Сергей Баландин

«ПЯТОЕ ЕВАНГЕЛИЕ»

ОПИСАНИЕ СВЯТЫХ МЕСТ В ИЗРАИЛЕ С КОММЕНТАРИЯМИ И РАЗМЫШЛЕНИЯМИ

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
ЭКЗЕГЕТИКА СЕРДЦА

Глава пятая

БЛАГАЯ ВЕСТЬ

Еммаус

Два путника шли по дороге из Иерусалима в Еммаус, обмениваясь между собой своими мрачными мыслями. “Во что можно верить? – спрашивал один, – есть ли в этом мире хоть где-нибудь правда и справедливость? как могли убить нашего Святого Учителя, и за что? – за Нагорную проповедь!” – “Да, что там говорить, – отвечал второй, – ты помнишь, как посмеялись над Ним наши враги? Ведь потому и смеялись, что знали, что убивают Невиновного. Так все они говорили между собой: «Уповал на Бога: пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему» (Мф. 27:43). Наверняка затем лишь и убили, чтобы доказать себе и всему миру, что упование на Бога никого не спасет. Но как же Господь допускает, что эти люди оказываются правы? Уйдем от них подальше и забудем все. Нам все равно не понять этот мир”. – “Постой. Гляди-ка, – вон идет еще какой-то бродяга, наверно, надеется, что мы его накормим”. – “Нет, он хочет нам что-то сказать. Он вроде не претендует на наш ужин. Он хочет уходить, если он уйдет, нас опять будут одолевать страх и тоска, может, попросим его остаться?”.

Путники эти шли в Еммаус, а может быть, и не в Еммаус, и это вовсе неважно, куда они шли, ибо они уже не знали зачем, а следовательно, они заблудились. Так и всякий раз, когда мы теряем свой путь, перестаем понимать умом смысл жизни, стоит попробовать представить себя на месте этих двух учеников и провести подобный внутренний диалог – между сердцем и умом, что может помочь последнему выйти на правильную дорогу. Этот диалог мне представляется всякий раз, когда я размышляю над событиями, описанными Лукою в заключительной главе его Евангелия, я вспоминаю его всякий раз, когда и в мое грешное сердце прокрадываются пессимистические сомнения. Содержание этого диалога вы не прочтете в прямом тексте Евангелий, но его можно прочитать между строк или услышать в своем сердце. Где был этот разговор, когда, и кто были эти двое – никто не знает, да разве уж так важно знать? А ведь вполне возможно, что это были мы с вами?

Лука пишет: “В тот же день двое из них шли в селение, отстоящее стадий на шестьдесят от Иерусалима, называемое Еммаус, и разговаривали между собою о всех сих событиях. И когда они разговаривали и рассуждали между собою, и Сам Иисус приблизившись пошел с ними; но глаза их были удержаны, так-что они не узнали Его. Он же сказал им: о чем это вы, идя, рассуждаете между собою, и отчего вы печальны? Один из них, именем Клеопа, сказал Ему в ответ: неужели Ты один из пришедших в Иерусалим не знаешь о происшедшем в нем в эти дни? И сказал им: о чем? Они сказали Ему: что было с Иисусом Назарянином, Который был пророк, сильный в деле и слове пред Богом и всем народом; как предали Его первосвященники и начальники наши для осуждения на смерть и распяли Его; А мы надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля; но со всем тем, уже третий день ныне, как это произошло; но и некоторые женщины из наших изумили нас: они были рано у гроба и не нашли Тела Его, и пришедши сказывали, что они видели явление Ангелов, которые говорят, что Он жив; и пошли некоторые из наших ко гробу и нашли так, как и женщины говорили; но Его не видели. Тогда Он сказал им: о, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки! Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою? И начав от Моисея, из всех пророков изъяснил им сказанное о Нем во всем Писании. И приблизились они к тому селению, в которое шли; и Он показывал им вид, что хочет идти далее; но они удерживали Его, говоря: останься с нами, потому что день уже склонился к вечеру. И Он вошел и остался с ними. И когда Он возлежал с ними, то, взяв хлеб, благословил, преломил и подал им. Тогда открылись у них глаза, и они узнали Его; но Он стал невидим для них. И они сказали друг другу: не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание? И вставши в тот же час, возвратились в Иерусалим...” (Лк. 24:13-33).

Что-то знакомое показалось нашим путникам в Его руках, может быть, они вспомнили: – “Так преломлял хлеб только наш Иисус”, а может заметили: “А что это за раны у него на ладонях?” и хотели спросить: “Рабби, это Ты?”. Но только они это подумали, как Он исчез, растворился. Где Он? Кто знает? Кто Его видел с тех пор? Нет, Он никуда не исчез. Наоборот, Он стал к нам еще ближе. Он теперь внутри нас. Он с нами “во все дни до скончания века” (Мф. 28:20).

Разве можно найти в Талмуде или в Коране что-нибудь подобное эмоциональной силе этого рассказа, столь наглядно показывающее чудесную смену полного отчаяния духовным возрождением? Здесь нет никаких моральных поучений, а наоборот, показывается, как эти двое заблудших людей пришли к отчаянию именно в результате своих земных моральных убеждений, которые фактически потерпели полный крах. Так, без веры в конечное торжество истины и справедливости, всякое “благое” нравоучение рано или поздно потерпит крах, как постоянно в истории терпят крах все утопии, надеющиеся достигнуть светлого будущего путем предписаний законов. Какие бы совершенные ни были эти законы, они не могут избавить человека от греха, от его дурной воли, от лени, от злобы, от тщеславия. Как все материальные тела подчиняются законам тяготения, так и человек всегда будет подчиняться внутренним законам своей греховной конституции и найдет способ обойти законы внешние. Ни к чему хорошему не привели, как это поняли Иисусовы ученики, и Моисеевы законы, столь ревностно соблюдаемые их соотечественниками. Именно благодаря этим законам, стало возможным совершиться такому ужасному преступлению, когда был осужден на смерть Праведник, ни йоты не нарушивший из этих законов. Помиловали разбойника Варавву, и нашли преступным быть Мессией, быть Святым, быть Лучшим. Так и бывает во всех мирских законах, что самое большое преступление – это исполнить буквально и до конца эти же самые законы, а не быть как все приспособленцы, лишь только притворяясь, что их исполняешь. Посмотрите, господа, разве мы порой не караем “по закону” лучших?

Итак, Тора не спасла евреев, она смогла лишь обличить их грех. Для спасения же нужно, как сказал Иисус Никодиму, “родиться свыше”, нужно родиться Новым Адамом, с совершенно другой волей, с совершенно другими потребностями и привязанностями. А эти привязанности и потребности дает человеку вера. Их-то внезапно и ощутили в себе те два ученика, когда “открылись у них глаза, и они узнали Его; но Он стал невидимым для них” (Лк. 24:31).

Этот эпизод – еще одно наглядное разъяснение сути веры. Ведь вера – это прежде всего, как мы говорили, есть желание и осуществление. По классическому определению апостола Павла: “Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом” (Евр. 11:1). Заметьте! “осуществление ожидаемого”, а не ожидание ожидаемого. То есть, ты в это веришь – делай это, осуществляй прямо сейчас. Жить ожиданием пришествия Царствия Небесного есть самая настоящая фарисейская позиция. У фарисеев всегда все в будущем, в прекрасных идеалах, в благих намерениях, и – ничего в действительности. Царствие Небесное, если хотите знать, никогда не придет, ибо оно никуда не уходило, оно здесь и сейчас, нет только нас. Говорят, в некоторых странах крестьяне привязывают перед мордами ослов морковки, но так, чтобы они не могли до них дотянуться. Пытаясь заполучить морковку, осел постоянно идет вперед и работает с великим энтузиазмом, даже не подозревая, насколько тщетны его хлопоты. А разве все наши химеры о “светлом будущем” и “высшей цели” не те же морковки для ослов? Светлым может быть только настоящее, ибо никакого будущего вообще нет, бытие, во всяком случае, его не знает. Как только мы покинем царство сатаны, которое мы сами себе создаем “во имя будущего”, мы тотчас же окажемся в Царстве Бога. Поняв это, ученики, не откладывая в долгий ящик, тотчас же встали и пошли благовествовать остальным о том, что есть то, что должно быть: есть Воскресение, есть воздаяние, есть победа Истины, все это – есть! Так что смейтесь над мнимо торжествующим фактом, не бойтесь его, а продолжайте следовать своей дорогой – осуществлять ожидаемое, пусть пока и невидимое.

Глава 24-я Евангелия от Луки являет нам своего рода урок по методике миссионерской деятельности, который преподал наш Учитель всем Его последователям. Казалось бы, Иисус был заинтересован все объяснить своим заблуждающимся ученикам, чтобы те, уверовав, пошли дальше проповедовать Его учение, но Он не стал говорить с ними, пока они сами того не попросили. Сам Иисус, в противоположность тем, кто с бесцеремонностью вторгается в чужой дом со “своим уставом” и без всякого повода начинают свою пропаганду, открывался только тем, кто Его страстно желал.

Сейчас миссионерство в Израиле считается почти уголовным преступлением, новый законопроект, предложенный депутатами Кнесета Гафни и Звили, предусматривает за всякую хвалебную в отношении христианства публикацию или цитату из Нового Завета год тюремного заключения (надеюсь, что я его уже заслужил). Этот закон пока в Кнессете не прошел, но отношение к христианским миссионерам здесь хуже чем к шпионам из враждебного государства. В чем тут дело? Какую такую диверсию несут миссионеры еврейскому государству, считающемуся демократическим и гарантирующим всем свободу слова? Оказывается, миссионеров обвиняют вовсе не за слово, а за дело! Они-де своими “благодеяниями” подкупают правоверных евреев продать им за эту “чечевичную похлебку” свое еврейство. На это можно сказать, что во-первых, никогда христианство, даже в самом крайнем националистическом его проявлении, не требовало от кого бы то ни было отрекаться от своей национальности; во-вторых, я не знаю ни одного еврея, принявшего христианство и затем отрекающегося от своего еврейства; в-третьих, понимание миссионерства как насильственное вторжение в умы и сердца людей, как сталкивание различных вероучений и противопоставление одного другому, глубоко враждебно христианской вере. Здесь могут возразить: “Ну а как же факты насильственного крещения и т. п.?” Да, мы их не отрицаем, но учение Иисуса не может брать на себя ответственность за деятельность нечестивых людей, которые, выступая от Его имени, наживались на различных церковных должностях миссионерского поприща, монополизировав образование, культуру, медицинское обслуживание стремились духовно поработить себе еще культурно несформировавшихся людей под видом оказания гуманитарной помощи отсталым странам. Не об этих ли людях предупреждал Иисус: “Многие скажут Мне в тот день: «Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили?» И тогда объявлю им: «Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие»” (Мф. 7:22-23).

По христианскому учению, милосердие ценно только тогда, когда не требует ничего взамен. Самаритянин из 10-й главы Евангелия от Луки оказал помощь незнакомому человеку, не интересуясь его верой и не пытаясь навязать ему свое мировоззрение. Наоборот, Иисус учит причислять к Его Церкви только тех, кто сам просит об этом, и кто готов полностью отрешиться от мира, взять свой крест и следовать за Ним. Он понимал, что не все на это способны и не осуждал тех, кто оставался в миру. Ведь, если бы вдруг все разом вышли бы из этого мира, мир бы перестал существовать. Его Церковь – это общность избранных и отнюдь не предполагает массового приема, как в свое время принимали в комсомол. Из истории христианства мы знаем, что даже многие отцы Церкви принимали крещение будучи уже в преклонном возрасте. В византийскую эпоху христиане составляли небольшую часть населения и были в то же время либо священниками, либо монахами, остальные же, даже их единоверцы, считались просто миряне. Современные же церковники, как правило, предают анафеме даже малейшее свободомыслие в лоне их Церкви, однако на деле неспособны даже в небольшом кругу единомышленников попытаться осуществить христианский идеал. Христос же, как мы знаем, не основывал Свою Церковь на единомыслии, но прежде всего на братской любви. Если же наши христиане такие “правоверные”, какими претендуют считаться, то откуда же тогда у этих братьев столько конфликтов и ссор между собой? почему у них принято постоянно защищать свои права? почему они не живут, хотя бы между собой, в духе Нагорной проповеди? Потому, что, как бы мы ни лицемерили, вера всегда была и останется уделом избранных, и никакое крещение не может неверующего “избрать”.

Во всем Новом Завете сквозит мысль, что ни одному человеку не дано обратить неверующего к вере, даже Самому Иисусу. Так, например, когда Петр исповедовался перед Иисусом в своей вере, Он сказал ему: “...блажен ты, Симон, сын Ионин, потому, что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах” (Мф. 16:17), а неверующим Он говорил: “Никто не может придти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня; и Я воскрешу его в последний день” (Ин. 6:44). Апостол Филипп, крестивший эфиопского евнуха, согласно Деяниям, гл. 8, встретил этого вельможу уже верующим, ищущим человека, который смог бы наставить его в Слове Божием, и Филипп “благовествовал ему об Иисусе” (Деян. 8:35). Апостол Павел уверовал и обратился также не благодаря проповедям Анании, а потому, что сам лично столкнулся с Господом на пути в Дамаск. (Деян. гл. 9). Христианин может лишь помочь своему брату, тому, кто уже избран, кто сам ищет этой веры, но породить нового христианина, не формального, а верующего, он не в состоянии, ибо верующий, наследник Царства Небесного, рождается не от плоти, а от Духа, как сказал Иисус Никодиму: “...должно вам родиться свыше. Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа” (Ин. 3:7-8).

Как Человек, Иисус, при всех тех чудесных делах, которые Он совершал, отнюдь не был безграничным в утверждении Своей воли. Его воля никогда не вмешивалась в чужие сердца, если ее туда не приглашали. Даже спасая, исцеляя и воскрешая людей, Он учил, что именно вера спасла их, которая есть всегда свободный акт их личной воли, а в этой области, даже Сам Господь “бессилен”. Иисус порой не мог удержать у Себя тех людей, вера которых была недостаточно сильна. Он не смог удержать Иуду от предательства, не смог убедить богатого юношу последовать за Ним (Мф. 19:21), да и многие из близких Ему учеников покидали Его (Ин. 6:66). Но верным своим ученикам Он даже говорил, что они смогут своей верой совершать дела гораздо большие, чем Он Сам: “Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит (Ин. 14:12). Что Он имел в виду, какие дела? Не те ли, о которых Иисус велел посланным рассказать Иоанну Крестителю: “слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают, и нищие благовествуют” (Лк. 7:22)? Но чтобы прозреть, кроме всего прочего, надо еще самому прежде всего иметь желание увидеть свет, если же ты мертвый камень и доволен таким своим положением, то тебя не оживит и Сам Господь. Распоряжаться душами людей, изменить их желания в угодном для себя направлении не дозволено никому, даже Богу. Но Господь этого и не хочет, подчинить себе свободную волю человека и сделать из него зомби, раба, желает только сатана, что ему нередко и удается, но не обращая любовь человека на себя, а только парализуя его волю или соблазняя его путем обмана. Верующий же Божий человек, всегда свободен. Никто еще не был воскрешен Господом насильно. Так и все миссионеры неспособны обратить в веру человека, если он того не желает, а если желает, то кто имеет право препятствовать ему в этом?

Этим разрешается известный софизм о всемогуществе Бога. Он состоит из одного, казалось бы, глупого вопроса: “Может ли Господь создать такой камень, который бы Сам не смог поднять?” Любой ответ на него отрицает всемогущество Божества: если мы ответим “да”, то из этого следует, что Бог слабосилен; если “нет”, то Он ограничен в творчестве. Но жизнь сама ответила на этот вопрос. Господь создал такой «камень», и им является человек, но, вместо того чтобы его “поднимать”, Господь сделал возможным для каждого такого камня-человека, чтобы он сам всегда смог, при желании, поднять Самого Господа и принять Его в себя. Именно это и означает, что Господь поднимает и спасает наши падшие души.

Церковное предание относит Еммаусских учеников к числу семидесяти апостолов, выбранных Иисусом в дополнение к двенадцати. Одного из них, Клеопу, Лука называет по имени. Считается, что он был братом Иосифа, мужа Девы Марии. Вторым Еммаусским апостолом, по преданию, был сын Клеопы Симеон, двоюродный брат Иисуса, будущий преемник апостола Иакова брата Господня на должности епископа Иерусалима, умерший мученической смертью в 107 году, при императоре Траяне. О нем писал Евсевий Кесарийский в своей “Церковной истории”: “В сие то гонение (Траяна), по преданию, мученически кончил жизнь свою Симеон, ...сын Клеопа, дяди Господня, оклеветанный еретиками, приведен был на суд Аттика и, мучимый в продолжение многих дней, столь непоколебимо исповедал веру во Христа, что и консул, и все присутствующие крайне удивлялись мужественному терпению стодвадцатилетнего старца и наконец приказали пригвоздить его к кресту” [1].

Относительно личности Клеопы у богословов существовало несколько мнений. Имя Клеопа иногда трактуется как производное от греческого Клеопатр, а иногда от еврейского Халпай (Алфей). Так, Иероним Блаженный отождествляет Клеопу с Алфеем – отцом апостола Иакова (младшего). Относительно второго ученика также существует альтернативное мнение, что им был не Симеон, а сам Лука. Точно так же есть разногласия и относительно идентификации места, под названием Еммаус. В настоящее время Еммаус почитается в двух местах: в Амвасе и в Кубейбе. Ниже мы рассмотрим аргументы в пользу одной и второй версии. Основная, древнейшая традиция указывает нам на одно место, расположенное слева от дороги из Тель-Авива в Иерусалим, где до Шестидневной войны существовало арабское селение под названием Амвас.

Амвас.

Старое арабское название ныне уже не существующего селения напоминает когда-то стоявший здесь весьма значительный город Еммаус, славившийся своими теплыми банями, которые назывались на иврите “хама” или “хамата” – на арамейском, отсюда и происходит греческое искажение слова Еммаус и арабское Амвас. Он находится на расстоянии 160 стадий [2] от Иерусалима, и хотя это не соответствует 60-ти стадиям, указанным в Евангелии от Луки, зато такие авторитеты Библейской топографии, как Ориген, Евсевий Кесарийский, Иероним Блаженный указывают расстояние Евангельского Еммауса 160 стадий. И действительно, хотя это место находится значительно дальше, чем то определяет Лука, но такого расстояния вполне достаточно, чтобы его могли преодолеть пешком апостолы за один день. (Интересно, что в Синайском кодексе, в греческом тексте Евангелия от Луки, также говорится о 160 стадиях). Раскопки, проводимые в 1924-1930 годах французскими доминиканцами, обнаружили остатки византийской церкви VI века, о которой есть упоминание св. Виллибальда, посетившего Палестину примерно в 724-726 годах, он рассказывает, что Еммаус есть “селение Палестины, которое римляне после разрушения Иерусалима назвали по случаю своей победы Никополис. Там, в доме Клеопы, сейчас обращенном в церковь, они поклонились Тому, Кто был узнан в этом доме по преломлению хлеба” [3]. Это доказывает, что в византийскую эпоху именно это место почиталось как Евангельский Еммаус. Раскопки в Кубейбе, напротив, до сих пор не обнаружили никаких следов культовых сооружений, предшествующих эпохе крестоносцев.

Еврейский город под названием Еммаус упоминается отнюдь не только в Новом Завете. Впервые о нем говорит, пожалуй, Первая Маккавейская книга, в которой описывается, как здесь расположился станом полководец царя Антиоха Лисий, чтобы с этого плацдарма окончательно уничтожить Иерусалим: “Они отправились со всем войском своим и, придя, расположились на равнине близ Еммауса” (1 Мак. 3:40). Победа Маккавеев над греками в 165 году до н. э. открыла перед еврейским народом путь к национальной независимости. Преемник Иуды Маккавея Ионатан для обороны своего государства в числе других городов укрепил и Еммаус (1 Мак. 9:7). Этот удобный плацдарм для войны с иудеями использовали и римляне в 69 году, перед наступлением на Иерусалим Веспасиан устроил здесь большой лагерь. Иосиф Флавий пишет: “После завоевания Озинитской топархии он пошел на Лидду (Лод) и на Ямнию (Явне), покорил и ту и другую, населил их жителями, раньше перешедших к нему городов, которые казались ему подходящими для этого, и прибыл в Еммаус. Отрезав населению этого города бегство в столицу, он построил здесь сильно укрепленный лагерь, в котором оставил пятый легион, а с остальным войском двинулся в Бетлептефитскую топархию” [4].

В III веке нашей эры в Еммаусе жил знаменитый христианский историк Секст Юлий Африкан, а по некоторым преданиям, он там и родился. Некоторое время он был правителем города и по его ходатайству перед императором Александром Севером в 221-222 году, этот город получил новое название Никополис (город победы) в честь победы римлян над евреями в Иудейской войне 70 года. Под этим названием город отмечен на карте “Медеба” и упоминается в “Ономастиконе” Евсевия Кесарийского: “Еммаус (Εμμαους), откуда был Клеопа, упоминаемый в Евангелии от Луки; это есть ныне Никополь, известный город Палестины” [5].

Город по имени Эммаус упоминается также и талмудистами как место, откуда произошел родом один из еврейских мудрецов. В Мишне также упоминается рынок скота, который назывался “Этлиз” [6].

Персидский путешественник Ибн-Хордадбэ † 912 в своей “Книге о путях и царствах”, написанной приблизительно во второй половине IX века, приводит такое свидетельство об округе Амавас: “Ибн-Кульсум аль-Киндий говорит: “Сколько изящных, как новолуние, юношей и белолицых целомудренных девушек в долине амавасской!”.

В 639 году здесь стоял арабский военный лагерь. Эпидемия, разразившаяся в лагере, унесла многие жизни, по одному из источников – 25 тысяч человек. Она вошла в историю под названием Эммаусской катастрофы. Среди ее жертв был шейх Абу-Убейда ибн аль-Джаррах, которого мусульмане почитают как святого. Его смерть описывает арабский историк Ибн аль-Асир (1160-1233) в своем сочинении “Полный свод истории”: “Еще раньше Абу-Убейда встал среди людей и сказал: люди! эта болезнь – милость вашего Господа и выбор вашего пророка; от нее умерли праведники, жившие до вас; во истину Абу-Убейда просит Бога дать ему его долю страдания. Он был поражен чумой и умер”. Далее он так комментирует слова шейха: “Смысл слов Абу-Убейды: “выбор вашего пророка” объясняется следующим образом: когда явился к пророку Гавриил и сказал ему: твой народ погибнет от меча или от чумы; выбирай! тогда посол Божий сказал: так пусть от чумы”. Это напоминает нам выбор царя Давида, который предпочел получить наказание за проведенную им преступную перепись непосредственно из рук Господа: “И пришел Гад к Давиду и возвестил ему, и сказал ему: избирай себе, быть ли голоду в стране твоей семь лет, или чтобы ты три месяца бегал от неприятелей твоих, и они преследовали тебя, или чтобы в продолжение трех дней была моровая язва в стране твоей? теперь рассуди и реши, что мне отвечать Пославшему меня. И сказал Давид Гаду: тяжело мне очень; но пусть впаду я в руки Господа, ибо велико милосердие Его; только бы в руки человеческие не впасть мне. И послал Господь язву на Израильтян от утра до назначенного времени: и умерло из народа, от Дана до Вирсавии, семьдесят тысяч человек” (2 Цар. 24:13-15). О жертвах Эмаусской чумы свидетельствует Ибн аль-Асир: “И было число умерших от амвасской моровой язвы – 25 тысяч” [7].

 Сам святой шейх похоронен на горе, неподалеку отсюда, там маленькая мусульманская капелла (кубба) до сих пор стоит в его память, и как свидетельствует Муджир эд-Дин: “Он скончался во время амвасской чумы в 18-м году хиджры. Могила его находится в селении, называемом Амта, у подножия Джебль-Аджлун (хребта Аджлуна) между Фукарисом и аль-Адилией, в отшельничестве Дейр-Ала, что в западном аль-Гауре. Он умер во время правления Омара, 58-ми лет от роду” [8].

Эти края испокон веков имели дурную репутацию региона скопления разбойничьих банд. Об одном таком еврейском “Робин Гуде” пишет Иосиф Флавий: “...простой пастух, по имени Афронг, дерзал в ту минуту посягать на корону. Его телесная сила, отчаянная храбрость, презрение к смерти и поддержка четырех ему подобных братьев внушали ему эту надежду. Каждому из этих братьев он дал вооруженную толпу, во главе которых они служили ему как бы полководцами и сатрапами во время его набегов. Он сам, как царь, был занят более важными делами. Надев на себя диадему, он затем вместе с братьями еще долго опустошал страну. Преимущественно они убивали римлян и царских солдат; но не щадили они и иудеев, если последние попадались к ним в руки вместе с добычей. Раз, возле Эммауса, они даже осмелились оцепить целую когорту римлян, подвозивших легиону провиант и оружие. Центурион Арий и сорок наиболее храбрых солдат пали под стрелами” [9]. В наказание за убийство Ария наместник Сирии Квинтилий Вар приказал сжечь город, жители которого заблаговременно спаслись бегством.

В VII веке в Еммаусе действовал разбойник по кличке Волк. В его банде были как христиане, так и евреи, и самаритяне, из чего видно, что преступные цели сплачивают людей куда более эффективно, чем религиозные.

По одному из преданий, из этих же краев были и разбойники, распятые вместе с Иисусом. По одной из версий, монастырь Латрун, расположенный с другой стороны шоссе Иерусалим – Тель-Авив, напротив Еммауса-Амваса, назван так в честь хорошего разбойника, святого Дисмаса, от латинского Castrum Boni Latornis (Замок доброго разбойника).

Игумен Даниил, посетивший Святые места в 1106-1107 годах, нашел Еммаус опустошенным: “А от Рамы к западу лиць суть версты 4 до Елъмауса, и ту Христос в 3-тий день по въскресении явися Луце и Клеопе, идущима има от Иерусалима на село, и ту познася има Христос в преломлении хлеба. И есть ту было село то велико; на месте же том была церкви создана, ныне же есть разорено все от поганых и село то есть Елъмаус пуст. И есть сторонь пути того, за горою, было то, на правой руце тамо идуще от Иepycaлима к Яфу” [10]. В 1165 году Никополис, “который есть Еммаус, город в шести милях от Иерусалима” упоминает немецкий пилигрим Иоанн Вюрцбургский. Иоанн Фока в 1185 году описывает Еммаус как “большой город, лежащий среди ложбины, на возвышенном холме” [11]. После поражения крестоносцев Салах эд-Дином в 1187 году, город был покинут христианскими жителями, и на их место пришли мусульмане, которые проживали там вплоть до 1967 года (Шестидневной войны).

В 1875 году территория с остатками древних руин, не заселенная арабами, была приобретена кармелитами из Вифлеема, после чего там было проведено несколько серий археологических раскопок. В настоящее время на месте древнего Еммауса находится археологический парк, с упомянутой церковью, которая, как полагают, была построена на фундаментах римской виллы, чья мозаика частично сохранилась среди прочих остатков других сооружений (см. фото). Найдены также детали с самаритянскими надписями. Немного выше построен новый монастырь ордена Perer de Betharram (Отцы Святого сердца Сына Человеческого), их центр находится в Вифлееме.

Во времена крестоносцев за Евангельский Еммаус принимали помимо Кубейбы и Амваса, также и место, где сейчас находится арабский поселок Абу Гош, что есть Библейский Кирьят Йеарим, где определенное время хранился ковчег Завета.

Кубейба.

Это древнее, ныне арабское, селение находится на старой римской дороге, ведущей из Лода в Иерусалим. Мы не знаем, как оно называлось в Библейские времена. Во времена крестоносцев оно называлось Бейт Сурик, а все это место тогда называлось “Мегумария”, возможно, это слово происходит от еврейского “гар Мория” (гора Мория), под этим именем его упоминает в 1169 году р. Беньямин из Туделлы. Само селение Беньямин называет Пезипуа, и довольно странно определяет его местоположение, находящееся в 3-х празангах от гробницы Самуила: “...город, лежащий на склоне горы Мория, Пезипуа. Это древняя Гавая Саулова, или что то же Гива Вениаминова” [12], тем самым игнорируя традицию, связывающую гору Мория с Иерусалимским Храмом. Объясняют это тем, что у некоторых евреев, в том числе Ицхака Абраванеля, было распространено мнение, что будто Адриан, разрушив Иерусалим, построил Элию Капитолину в расстоянии пяти миль от прежнего. Странно, как еврей мог посчитать гору Мория и Гив’ат Шауль одной и той же горой? Хотя не исключено, что это название является результатом ошибки переписчика манускрипта, так как в другой версии написано: “Меромария ле-птита” – Малая Мегумария. Но так или иначе, в этом “истинном” Иерусалиме-Пезипуе, наш почтеннейший еврейский путешественник не нашел ни одного своего соплеменника.

Первым, кто увидел в этом селении Евангельский Еммаус, был францисканский монах Франческо Суриано, который посетил его в 1485 году. С тех пор многие верующие стали совершать туда паломничества.

В 1861 году руины древнего монастыря крестоносцев приобрела маркиза Паулина де Николаи. Паулина де Николаи родилась в Париже 16 февраля 1811 года. Образование получила в монастыре Секре-Кер и умерла на Святой Земле 9 июня 1868 года. Она была всей душой предана таинству евхаристии, и ее целью было отыскать и восстановить “второй Кенакулюм” – место, где Христос преломил хлеб с учениками во второй раз в течение трех дней. Этот “настоящий” Кенакулюм был указан местным фермером как традиционное место, и Паулина решила восстановить эту полуразрушенную, но все еще почитаемую комнату. Стоимость владения по тем временам была очень высока – 50000 французских франков, но это не было главным препятствием сравнительно с другими трудностями, с которыми она столкнулась. Маркиза хотела, чтобы францисканцы взяли под свою опеку новую Святыню, но эта идея не нашла отклика у церковного руководства. Последовала долгая переписка с Римом, включающая аргументацию по вопросу: действительно ли Еммаус был местом “Второго Кенакулюма”? Францисканский супериор (архимандрит) Святой Земли выразил мнение, что женщина должна заниматься вязанием и ничем более.

Временно лишившись активной помощи францисканцев, Паулина продолжила надзор над строительством, живя одна в маленькой хибарке в целиком мусульманском арабском селении. В добавление к своим обязанностям служащего и кассира, она взяла заботу о больных в той среде, где гигиена и чистоплотность были неизвестны. Она также нашла время исследовать историю и писать брошюры об Еммаусе, как об истинном месте Пасхальных событий. Наконец 30 мая 1864 года Рим оказал ей свое благоволение. 4 января 1867 года францисканцы приняли во владение место и церковь.

Уже после смерти Паулины, в 1873-1875 и в 1887-1890 годах проводились археологические раскопки, обнаружившие большую церковь эпохи крестоносцев, включенную в отдельное строение, слегка смещенное от центра в северо-западной части и большое прямоугольное строение курии – административного помещения каноников, расположенного напротив фасада настоящей церкви. Наибольший интерес представляет римская улица, часть которой, расположенная на территории францисканского монастыря, включает в себя 29 домов эпохи крестоносцев. Там было найдено много посуды для вина и масла, – все это говорит о настоящем месте как об индустриальном центре, расположенном у главной дороги. Большой интерес представляют остатки византийских домов. В течение 1940-1942 годов итальянские францисканцы проводили обширные раскопки под руководством отца Беллармино Багатти. Он исследовал остатки крепости крестоносцев. Последующие в 1943 году работы к северу, поперек Римской дороги, обнаружили строения еще более древние – иродианского периода с обилием различных предметов: горшков, стекла, монет.  Открытие селения крестоносцев помогло объяснить происхождение арабского названия Кубейба (маленький купол), которое, как полагают, содержит в себе историко-археологическое свидетельство: сводчатые крыши византийских домов могли предложить первую множественную форму: Qubaibat; позже, когда остался только один купол церкви крестоносцев, его единственное число постепенно перешло в название поселения.

Здание курии перестроено в прошлом веке в двухэтажное здание монастыря, где позже разместился францисканский колледж. В 1909 году францисканцы построили себе новое здание монастыря, между церковью и дорогой.

Церковь построена в 1901 году на остатках церкви крестоносцев в смешанном романо-готическом стиле при содействии отца Варнавы Мейстермана, известного писателя и гида, архитектором францисканцем Венделином из Мендена, и освящена в октябре 1902 году кардиналом Феррари, архиепископом Милана. В 1906-1911 годах к церкви была пристроена колокольня (см. фото). Фасад церкви отличается простотой и изяществом. Его единственное украшение – майолика над главным входом, изображающая Еммаусских путников – Христа и двух учеников, сделана художником Д. Колтеллини в 1958 году.

Базилика состоит из трех нефов, слева, в северном нефе, находится отдельное прямоугольное строение – дом Клеопы, фундаменты которого видны под стеклом. Некоторые специалисты относят это строение к периоду Второго Храма, другие же сомневаются в столь древней датировке этих остатков, считая, что они недостаточно хорошо изучены. В восточной части “Дома Клеопы” установлен алтарь в виде саркофага. В центральном нефе церкви можно увидеть следы колонн и, в восточном конце – три оригинальные апсиды времен крестоносцев. В каждой апсиде находится алтарь. Алтарь слева посвящен св. Клеопе, справа – св. Симону. Центральный алтарь содержит в себе древний стол, опирающийся на небольшие колонны. Между ними помещены изображения Клеопы, Иисуса и Симона. Над ним размещены три статуи из дерева в человеческий рост, изображающие двух учеников, узнавших Преламывающего и Благословляющего хлеб. Шесть витражей, сделанных в Мюнхене, рассказывают о пасхальных событиях. Северный неф: 1. Двое апостолов на пути из Иерусалима, 2. Иисус объясняет пророчества о Мессии, 3. Двое просят Иисуса остаться с ними. Южный неф: 4. Трапеза в Еммаусе с Воскресшим Иисусом, 5. Два апостола, под впечатлением увиденного ими Воскресшего Учителя, возвращаются в Иерусалим, 6. Явление Иисуса апостолам в Кенакулюме. Над дверью слева – картина “Трапеза в Еммаусе” художника Мартинетти 1896 год. Витражи, начиная с левой арки высокого алтаря: 1. Непорочная Дева Мария, 2. (спереди) св. Иосиф, 3. св. Лука евангелист, 4. (спереди) св. Мария Клеопова, 5. св. Клара, 6. (спереди) св. Пасхалий (St. Pascal), 7. св. Фредиан (St. Fredian) – в память о брате францисканце Фредиано Джианнини, построившем базилику, 8. св. Паула, сподвижница св. Иеронима – в память о Паулине де Николаи. Над входом – Воскресение Христа. Здесь есть еще одно почитаемое францисканцами место – это могила, расположенная у конца церкви. Надпись на мраморе говорит, что здесь похоронена маркиза Паулина де Николаи. 20 сентября 1902 года ее останки были перенесены в настоящую могилу. Папа Бенедикт XV присвоил церкви статус “Малой базилики”, что дало право служить в ней Понтификальную мессу на Святой понедельник в Пасху и 25 сентября в день св. Клеопы.

Во время Первой мировой войны на территории монастыря располагался военный госпиталь, а в следующую (Вторую мировую войну) монастырь был обращен в концентрационный лагерь для всех францисканцев и не францисканцев итальянской национальности. В сосновой роще, которая также принадлежит францисканцам, в 1967 году размещалась иорданская боевая позиция против Израиля.

Кроме францисканцев, в Кубейбе основали свои обители монахи и других конгрегаций, среди них: Женский монастырь “Аве”, который основан в 1912 году германским орденом в честь кардинала Карло Борромео Миланского (St. Charles Borromeus) как филиал большого монастыря в “Мошаве а-Германит” в Иерусалиме и мужской немецкий Монастырь Лазаристов.