|
Сергей Баландин Как кухарка управляла государством (Несколько исторических фактов вам на заметку) Любая кухарка может управлять государством. Приписывается В.И. Ленину.
Ее называют «великой», «гениальной», «легендарной», «матерью Израиля», «величайшей женщиной всех времен и народов», ее высказывания цитируют как некие неоспоримые перлы мудрости. Одно лишь удивляет: никто из ее страстных почитателей не может ясно сказать, что конкретно эта женщина сделала для страны, для мира, для евреев и наконец, для кого-то лично. Ну что ж, давайте сами немного пороемся в известных нам фактах. Как вы, наверно, догадались, речь пойдет о четвертом премьер-министре Израиля Голде Мабович-Меерсон-Меир (1998 – 1978). * * * Итак, наша великая женщина родилась в 1898 г. в одном из самых культурных центров Российской империи Киеве, где прожила до 8 лет, не покидая свою еврейскую семью, в которой говорили только на идиш, и как-то умудрилась совершенно не узнать русский язык. Родители явно не готовили девочку ни к учебе, ни к общественной жизни, наоборот, всячески охраняли ее от чуждого евреям языка и культуры, чтобы через них в юную голову, не дай бог, не проникло опасное для евреев просвещение! Впрочем, чтобы выучиться на кухарку, знание языков особо и не требовалось. Интересен диалог Голды с Ильей Эренбургом, который она приводит в своей книге (все цитаты курсивом я привожу по книге Голды Меир «Моя жизнь»): «Эренбург был совершенно пьян – как мне сказали, такое с ним бывало нередко – и с самого начала держался агрессивно. Он обратился ко мне по-русски. – Я, к сожалению, не говорю по-русски, – сказала я. – А вы говорите по-английски? Он смерил меня взглядом и ответил: "Ненавижу евреев, родившихся в России, которые говорят по-английски". – А я, – сказала я, – жалею евреев, которые не говорят на иврите или хоть на идиш». Надо сказать, что Эренбург повел себя с дамой не слишком по-джентльменски, но, как говорится, что у пьяного на языке, то у трезвого на уме, и незнание русского языка для дипломата в СССР, родившегося в России, не есть достоинство. Впрочем, вина в том не Голды, а ее родителей, из чего мы можем понять ту атмосферу, в которой формировалась великая личность. Переехав в США, ее родители не видели особой необходимости давать дочери хорошее образование, начальной школы для ребенка со средними способностями, по их мнению, было вполне достаточно. Тем не менее самовольная девица решила поступить в Висконсинский педагогический колледж, где проучилась ровно год, так и не закончив. Этого ей показалось достаточно, чтобы заняться общественно-политической деятельностью, и она вступает в сионистскую организацию Поалей Цион. Особых успехов в общественной деятельности в Америке она так и не добилась, и решила попытать счастье в Палестине, куда перебралась с мужем в 1921 г. И тут она обрела свое настоящее счастье, найдя себе место по призванию – на кухне кибуца Мерхавия. Голда так описывает свое пребывание в кибуце: «Киббуцная жизнь в двадцатые годы была далеко не роскошна. Прежде всего, еды было очень мало, а та, что была нам доступна, была страшно невкусная. Наш рацион состоял из прокисших каш, неочищенного растительного масла (арабы продавали его в мешках из козьих шкур, отчего оно невероятно горчило), некоторых овощей с бесценного киббуцного огородика, мясных консервов, оставшихся после войны от британской армии и еще одного неописуемого блюда, которое готовилось из "свежей" селедки в томатном соусе. Мы эту "свежатину" каждый день ели на завтрак. Когда наступила моя очередь работать на кухне, я, ко всеобщему удивлению, была в восторге. Теперь-то, наконец, я смогу что-нибудь сделать с этой ужасной едой. Имейте в виду, что в те дни киббуцницы ненавидели работу на кухне, и не потому, что это тяжело – по сравнению с другими, эта работа легкая – а потому, что они считали ее унизительной. Они боролись не за равные "гражданские" права – в этом у них недостатка не было, – а за равное распределение обязанностей. Они хотели делать те же работы, что и мужчины, – мостить дороги, мотыжить землю, строить дома, нести сторожевую службу; они не хотели, чтобы с ними обращались, как будто они какие-то не такие, и сразу же отправляли их на кухню. Все это происходило лет за пятьдесят до того, как был изобретен неудачный термин "уименс'с либ" – но факт тот, что киббуцницы были первыми мире успешными борцами за настоящее равенство. Но я относилась к работе на кухне иначе. Я никак не могла понять, о чем тут беспокоиться, и так и сказала. "А почему? – спросила я девушек, унывавших (или бушевавших) от работы на кухне. – Чем, собственно, лучше работать в хлеву и кормить коров, чем работать на кухне и кормить своих товарищей?" Никто не сумел на это убедительно ответить, и я позволила себе больше думать о качестве нашего питания, чем о женской эмансипации. Я начала энергично – с преобразования меню. Прежде всего я избавилась от ужасного растительного масла. Потом я отменила "свежатину" и ввела вместо нее овсянку, чтобы люди, возвращающиеся домой с работы в холодное и мокрое зимнее утро, могли съесть что-то горячее и питательное вместе со своей обязательной порцией хинина. Никто не возражал против исчезновения растительного масла, но все восстали против овсянки: "Еда для младенцев! Все ее американские идеи!" Но я не сдавалась, и Мерхавия постепенно привыкла к этому новшеству. Потом мне пришло в голову обновить посуду: наши эмалированные кружки, выглядевшие такими белыми и чистыми, когда их только что купили, через несколько недель облупились и заржавели, и от одного взгляда на них у меня начиналась депрессия. И вот, ободренная успехом овсянки, я, перед тем как опять настало мое дежурство по кухне, купила для каждого стаканы. Они были куда красивее и пить из них было куда приятнее, хотя надо признаться, что за неделю почти все они были перебиты, и киббуцникам пришлось пить чай по очереди из трех оставшихся стаканов. Проблемой стала и селедка, которую теперь с утреннего завтрака передвинули на середину дня. Не у каждого были вилка, нож и ложка; у кого была только вилка, у кого только ложка или нож. Девушки, работавшие на кухне, мыли селедку и нарезали ее на маленькие кусочки, но не снимали с нее кожу, так что за столом каждый делал это сам. И поскольку руки вытирать было нечем, каждые вытирал их о рабочую одежду. Я стала снимать кожу. Девушки возопили: "Вот, теперь она их еще и к этому приучит". Но у меня на это был ответ: "А что бы вы делали у себя дома? Как бы вы подали селедку к столу? А это ваш дом, ваша семья!" По утрам в субботу мы варили кофе. Ввиду того, что по субботам мы не могли отправить в Хайфу молоко, наше субботнее меню на молоке и основывалось…» «…Я была очень счастлива, – подытоживает Голда, – все эти годы, несмотря на трудности. Я любила киббуц и киббуц любил меня, и выражал это свое отношение». Вот как бывает хорошо, когда человек на своем месте, – счастлив и он и счастливы его окружающие. Отсюда вывод: кухарка (профессия нужная и почётная) должна распоряжаться на кухне! А Голда была кухарка по призванию. Свою любовь к стряпне она унаследовала еще от мамы, о чем сама пишет: «…мама не переставала печь и жарить. Она делала это прекрасно; у нее я научилась готовить простую и питательную еврейскую пищу, – ту самую, которую люблю и готовлю по сей день, несмотря на то, что сын и один из внуков – они считают себя знатоками и льют вино в любое блюдо – критикуют мою "лишенную воображения" стряпню (однако никогда от нее не отказываются)». И уже будучи премьер-министром она не потеряла своего призвания. Более того, из своей кухни она сделала кабинет, который неофициально назывался «митбахон», где собирались министры и обсуждались важнейшие государственные вопросы. Слава о ее кулинарных способностях гремела далеко за пределами Израиля: «…президент пресс-клуба обратился ко мне с просьбой, которая рассмешила меня. "Ваш внук, Гидеон, говорит, что вы готовите самую лучшую фаршированную рыбу в Израиле, – сказал он. – Не дадите ли нам своего рецепта?" "Я сделаю другое, – ответила я – Обещаю, что в следующий раз я приеду на три дня раньше и приготовлю фаршированную рыбу на ленч для вас всех". Через несколько месяцев во время интервью в Лос-Анджелесе меня спросили, умею ли я готовить хороший куриный суп. – Конечно, – ответила я. – Не пришлете ли нам рецепт? – С удовольствием, – сказала я, не подозревая, что через неделю интервьюер получит 40000 требований на этот рецепт. Надеюсь, что, в конце концов, было сварено сорок тысяч кастрюль хорошего еврейского супа». Впрочем, тут я ничего не могу сказать. Не пробовал, не знаю.
И все бы было прекрасно, если бы в голдину голову не пришла идея заняться политикой. Свое политическое кредо она определяет так: «Лозунгом моим стала любимая поговорка мамы: "Если скажешь "нет" – то никогда не пожалеешь"», наверно, чтоб дочка не целовалась, с кем не надо, как она только замуж вышла и родила двух детей – удивительно! Ну а на нет, как говорится и результатов нет ни в любви, ни в политике, уйдешь несолоно хлебавши. * * * Первым характерным результатом великого политика были переговоры с королем с Иордании Абдаллой I, с которым Голда тайно встречалась перед Войной за независимость. Надо сказать, что король проявлял к евреям большое миролюбие, более того, у него с евреями было много общего. Во-первых, общие враги – Хадж-Амин аль-Хусейни, муфтий Иерусалима, вдохновитель всех арабских восстаний и терактов в Палестине, а также лютый враг Хашимитской династии. В 1951 г. Абдалла и был убит людьми муфтия в мечете Аль-Акса. Во-вторых, было много общих проектов и совместных предприятий, например, Предприятия Мертвого моря совместно с Моисеем Абрамовичем Новомейским, электростанция в Нахараим совместно с Петром Моисеевичем Рутенбергом и мн. др. Так что говорить им было о чем. Имелись, конечно, и проблемы, Абдалла отлично понимал, что арабы непременно отреагируют войной на провозглашение еврейского государства, и хотел этой войны всячески избежать. Он предлагал Голде разные варианты решения проблем, но ответом на все было «нет». И чего же добилась Голда? – Разумеется, ничего, кроме того, что просто нагрубила королю: «Значит, будет война, и мы победим». Война была, и Иордания в результате получила все, чего хотела: Западный берег, плюс Восточный Иерусалим. Вот что пишет Голда о ее встречах с Абдаллой: «Впервые я встретилась с королем Абдаллой в начале ноября 1947 года. ...Вскоре главное стало ясным: он не присоединится к нападающим на нас арабам. Он сказал, что всегда останется нашим другом, и больше всего, как и мы, он хочет мира. В конце концов, враг у нас был общий – иерусалимский муфтий, хадж Амин эль-Хуссейн. Мало того: он предложил, чтобы после голосования в Объединенных Нациях мы встретились опять. …не могла избавиться от подавленности и ощущения полного провала моих переговоров с Абдаллой. …Потом мне передавали, что он сказал обо мне: "Если кто-нибудь лично ответственен за войну, то это она, ибо она слишком горда, чтобы принять мое предложение"». Так что провал переговоров не только наше оценочное мнение, но и ее собственное. Часто, особенно наши соотечественники, Голду называют «великой» на том основании, что она, мол, основатель государства Израиль. А спроси их: в чем состояла ее деятельность как основателя? – Говорят: ее подпись стоит на Декларации Независимости. – Это так, но мало кто знает, что ее имя среди 25 подписантов не планировалось, оно там оказалось по чистой случайности. Как? – Об этом рассказывает сама Голда: «По первоначальному плану я должна была в четверг вернуться в Иерусалим и там остаться. Нечего и говорить, что мне очень хотелось остаться в Тель-Авиве, хотя бы на церемонию провозглашения государства, время и место которой держалось в тайне от всех, кроме 200 приглашенных, и должно было быть объявлено лишь за час. Всю среду я, несмотря ни на что, надеялась, что Бен-Гурион уступит, но он был непоколебим. "Ты должна ехать в Иерусалим", – сказал он. И в четверг 13 мая я опять сидела в "пайпер кабе". Пилоту был дан приказ отвезти меня в Иерусалим и немедленно возвращаться с Ицхаком Гринбаумом, которому предстояло стать министром внутренних дел временного правительства. Но как только мы, перевалив за Прибрежную равнину, оказались над Иудейскими холмами, мотор забарахлил. Я сидела рядом с пилотом (крошечные "примусы", как мы их ласково называли, имели только два сиденья) и видела, что даже он очень беспокоится. По звуку казалось, что мотор вот-вот вообще оторвется, почему меня и не удивило, когда пилот сказал: "Прости, пожалуйста, но я, кажется, не смогу перелететь холмы. Надо возвращаться". Он развернул самолет, мотор продолжал угрожающе гудеть, я заметила, что пилот оглядывает окрестности под нами. Я не сказала ни слова, машина чуть-чуть поднялась, пилот спросил: "Ты понимаешь, что происходит?" "Понимаю", – ответила я. "Я искал арабскую деревню, где мы могли бы приземлиться". (Помните, это происходило 13 мая.) "Но, пожалуй, – сказал он, – я смогу приземлиться в Бен-Шемене". Звук мотора улучшился. "Нет, – сказал пилот, – пожалуй, мы сможем вернуться в Тель-Авив". Таким образом мне удалось присутствовать на церемонии, а бедному Ицхаку Гринбауму пришлось остаться в Иерусалиме, и он сумел подписать Декларацию Независимости только после первого прекращения огня». После того, как Голда проявила свои незаурядные дипломатические способности в переговорах с Абдаллой, сразу же после образования государства Израиль она была назначена послом в Советский союз. * * * Сама Голда плохо себе представляла, что она должна делать в качестве посла, но какие-то идеи у нее все же были, вот они: «Какая-то смутная мысль была у меня все время, и, наконец, мне удалось ее сформулировать. Наше посольство в Москве будет управляться самым типичным израильским способом: как киббуц. Мы будем вместе работать, вместе есть, получать равное количество денег на карманные расходы и нести по очереди дежурства. Как в Мерхавии или Ревивиме, люди будут делать ту работу, которой они обучены, и для которой, по мнению нашего министерства иностранных дел, они подходили, но дух и атмосфера нашего посольства будут те же, что и в коллективном поселении; я верила, что помимо всего прочего, русским это должно было особенно понравиться (хотя их собственный коллективизм не вызывал особых восторгов ни тогда, ни потом)». Надо сказать, что это был период наиболее благоприятный для советско-израильских отношений. СССР был одним из первых государств, признавших Израиль в полном объеме, даже раньше США. Более того, позиция советского руководства была откровенно просионистской. Признавалось не только право евреев на свое государство, но даже право строить его на арабских территориях – одно государство для одного народа – то, о чем сейчас не могут и подумать. Не иначе как по указке Сталина постоянный представитель Украины в Совете Безопасности ООН Д.З. Мануильский в 1948 году предлагал даже переселить палестинских арабов-беженцев (свыше 500 тыс. человек) в советскую Среднюю Азию и создать там арабскую союзную республику или автономную область. – Немыслимо! Но факт. В СССР понимали, что евреям нужна территория, так как их репатриация будет нарастать, и эту репатриацию в СССР приветствовали, но... Только репатриацию из капиталистических стран и стран, где существует антисемитизм и т.н. еврейский вопрос. Вместе с тем считалось, что СССР, нет ни антисемитизма, ни еврейского вопроса, и еврейские граждане не должны хотеть куда-либо уезжать из социалистической родины, эмиграция – это измена. Об этом недвусмысленно дал понять Голде Илья Эренбург: «…государство Израиль не имеет никакого отношения к евреям Советского Союза, где нет еврейского вопроса и где в еврейском государстве нужды не ощущается. Государство Израиль необходимо для евреев капиталистических стран, где процветает антисемитизм». Я отнюдь не сторонник большевизма-сталинизма. Коммунисты установили на территории Российской империи жесточайшую диктатуру, утопили страну в крови, совершили массу преступлений. Но нельзя не признать, что революция открыла и новый мир: мир без религий, без пережитков средневековья, без национализма, в том числе и без антисемитизма как одного из проявлений национализма. И Сталин действительно боролся с антисемитизмом.
12 января 1931 г. он писал, отвечая на вопрос Еврейского телеграфного
агентства из Америки: Не только на словах, но и на деле, он везде покровительствовал евреям, так как евреи были основой революционного движения в России. Также во всем мире Сталин пользовался еврейской агентурой, например, супруги Розенберги ценой своей жизни дали ему атомную бомбу. В самом Израиле также весьма симпатизировали СССР и лично товарищу Сталину. В кибуцах висели портреты отца народов, в Хагане и затем в Цахале работали инструкторы из Красной армии, в стране были популярны советские песни «Катюша», «Вечер на рейде», «Солдаты, в путь» и др., которые переводили на иврит и пели, в Пальмахе были комиссарские должности, которые на иврите назывались «פוליטרוק» (политрук): https://he.wikipedia.org/wiki/%D7%A4%D7%95%D7%9C%D7%99%D7%98%D7%A8%D7%95%D7%A7 Голда и сама понимала, что без Сталина не было бы Израиля: «Кто знает, устояли бы мы, если бы не оружие и боеприпасы, которые мы смогли закупить в Чехословакии и транспортировать через Югославию и другие балканские страны в черные дни начала войны, пока положение не переменилось в июне 1948 года?» Но с некоторого момента отношение Сталина к евреям резко изменилось, повернулось на 180°. Что же это за момент? Что послужило триггером новой политики? – Нет, я не скажу, что причиной возникшего в СССР нового антисемитизма была Голда, причина всякого антисемитизма всегда евреи, а причина советского антисемитизма – явные антисоветские настроения, если не всех евреев, то весьма заметной, выделяющийся их части. Только вот до появления Голды в СССР эти настроения практически никак не проявлялись (нескольких диссидентов можно не считать, они всегда были и будут). Как по мановению руки советские евреи превратились из опоры режима в его противников. Пост хок не всегда проптер хок, и причин для антисоветских настроений у евреев, как и у всей советской интеллигенции, накопилось предостаточно, но никак не дело посла эти настроения провоцировать. Да и не за этим она была направлена в СССР. Голда могла легко решить арабо-израильский конфликт, обезопасив свою страну от будущих войн и терактов, и она вошла бы в историю, как действительно великий политик, но Голда упустила этот шанс, не сумела воспользоваться открывшимися возможностями, она не прислушивалась к советам и сделала все, чтобы стать в тепло принявшей ее стране персоной нон грата. В чем задача посла? – Укреплять отношения между странами, искать возможности сотрудничества, гасить конфликты. Нет, Голда делает все наоборот: вместо того, чтобы строить отношения с руководством страны, она входит в контакты с еврейской оппозицией, о чем сама пишет: «После того, как я пожала руку Молотову, ко мне подошла его жена Полина. "Я так рада, что вижу вас наконец!" – сказала она с неподдельной теплотой, даже с волнением. И прибавила: "Я ведь говорю на идиш, знаете?" – Вы еврейка? – спросила я с некоторым удивлением. – Да! – ответила она на идиш. – Их бин а идише тохтер (я – дочь еврейского народа)». Сказать: «я – дочь еврейского народа», а не «я – дочь советского народа» по тем временам не могло восприниматься иначе, как открытый антисоветский вызов. За эти слова Жемчужина была репрессирована и оказалась в сталинских застенках, где провела бы весь остаток своей жизни, если бы не смерть Сталина, в 1953 г. Она была освобождена Берией. Но и этого Голде было мало: «После того как с главными формальностями было покончено, мне страстно захотелось завязать связи с евреями. Я уже сказала членам миссии, что как только я вручу верительные грамоты, мы все пойдем в синагогу». 3 октября 1948 г. Голда посещает Московскую хоральную синагогу, где собралась огромная толпа евреев: «…улица перед синагогой была неузнаваема. Она была забита народом. Тут были люди всех поколений: и офицеры Красной армии, и солдаты, и подростки, и младенцы на руках у родителей. Обычно по праздникам в синагогу приходило примерно сто-двести человек – тут же нас ожидала пятидесятитысячная толпа». На входе, говорят, были разложены листы для записи желающих уехать в Израиль. Я не знаю, сколько евреев туда записалось, но сам факт восторженного приема иностранного посла воспринимался Сталиным не иначе, как измена. Была ли это инициатива самой Голды или чьей-то провокацией, я не знаю, но не нужно обладать особым умом, чтобы предвидеть, к чему может привести подобный поступок, а привел он к разгрому Еврейского антифашистского комитета, гонению на «космополитов» (евреев), делу врачей, готовившейся массовой депортации евреев в Сибирь, от которой их спасло только чудо (смерть Сталина). Дипломатическая миссия Голды провалилась полностью, и через несколько месяцев, в 1949 г., на должности посла ее сменил Мордехай Намир. Сам Сталин тогда сказал: «Умные люди прислали глупую женщину». Дипотношения сохранились, частный конфликт был временно улажен, ложечки нашлись, но осадочек остался – он выражался в том, что на евреев теперь смотрели как на неблагонадежную группу населения, все они оказались под подозрением. Сталин дал отмашку органам и «инициативе трудящихся», что и не заставило себя долго ждать. Впрочем, Голда и сама понимала результаты своей деятельности: «Но в январе 1949 года стало ясно, что русские евреи дорого заплатят за прием, который они нам оказали, ибо для советского правительства радость, с которой они нас приветствовали, означала "предательство" коммунистических идеалов. Еврейский театр в Москве закрыли. Еврейскую газету "Эйникайт" закрыли. Еврейское издательство "Эмес" закрыли. Что с того, что все они были верны линии партии? Слишком большой интерес к Израилю и израильтянам проявило русское еврейство, чтобы это могло понравиться в Кремле. Через пять месяцев в России не осталось ни одной еврейской организации и евреи старались не приближаться к нам больше». И вместе с тем, когда надо было вступиться за советских евреев, Голда умыла руки! Яков Кедми пишет: «В борьбу с цензурой на информацию о борьбе советских евреев вступили многие общественные деятели. Среди них была Шуламит Алони, в то время депутат Кнессета от партии «Маарах». Шуламит зачитала с трибуны Кнессета одно из писем из СССР с требованием разрешить выезд в Израиль и тем самым обошла цензуру. Глава правительства Голда Меир была в ярости. Возможно, именно это стало последней каплей, которой Шуламит Алони переполнила чашу терпения Голды Меир, и на последующих выборах она оказалась на нереальном месте в списке кандидатов в Кнессет от партии. Алони вышла из «Маараха» в 1973 году и создала вместе с группой единомышленников движение РАЦ. Остальное – уже история. Таким образом, пусть косвенно, новоприбывшие из Советского Союза начали влиять на израильскую политику» (Безнадежные войны). * * * В бюрократической системе избавиться от провальной деятельности номенклатурной единицы можно только направив ее на повышение, и Голда назначается на пост министра труда, который она занимала с 1949 по 1956 год. И тут тоже у нее были свои достижения: она познакомила страну с карточной системой, чего израильтяне не знали даже во время блокады Иерусалима. Новые репатрианты познакомились с мааборот – лагеря проживания, которые потом превращались в городки развития, только без развития, работы и перспектив, в то время как рабочие места на государственных предприятиях надежно защищались квиютом (постоянством, своего рода крепостным правом, закреплявшим за работниками рабочие места, как некие синекуры), что лишало их стимулов хорошо работать, развиваться, не опасаясь какой-либо конкуренции со стороны вновь прибывших лучших специалистов. В 1956 г. Голда становится министром иностранных дел. И на этом поприще она прославилась незаурядными результатами. Мы уже знаем, как она нахамила королю Абдалле, как подставила советских евреев, но вот чтобы испортить отношения со своим американским коллегой евреем Киссинджером, для этого особый талант нужен, не каждому дано! Говорят, Голда давила на Киссинджера, чтобы он на первое место ставил интересы Израиля, а потом уже интересы Америки. Киссинджер ответил ей: «Я хочу проинформировать Вас о том, что во-первых я – гражданин США, во-вторых государственный секретарь, а только в-третьих – еврей». На что она отреагировала довольно-таки по-хамски: «Мы, в Израиле, читаем справа налево». Она наверно, хотела, чтобы госсекретарь США был у нее под каблуком, а антисемиты всего мира говорили: «Евреям доверять нельзя, они предатели!» – так читала «справа налево» Голда. Тем не менее Киссинджер сделал для Израиля намного больше, чем кто-либо из госсекретарей США, следовало бы ему сказать спасибо хотя бы уже то, что сдержал Голду от многих ее глупостей. Как всякий левый политик она придерживалась идеологии «Четыре ноги – хорошо, две ноги – плохо», и всячески пыталась сблизиться со странами Третьего мира. С арабами не получилось, но была возможность сблизиться со странами черной Африки. Так в Израиле, как и в СССР в те же годы, появились многочисленные студенты «африканской национальности». Впрочем, любовь оказалась не долгой. После Войны Судного дня все африканцы покинули Израиль и порвали всякие отношения. Есть у нее достижения и в культурной политике. Она защитила израильскую молодежь от тлетворного влияния Запада! В то время в Израиле работал знаменитый импресарио Гиора Годик, которого называли «королем мюзиклов». Благодаря его деятельности израильская публика познакомилась с американской поп-звездой Марлен Дитрих, ее успех был ошеломляющим, он также устраивал гастроли многих других мировых знаменитостей. В 1965 г. ему удалось договориться с британской группой Битлз, уже был объявлен концерт в Рамат-Гане и даже проданы билеты:
Но Голда вовремя пресекла это безобразие. За несколько дней до концерта она собрала комиссию при министерстве иностранных дел, где и было принято решение битлам в приезде отказать на том основании, что их творчество не имеет никакой художественной ценности и не несет никакой пользы израильской молодежи. Известно также отношение Голды к цветному телевидению, как к искусственному и ненужному, и благодаря ее усилиям израильтяне вынуждены были смотреть цветные передачи из Иордании (сами телевизоры у них были). В 1966 г. Голду на посту министра иностранных дел сменил Аба Эвен, а сама Голда вышла из правительства и какое-то время вообще была не у дел. К тому же у нее диагностировали рак, который она хоть и скрыла от общественности, но все же пришлось лечить химеотерапией. И как раз в это время в стране произошли ключевые события: Шестидневная война, объединение Иерусалима, но во всем этом она уже участия не принимала. * * * 17 марта 1969 года Голда совершенно неожиданно становится премьер-министром Израиля. Как это произошло? 26 февраля 1969 г. внезапно от сердечного приступа умирает премьер-министр Леви Эшколь. Тут же началась борьба между двумя наиболее влиятельными его преемниками – генералами Моше Даяном и Игалем Алоном. Только вот, кому быть премьер-министром тогда решали не генералы и даже не избиратели, а правящая партия Мапай. Партия испугалась раскола в обществе и нашла компромиссную серенькую фигуру – Голду, чей рейтинг популярности тогда составлял всего 3 процента. Чем Голда прославилась на посту премьер-министра? – Ну это вам каждая кухарка скажет: Она отомстила за наших спортсменов, убитых на олимпиаде в Мюнхене в 1972 году! Давайте вспомним, что там было на самом деле. С операцией «Заам ха-эль» (Гнев Божий) связано множество мифов и легенд. Первое, что больше всего мусолят на русскоязычных сайтах, это слова Голды, якобы сказанные ею начальнику Мосада Цви Замиру: «Посылай мальчиков». – Очень трогательно! Правда, так и не ясно, на каком языке она это сказала, неужели на русском? Есть слухи, что сказала она это на английском: «Send forth the boys», но это не более чем слухи, живых свидетелей нету, ивритского оригинала этих слов тоже, сама Голда об этом ничего не упоминает. Потом, неужели не ясно, что устно, тем более такими словами подобные прикащы не отдаются. Говорят также, что Мосад разыскал всех участников теракта и последовательно их убил. Да, кого-то действительно Мосад убил, только вот никак не участников теракта. Пять из восьми участников были убиты в перестрелке немецкими снайперами, трое арестованы полицией, правда, через какое-то время отпущены. Один из отпущенных Джамаль аль-Гаши и сейчас прекрасно поживает в одной из африканских стран. Главный организатор теракта Абу Дауд остался целым и невредимым, даже в 1993 г. посетил Палестинскую автономию по разрешению Израиля. Умер своею смертью в 3 июля 2010 года в сирийской больнице. Лидер организации «Чёрный сентябрь» Абу Айяд был убит своими соратниками в 1991 году через 19 лет после мюнхенской акции. Сам Цви Замир – начальник внешней разведки Моссад, под чьим руководством проводилась операция, свидетельствует, что те, кого они убили, абсолютно не были связаны с организацией убийства израильских спортсменов на олимпиаде в Мюнхене: «בכלל לא היה קשור לתכנון או לביצוע של רצח הספורטאים הישראלים באולימפיאדת מינכן 1972». (Абсолютно не были свящаны с исполнением уьийства израильских спортсменов на олимпиаде Мюнхена 1972) Более того, несколько людей убили просто по ошибке, например, официанта Ахмеда Бушики в Норвегии. Но из-за того, что все силы разведки были сосредоточены на этой бессмысленной авантюре (я просто удивляюсь, как она не закончилась разрывом дипломатических отношений с европейскими странами), прошляпили явную подготовку арабских армий к Войне Судного дня. Хотели провести операцию устрашения, чтоб все враги боялись Израиля. Ну что ж, они очень испугались и совершенно неожиданно 6 октября 1973 г. начали войну. Это была самая кровопролитная и тяжелая война для Израиля, страна стояла на грани уничтожения, но тем не менее победила. Виновата ли лично Голда в тех потерях, которые понес народ? Комиссия Аграната не нашла ее прямой вины, и мы ее обвинять не будем. Отсутствие должной разведки, непрофессиональная организация армии, бардак привели к трагическим результатом, но здесь больше ответственности на военных, хотя премьер-министр должен понимать, кого назначают в высшее командование. Да кто в Израиле это понимает? Кто-нибудь понимал, когда ?глду поставили премьер-министром? Возможно, войну можно было избежать, если бы Голда в свое время не нахамила Абдалле, если бы правильно вела себя в СССР, если бы послушала Киссинджера, который практически договорился о мире с Египтом, но ее принципом всегда было НЕТ. Мир с Египтом заключил Бегин 26 марта 1979 г., отдав все, что было захвачено в Шестидневную войну и Войну Судного дня. Мир с Иорданией заключил 26 октября 1994 г. Ицхак Рабин, ничего не отдавая, просто умел разговаривать с королями. От войны Израиль ничего не выиграл, можно было бы обойтись и без нее, но история не имеет сослагательного наклонения. Голда сама поняла свою вину и ушла в отставку. Ее преемником в 1974 г. стал генерал Ицхак Рабин. Так закончилась история кухарки, управлявшей государством. Теперь нам осталось поговорить о наследии великой женщины, о ее бессмертных высказываниях. * * * Одно из самых известных изречений, которое, я помню, цитировалось даже в СССР, но как пример глупости, было сказано 15 июня 1969 в интервью газете The Washington Post: «There were no such thing as Palestinians. When was there an independent Palestinian people with a Palestinian state? It was either southern Syria before the First World War, and then it was a Palestine including Jordan. It was not as though there was a Palestinian people in Palestine considering itself as a Palestinian people and we came and threw them out and took their country away from them. They did not exist». (Не было ничего такого, что вы называете "палестинцами". Когда это был такой независимый палестинский народ с палестинским государством? Была либо Южная Сирия до Первой мировой войны, либо была Палестина, включенная в Иорданию. Не было такого палестинского народа, считавшего себя палестинским народом, и мы пришли, вышвырнули его и отняли у него их страну. Их не было). – Вообще-то до Первой мировой войны не было никакой "Южной Сирии", была турецкая Османская империя, и больше можно сказать: не было и никакого Израиля. Только что отсюда следует? По логике Голды, чего не было, того и нет. Только факты почему-то ее логику не знают и вопреки нее они есть. Как говорила Раневская: «Слова нет, а жопа есть», а тут не только жопа, но и жопа с геморроем! Можешь сколько угодно утверждать, что его нет, покоя он тебе все равно не даст.
В 1973 г. в печати цитировались такие слова: »אנו מסוגלים לסלוח לערבים על ההרג של ילדינו. אנו לא מסוגלים לסלוח להם על כך שהם מכריחים אותנו להרוג את ילדיהם. יהיה לנו שלום עם הערבים רק כשהם יאהבו את ילדיהם יותר משהם שונאים אותנו.« (Мы можем простить арабам убийство наших детей. Мы не можем простить им то, что они вынуждают нас убивать их детей. Мир у нас с арабами наступит только тогда, когда они полюбят своих детей больше, чем они ненавидят нас). – Трогательно, не правда ли? Но для политика подобные слова полнейшая глупость! Во-первых, арабы могут сказать слово в слово то же самое: «Мы не хотим убивать еврейских детей, но нас к тому вынуждают». Во-вторых, ставить свои политические планы (мир) в зависимости от поведения противника – это расписаться в собственной беспомощности. Тогда так и скажи: «Я ничего не могу сделать, они такие сякие несимпатичные и меняться не собираются, мира не ждите, привыкайте к постоянной войне» и уйди из политики, так как политика – это искусство возможного. Вы можете себе представить, чтобы Сталин сказал: «Мир с Германией наступит только тогда, когда немцы научатся любить кого-то там»? – Ну умора полная, из серии нарочно не придумаешь. Но наш пипл хавает.
Среди «умных» высказываний «великой женщины» часто цитируют слова: «מי שלא מדבר אידיש אינו יהודי» (Тот, кто не говорит на идиш, не еврей). Идут споры: одни утверждают, что говорила, другие, что нет (ну если ты лично не слышал, это еще не значит, что нет). Во всяком случае, нет дыма без огня, и подобные высказывания не могли не породить дым, не затронуть чувства сефардских и не сефардских евреев, тех, кто не знает идиш, а их в стране большинство, и их реакция не заставила себя долго ждать – на демонстрации «Черных пантер» в июле 1971 года был плакат: «גולדה למדי אותנו אידיש» (Голда, научи нас идиш).
И она не нашла ничего лучшего, как ответить: «הם לא נחמדים» (Они не симпатичные). Слова «Хем ло нехмадим» стали своего рода мемом. В Иерусалиме есть даже переулок Хем ло нехмадим, недалеко от переулка Черных пантер. С тех пор всякое чмо, которое тебе хамит, оправдывается: «Ани ло нехмад».
В настоящее время эта табличка выглядит несколько побитой, испачканной краской, а портрет Голды вообще уничтожен:
И это в отличие от таблички переулка Черных пантер, находящегося рядом:
Вандализм, конечно, но он говорит о том, что Голда не пользуется особой любовью у иерусалимцев, в отличие от выходцев из СССР, которые понаслушались чего-то, сами не зная чего. Любовь, говорят зла, порой полюбишь и Голду, но феномен всеобщей любви абсолютно ни за что представляет собой загадку. Ответ можно найти не в объекте любви (кого любят), а в ее субъекте (кто любит). Давно замечено, что большинство рядовых избирателей судят политиков не по делам, не по конкретным результатам их деятельности, а по словам, которые им или нравятся или нет. «Как он сказал!» – высшая похвала политику, которую можно услышать на улице. И главное, чтоб сказанное совпадало с собственными мыслями избирателя, и даже не мыслями, а чувствами. Новые, незнакомые ему идеи, он, как правило, не любит и не воспринимает. Например, что говорит наш разум, когда мы думаем о наших врагах? Прежде всего, что с ними делать: или бороться, то как, или договариваться, искать компромиссы. А чувство говорит: вот бы врезать ему как следует! Голда не была политиком компромисса, она была политиком конфликта и войны, хотя как воевать и зачем не имела ни малейшего представления. Зато обывателю ее бескомпромиссность импонировала, вызывала, как говорили в СССР, чувство глубокого удовлетворения. Полная ей противоположность – Ицхак Рабин, который и воевать умел, и искал пути мирного процесса, за что те, кто любили Голду, его ненавидели, хотя никто их них не знал никакой альтернативы миру, и даже не думал о нем. И вообще думать – это не круто, не для реальных пацанов. Многим нашим импонировала голдина провинциальная местечковость, где ценится душевная простота и прямота. «Я человек прямой, всегда говорю то, что думаю» – любят повторять они, не понимая, что прямота – признак идиота, а идиот в политике хуже любого лжеца и лицемера. С лицимером можно как-то договориться, с идиотом – никогда! Поэтому политик не должен говорить, что думает, а должен думать, что говорит. Голда же всегда подчеркивала, какая она честная: «אדם המאבד את הבושה, מאבד את הכול» (Человек, который теряет стыд, теряет все). – Нет, всё вы потеряете только тогда, когда потеряете разум. Иудаизм, вековые традиции, особенно в местечках, сформировали особый «еврейский характер», отличаюшийся полной неспособностью к дипломатии и вообще какому-либо общению не со своими, часто даже, как Голда, и чужого языка не знали – говорить не о чем. А если когда разговор и возникал, то непременно переходил в брань и склоку. Вы заметили, как любят наши соотечественники евреи хамить, причем, без всякой причины и повода, одного вопроса «что сделала для вас Голда» будет вполне достаточно для личных оскорблений в ответ? Более того, они бравируют своим хамством, как неким достоинством, думают, что хамство поднимает их авторитет в глазах общественности – такова среда их воспитания (у евреев-израильтян этих «достоинств» не особо наблюдается, сравнительно). Голда в этой среде стала своего рода маркером: любишь Голду – свой, не любишь – враг и антисемит. Одним словом, своя им Голда, и точка.
Иерумалим, 2021
|
