Она тесно срослась с политико-государственной структурой ВКЛ. Николай Николаевич Радзивилл, воевода Трокский и Виленский, владелец Бобруйского староства, был представителем самой древней ветви Радзивиллов; он умер в 1522 году.

После него крупнейшим владельцем в волости (старостве) был Ольбрехт Гаштольд (умер а 1539 году) (196). Гаштольды занимали высокие посты в ВКЛ. Им принадлежал видный, живописный поселок Трабы с княжеским замком и костёлом. (Гаштольды владели Трабами с 1490 по 1542-й год). Гаштольдам принадлежал и подляшский город Тикотин, а также деревни в Новогрудском воеводстве. Сын Ольбрехта Гаштольда был Трокским воеводой. Он был женат на Барбаре Радзивилл, которая впоследствии стала женой короля Зигмунта Второго Августа (Образ Барбары Радзивилл стал, пожалуй, наиболее легендарным женским образом Литвы и Польши; с ней связано множество легенд и художественных произведений). Сын Ольбрехта (Гаштольд) был литовским канцлером с 1522 года, воевал с Москвой (принимал участие и в знаменитом сражении под Оршей). Представитель литовской олигархии. Получил от Карла У титул графа для себя и всего своего рода. (197). Ольбрехт (Альбрахт) Гаштольд отличался жестокостью и непомерными поборами с местного населения. Он был капиталистом на паевых началах и довёл новый налог с крестьян до 200 коп., что в 1540 году привело к жалобам крестьян Великому князю (198).

В 1540-х годах Бо6руйским старостой был Ежи Глебович, весьма колоритная фигура (199).

Еще один владелец, Самюэль (Самуэль) Пац, муж Петронелли Пацевой,
имел отношение к не менее известному роду. Этот род, как и Гаштольды,
принадлежал к литовской олигархии. Кристоф Пац (1621-1684) был
литовским канцлером (с 1658 года). Пац Доминик Николаевич был смоленским "каштеляном", участвовал в работе Люблинского сейма как сенатор. Каземир Пац был писарем ВКЛ, Михай Пац - Трокским воеводой; не менее важные посты занимали Павел Пац, Петр Пац и Станислав Пац (200).

Пацы состояли в родстве с Бобруйским старостой, Петром Тризной.

Жене Паца, Петронелли Тризневой Самуэлевой Пацевой, принадлежал Двор Паричский с деревнями Паричи, Кнышевичи, Секеричи, Чернин, Лошевичи, Паганцы, Здудичи, Чырковичи, Шатиловичи, а после смерти её мужа Самюэля ей достались и его любоничские села - Козуличи, Подречье, Сергеевичи, Морховичи, Власовичи, Белевичи, Кострище (201).

Стр. 187

Другой половиной любоничских сел владели пожизненно Лоренц Матешкевич с женой Мариной Бернацкой; им принадлежало и село Слободко (Слободка), теперь - рядом с современным городом (202).

Село Ступище "привилеем" короля было передано ревизору Степану Рагозе, Речицкому земскому писарю и его жене, Войшнаровне. Рагоза получил и земельные участки в Бобруйске.

После старосты Яна Бояновского наиболее влиятельный, владетельный и сановный Бобруйский староста, Петр Тризна (Тризна, родственник Петронелли Пацевой, принадлежал к еще одному могущественному роду; он был местным магнатом и одним из высших военноначальников Речи Посполитой), передал Жеребцы и Микуличи другому ревизору - Адаму Шабловскому, и его жене, Кристине Комаровне Шабловской (203).

Имел отношение к Бобруйскому староству и Юрий II Юрьевич (Олелькович) - один из последних представителей Великого (великокняжеского - ведущего свое происхождение от престольных князей Киевской Руси) русского рода Олельковичей (? - 09.XI.1578) (см. примечание 204) и наиболее влиятельных феодалов Великого княжества Литовского. До Люблинской унии он был сенатором ВКЛ, а после унии не попал в число сенаторов общегосударственного сейма Речи Посполитой, что вызывало постоянные споры и стычки между его сторонниками и противниками на польских сеймах. Ущемление влияния Юрия II Юрьевича отражает ущемление власти (в Речи Посполитой) православных феодалов вообще. В этой проблеме берет свое начало одна из причин трагических для Речи Посполитой событий.

Юрий Е. Юрьевич был Слуцким князем. Как и его предки, считался храбрым воином. На войну в Инфляндии вооружил за свой счет 4000 рыцарей, а в 1564 году сам командовал значительным войском. В 1576 году получил привилей на Бобруйское староство (что означало право взимать таможенные пошлины - и другие правомочия, вступающие силу дарованием специальной королевской грамоты (205).

Селом Киселевичи владела пани Зеновичева, воеводица Берестейская (206).

Петр Тризна, Бобруйский староста, вместе со своей женой Анной Моссальской, внесший выкуп королевской казне и получивший право пожизненно владеть староством (207), был представителем известного шляхетского рода. Не таким древним, как род Сапег, Олельковичей или Радзивиллов; Тризны происходили от мелкой волковыской сельской шляхты. Члены этого рода хотя и не смогли подняться к кормилу государственной власти, принадлежали к литовской

Стр. 188

олигархии и занимали почетные и доходные должности. Например, Андрей Тризна был новогрудским городским судьей, а потом трокским ключником. Не менее родовитыми были Моссальские, крупные магнаты.

Пётр и Анна внесли не равные суммы за владение волостью, и - соответственно - владели не одинаковым числом дворов и деревень (208). Совместно они владели так называемым Брожским двором с рядом сёл и главной усадьбой в Броже. Другой двор, Ольса, до 1622 года принадлежал пану Миколаю Заршенскому, а после его смерти указом земского подскарбия Кшиштофа Нарушевича имение Ольса перешло Петру Тризне и его жене за определенную сумму (209). Анна имела права только на деревни Ольса, Бёрда, Илейчицы, Волосовичи, Польковичи. Самому Петру Тризне в Виленской половине староства принадлежали деревни Демидковичи и Кольчицы, а в Трокской половине - двор яснопольский с деревнями Мышковичи, Тейковичи, Комичи, Глубоковичи, Павловичи, Дворониновичи, Михалево, Плесы (одни и вторые), Ковалево, Овсимовичи, Воротынь, Витлин, Качеричи (210).

Интересно, что, по данным А. К. Кернажицкого, всю сумму денег выкупа за Бобруйское староство Петр Тризна занял перед тем, как внести ее в королевскую казну.

Принадлежавший Бобруйскому староству так называемый Задубенецкий Остров - с деревнями Овсимовичи, Витлин и Воротин, - был позже по частям заложен разным лицам (211).

Также позже три села - Доброва, Понюшковичи и Микуличи - были пожертвованы костёлу им. св. Станислава Костки (212).

Наконец, в год кончины Петра Тризны, в 1639 году, староство было передано в качестве приданого королеве Цецилии Ренате (213). Король Зигмунт (Сигизмунд) III прислал тогда в Бобруйск своих ревизоров для инвентаризации всего староства перед этой передачей. В отчете комиссии - этом крайне важном для истории города документе - мы не найдем описания злоупотреблений, подобных описанным документами более ранних ревизий. Инвентаризация показывает, что за годы правления Петра Тризны город и староство сделались стабильней и богаче.

В 1651 году резиденция иезуитов в Бобруйске была временно закрыта. Стремясь придти к согласию с православным населением, власти Великого княжества Литовского стараются не идти на конфронтацию с ним.

В 1780-е годы всякая деятельность иезуитов в Бобруйске была запрещена. Иезуитские школы были заменены так называемыми академическими, а позже окружными 3-х летними школами.

Стр. 189

Этот процесс касается не только Бобруйска, а всей Речи Посполитой, и упомянут нами в связи с деятельностью перенявшей образовательные программы иезуитов и принадлежавшую им недвижимость Школьной Комиссии (Комиссия Народного Образования) Польского королевства (214).

К концу XVI века, в 1580-е и 1590-е годы, в Бобруйске возводился ряд новых каменных зданий. Старостой в те годы в Бобруйске был Ян Бояновский, предшественник Петра Тризны (215). В 1580-е годы в Бобруйске возводилась Спасская церковь (216). В 1590-х годах строится Успенская церковь (217). Строительство новых храмов свидетельствует об укреплении городского хозяйства, о росте города, об усилении Бобруйска как центра для близлежащих земель. О том же свидетельствуют и новые льготы, получаемые мещанами, льготы, которых удостаивались в основном лишь жители городов, наделенных так называемым Магдебургским правом. Так, например, к 1590-му году относится грамота предшественника Петра Тризны, старосты Яна Бояновского, - мещанам города с разрешением рубки леса, пастьбы, косьбы - и т.п. - в окрестностях города (218). 8 января 1591 года была составлена грамота с разрешением для Бобруйского староства изготовлять разные напитки для собственных нужд и на продажу за подписью Минского старосты Дмитрия Скумина Тышкевича (219) и Брестского воеводы из Логойска Мартина Тышкевича (220). Эта грамота вписана в послание короля Яна III в Янове.

Как мы знаем, Бобруйск был в рамках ВКЛ центром волости (староства), относившейся по административному делению к Минскому воеводству. Известное влияние на дела Бобруйского староства имело Трокское воеводство с центром в Троках (теперь - Тракай в Литве), городок Речица, города Слуцк и Несвиж - крупные центры тогдашнего государства. Хотя Бобруйск и не был наделен поначалу Магдебургским правом, его значение усиливало существование в городе укрепленного замка со рвом и крепости, православных, униатских и католических соборов и церквей, небольшого монастыря, иезуитских учреждений (миссия, школа, и др.), школ при церквях, торговых "крам", речного порта, таможни, арсенала, почтовой службы, кузниц, мельницы, м других важных объектов. (221)

Так уж было предопределено историей, что для старобелорусского Бобруйска особенно существенное значение имел период, в течение которого Бобруйским старостой был пан Пётр Тризна; это была эпоха интенсивного развития городского хозяйства, о чем свидетельствуют как требования городских мещан, так и известные нам грамоты. Мир, спокойный, почти не прерываемый войнами, труд - всегда, во все времена, приводили к благоденствию, и, относительно (!) мирный период первой трети XVII века как будто волшебной живой водой заставил распускаться сады и зеленеть поля, воздвигал каменные стены новых красивых зданий, быстрей вертел мельничные жернова и колеса повозок, умножал богатства города и окрестных сёл.