Сергей Баландин

«ПЯТОЕ ЕВАНГЕЛИЕ»

ОПИСАНИЕ СВЯТЫХ МЕСТ В ИЗРАИЛЕ С КОММЕНТАРИЯМИ И РАЗМЫШЛЕНИЯМИ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЭКЗЕГЕТИКА ЧЕЛОВЕКА

Глава третья

ИУДАИЗМ

Первая и самая древнейшая из современных религий Израиля – это иудаизм, религия Авраама, Ицхака, Иакова. Она же является и праматерью таких своих нынешних соперниц, как христианство и ислам со всеми их разновидностями.

Есть утверждение, что мировая культура своим монотеизмом обязана еврейскому народу. Может быть, в чем-то и да, обязана. Но во всяком случае, это утверждение кощунственно с точки зрения ортодоксального иудаизма и всякого монотеистического мировоззрения, согласно которым не народ есть “автор” Божественного Откровения, а наоборот, Сам Всевышний избирает себе народ и дает ему Свои заповеди. Так, увлекшись прославлением своего народа, апологет иудаизма Герман Вук, не заметил даже, как несколько вышел за рамки своей ортодоксальной доктрины о Божественном происхождении Торы: “Наше место в мире – я уверен в этом – зависит от того, что мы дали человечеству. А дали мы ему Тору – возвещенный Моисеем Закон, каким должно быть поведение человека” [1]. Правда, он как-то забыл, что большая часть человечества, не слишком ревностно сверяет свое поведение с еврейским ритуалом и скорее склонна придерживаться римского права, гражданских и уголовных кодексов своих государств, национальных традиций и обычаев, где нет и в помине законов о кашруте, шаббате и т. п. И если бы не явился в той древней истории один единственный Еврей, то вся эта Тора исчезла бы как дым и о ней знали бы сейчас не более, чем о законах царя Хаммурапи, и сами евреи тогда бы уж уж точно ассимилировались, а о Моисее, вероятнее всего, было бы известно лишь небольшому кругу узких специалистов. Но евреев и Моисея человечество выделило из всех бесчисленных мифов и преданий отнюдь не потому, что они обладают достоинствами, превосходящими сказания Гомера, а только потому, что о них свидетельствовал Сам Господь, Иисус Христос, Которого такие “ревнители” своего национального наследия, как Герман Вук, не хотят знать. Ничего вы не поняли, господа “ревнители” в своем наследии, вы даже не заметили, как его унаследовали другие. Как хватает у вас наглости говорить: “Мы открыли человечеству Бога”, когда Этого Бога вы сами не хотите знать? Да, мы не отрицаем, что евреи – избранный Богом народ, но их избрал Бог, а не они Бога. Точно так же нерадивый, но возгордившийся ученик порой возносится перед своими товарищами, пришедшими в класс после него, и ставит себя на место Учителя. Хорош ученик не тот, кто первый получил урок, а тот, кто лучше его усвоил. Евреям же мировая культура обязана тем, что в свое время они были как бы репетиторами Божественного урока. “О том, что мы видели и слышали, возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с нами” (1 Ин. 1:3), – скромно признавались они. А вот фраза, которая была произнесена по радиостанции “РеКА” и которая отражает типичные ходячие взгляды официозной сионистской идеологии: “все три религии родились здесь, в Иерусалиме, и их источником являемся мы (евреи)” (Передача “Стоит процитировать” от 4 – 6 – 1997). Эта мысль, очевидно, не нова. Видимо, ее приходилось слышать и христианам, и язычникам, и ищущим Единого Бога арабам, ибо написано в Коране: “Не годится человеку, чтобы ему Аллах даровал писание, и мудрость, и пророчество, а потом он сказал бы людям: “Будьте рабами мне, вместо Аллаха, но будьте раввинами за то, что вы учите писанию, и за то, что вы изучаете” (Коран. 3:73).

Сохранили ли те евреи, которые называют себя приверженцами так называемого ортодоксального иудаизма, веру своих отцов и любовь к Богу? К сожалению, большинство из известных мне евреев, никакой веры не сохранили и не обрели. Те, кто на словах заявляют о себе как об исповедующих веру Авраама, Ицхака, Иакова, на самом деле, имеют самое извращенное представление о ней. Политика религиозного образования в Израиле, которая не жалеет средств, чтобы насадить в евреях веру их предков, дала самые удручающие результаты. Вместо воспитания совершенных людей в духовном и нравственном отношении, которое предполагается еврейской верой, на практике, в результате идеологического промывания мозгов, получаются духовно ограниченные фанатики, а нередко, даже и моральные уроды с ярко выраженными уголовными наклонностями. Я не специалист, чтобы ставить психиатрический диагноз, но видя безумные глаза у некоторых учащихся религиозных школ и ешив, бессмысленное выражение лица, дегенеративно раскрытый рот, у меня создается впечатление о коллективном умопомешательстве. Таким образом, понятия иудаизм и еврейство для некоторых евреев перестали быть вероучениями и теперь их можно определить как диагноз. Может быть, не все психиаторы согласятся с этим определением, но, говоря об умопомешательстве, в данном случае не столь важна точная медицинская терминология, ибо и в отношении фашизма в Германии также говорили как о нацистском умопомешательстве вовсе не в медицинском плане, тем не менее это умопомешательство, как тогда, так и сейчас, вполне реально и опасно. Сегодня еврейские неонацисты откровенно говорят о грядущих временах прихода своего так называемого “машиаха”, когда большинство гоев на земле будет просто уничтожено, остальные же станут рабами этих полудегенеративных “господ”. Порой кажется, что даже свиньи могли бы с большим правом претендовать на мировое господство, повелевание людьми и мечтать о своем кабаньем фюрере.

Если бы наши притезающие на исключительность господа действительно хотели бы быть совершенными и достойными того, чтобы стать господами, я бы первый побежал записываться к ним в рабы. Но эти люди прежде всего ставят своей целью защищать те свои “права”, на которые они никаких прав не имеют. Так, например, они грозятся всякого, кого заподозрят в антисемитизме, изгонять из страны! Можно не сомневаться, что если бы у этих “патриотов” была бы власть и возможность так поступить, они бы не заставили себя долго ждать в ее осуществлении. Но пока, слава Богу, не предвидится, чтобы у этого жалкого отребья, появилась бы реальная сила осуществить свои угрозы. Что же, собственно, они подразумевают под антисемитизмом? Как раз именно защита равноправия между всеми людьми, вне зависимости от их национального происхождения, с их точки зрения, и есть антисемитизм. Для них антисемитом будет всякий, кто по какому-либо поводу вступит в конфликт с евреем или группой евреев (как правило, им подобным). Например, Вагнер не любил музыку Мендельсона, а Мендельсон – еврей (кстати христианин), значит, Вагнер – антисемит. Я знаю много прекрасных еврейских музыкантов, которые терпеть не могут еврейскую музыку, значит, и они антисемиты – вон из страны. Кому-то не понравится гефилте фиш, приготовленная тетей Хаей – тоже враг народа.

Что же такое антисемитизм на самом деле? Это не личная антипатия к еврею, к еврейскому характеру или даже ко всем евреям вообще, на которую каждый имеет абсолютное право. Антисемитизм – это прежде всего правовая дискриминация евреев, которая в Израиле никак не может иметь место. Напротив, вполне может иметь место и, увы, имеет, дискриминация лиц других национальностей. Никто из этих так называемых израильских антисемитов не будет конфликтовать с евреями по причине их происхождения от еврейской мамы. Повод всех национальных конфликтов – всегда именно поступки определенных людей, преследующих свою мелкую и постыдную национальную идею, вызывающую большие войны. Идеи, лелеющие национальную гордость, всегда косвенно унижают других и, тем самым, обязательно направлены на разжигание национальной розни; они неприличны с точки зрения общечеловеческой культуры; греховны с точки зрения религии, проповедующей кротость и смирение, и преступны с точки зрения уголовных кодексов большинства демократических стран. Что же касается самих еврейских националистов, то и с их точки зрения, подобные поступки других народов по отношению к евреям, справедливо расцениваются как нацизм. Так, например, ими обвиняются в нацизме правые партии европейских стран, выдвигающие лозунги: “Франция – для французов”, “Германия – для немцев”. Неужели только один Израиль должен быть исключительно для евреев, причем, в нашу эпоху интернета и международной конвергенции?

Если посмотреть на нацизм с чисто богословской точки зрения, то и здесь он не что иное, как гнусная ересь. Наши расисты говорят: “Человечество разделено на народы”, где предикат выражен глаголом в страдательном залоге, хотя сама Библия учит, что разделение есть субъект человеческой деятельности. Когда и кем оно разделено, хотелось бы знать? Да, Бог сотворил растения и животных “по роду их”, но где сказано, что Он сотворил людей “по роду их”? Наоборот, сказано, что Он сотворил одного Адама и Еву, и все мы – их дети. Человек же сотворен не “по роду его”, а по образу и подобию Божию, а если кто-то забыл этот Образ и захотел принять образ животного, типа человек-еврей, человек-араб, человек-русский, то пусть знает, что этот образ отнюдь не Божий и даже не человеческий, ибо он не был дан изначально человеку при сотворении, а возник как следствие его грехопадения и отмирает с его возвышением и движением к искуплению, облекаясь в Нового Адама, в ком нет уже “ни иудея, ни еллина”. Приведу по этому поводу цитату из Августина Блаженного: “...тогда исполнится слово Твое, сказанное через Твоего апостола: “Не сообразуйтесь с веком сим”, тогда осуществятся и Твои сразу же следующие слова: “Преобразуйтесь обновлением ума вашего” (Рим. 12:2), уже не “по роду вашему”, не подражая ближайшим предкам и живя не по примеру лучшего, чем мы человека. Ты ведь не сказал: “Да появится человек, соответствующий роду своему”, а сказал: “Сотворим человека по образу и подобию Нашему”; да познаем, в чем воля Твоя” [2].

Порой, новоиспеченные идеологи еврейской национальной идеи, будучи, видимо, хорошо подкованными идеями о “всемирно-исторической миссии пролетариата” или подобного рода тоталитарными объективациями, не замечают как в своей пропаганде используют зародившиеся отнюдь не в еврейской среде пустые высокопарные эпитеты, претендующие на мессианское значение. Так, например, такие идеологи иудаизма, как р. Андре Неер и др. говорят, что еврей должен соблюдать обряды, потому что, мол, есть у него “обязанности перед космосом” – красиво сказано, прямо-таки в духе деиста-просветителя. Хотя мне, по правде говоря, неизвестно, чтобы Библия где-нибудь говорила о каких-либо обязанностях евреев перед космосом или перед звездами, наоборот, Моисей предостерегал свой народ от подобного идолопоклонства: “и дабы ты, взглянув на небо, увидев солнце, луну и звезды и все воинство небесное, не прельстился и не поклонился им и не служил им, так как Господь, Бог твой, уделил их всем народам под всем небом” (Втор. 4:19), но я, тем не менее, готов допустить и эту новую мицву, если евреи хотят, хоть и несколько странными методами, внести свою лепту в научно-технический прогресс и покорить космос, то, как говорится, “Бог в помощь”, но хотелось бы знать, как же соотносятся с этой “великой миссией” такие исконно еврейские ценности, как обязанности перед своим ближним, защита справедливости, правды, обязанности перед самим собой сохранять свое сердце в чистоте, разве они не выше всех этих обрядов вместе с космосом? Поэтому мне хотелось бы спросить этого “космического” человека: Когда толпа обезумевших фанатиков плюет в твоего ближнего, издевается над ним, поносит его только за то, что он не еврей, какова твоя позиция? – ты стоишь в стороне и улыбаешься. Когда общины харедим самым бессовестным образом выбивают себе привилегии и льготы, путем подкупа должностных лиц, путем шантажа и самых грязных политических махинаций, подпадающих под статьи уголовного кодекса (примеры тому можно найти в любой израильской газете), ты, зная, что их действия имеют уголовный характер, помогаешь ли правосудию? – нет, ты покрываешь их, тем самым, становясь их соучастником. Когда израильские коррумпированные чиновники вводят дискриминационные законы в отношении лиц нееврейской национальности и даже евреев, этническое происхождение которых им не очень нравится, как ты вступился за права притесняемых? – своей поддержкой притеснителей. Почему бы тебе тогда не быть последовательным в своих принципах и поддерживать также все профашистские организации, проводящие политику, аналогичную вашей, в других странах? Или требование равноправия и демократии касается только всех других народов, кроме евреев?

Вот видишь, ты, “космический праведник”! Ты еще не совершил ни одного благородного поступка или хотя бы поступка, достойного честного человека; не выполняешь главные, первостепенные заповеди своего Закона, – как можешь ты учить кого-либо своим обрядам? Разве спасет тебя этот мифический “космос”, если ты вредишь собственной душе, разрушая свой наиреальнейший микрокосмос, свое “Я”? Ты говоришь, что такова наша вера, ну что ж, говори, но пойми же такую простую истину, что “такая вера”, иной раз, подобна тем гегелевским “ста талерам”, которые есть в воображении, но отсутствуют в кармане! Пойми же, что совершенно неважно, во что вы там верите, важно только то, что есть на самом деле. А что есть на самом деле, ты и сам прекрасно знаешь – это то фактическое духовное состояние, в котором ты находишься в данный момент – именно оно важно и имеет реальную стоимость для перехода в мир иной после смерти. Ты и нисколько не пытаешься стать ни духовно совершеннее, ни чище сердцем, наоборот, надеешься снискать себе в сей жизни мзду, ложью и лицемерием, и быть за это в чести у себе подобных, но ни твои барыши, ни товарищи не спасут тебя! Посмотри на наших современных фарисеев, надевающих на себя талиты и в торжественной позе публично молящихся как актеры на сцене, и посмотри на их сытые самодовольные рожи! Что ты видишь? Можешь ли ты у кого-нибудь прочесть набожность, искренность, любовь, кротость, страх Божий? Увы! Чаще всего, мы видим нечто прямо противоположное, а лицо, как говорят, “зеркало души”, оно безусловно отражает духовное состояние, и если оно для нас смертных отвратительно, то что оно как не тлен и мерзость для Бога? Я также сомневаюсь, что такие люди угодны космосу и что вообще существует такой мир, где они нужны, или ты впрямь думаешь, что космос и Царство Небесное принадлежат дегенератам?

Ну а как иудаизм воспринимают евреи, воспитанные в другой среде и культуре? Многие репатрианты из Советского Союза, приехав в Израиль, поняли иудаизм именно как господствующую государственную идеологию, наподобие марксизма-ленинизма в СССР, приверженность которой сулила продвижение по службе, льготы, доступ к различным государственным кормушкам. И действительно, в Израиле так называемые харедим пользуются всевозможными льготами, имеют массу различных пособий как от государства, так и от своих общин. (Надо заметить, что христианские благотворительные организации оказывают помощь всем нуждающимся без различия их вероисповедания). Наши неофиты, в большинстве своем и не скрывают, что их “вера”, не что иное, как приспособление к новым порядкам. Кто-то в радиопередаче даже сказал такую фразу: “Там мы все верили в одно, а здесь другие принципы жизни, ничего не поделаешь, нужно перестраиваться”. “Ам эхад – гиюр эхад” – провозглашает неосовковско-израильский идолопоклонник (имеется в виду законопроект о переходе в еврейство, отвергающий любое течение в иудаизме, кроме ортодоксального), “хоть я и не верю ни в какой гиюр, – рассуждает он, – но я буду настаивать на нем, потому что “аму” нужно поклоняться одному идолу. В общем, эти люди приехали насаждать ту же самую тоталитарную систему, к которой они привыкли, приспособились там, откуда приехали. Они не знают, что за веру в Бога ордена не дают, и самая высшая награда, которую верующий может заслужить от людей, – это венец мученика.

Так, например, одна женщина, бывшая когда-то в Советском Союзе педагогом, как-то раз заявила по радио: “Ни в какого Бога мы, конечно, не верим. Но, мы евреи, приехав в Израиль, теперь должны изучать Тору, ибо это наши корни, и это то, что нас объединяет”. Другая, очень “просвященная” особа, видимо, более “компетентная” в вопросах иудаизма, сказала следующее: “У нас, евреев, в отличие от христиан, никакой веры нет и никогда не было, зато у нас есть традиция, которую мы должны все соблюдать”. А один очень уважаемый ветеран, был искренне удивлен, когда узнал, что я посещаю “асейфот тфила” (собрания) иудейской христианской общины и стал меня всячески стыдить за это. Как, мол, можно, да в наше время, да чему тебя учили, да никто из образованных людей не снизойдет до такого позора! Я же, в свою очередь, позволил себе поинтересоваться, как он сам, с таким мировоззрением, может посещать синагогу Хаббада? “Вот те крест, – с жаром ответил он, – никто из нас там ни во что такое не верит, мы собираемся просто, чтобы поговорить, да и кормят там нас бесплатно”.

В том-то и трагедия большинства евреев, особенно интеллигенции, что у них нет веры. Нет именно той определенной религиозной канвы, на основе которой еврей мог бы духовно развиваться. Ведь какое бы у вас ни было мировоззрение, ваше духовное развитие так или иначе имеет религиозный источник. Как сказал английский философ и исследователь истории религии Джеймс Фрэзер: “Вся культура – из храма”. У евреев нет Храма, Гоподь уже почти две тысячи лет как уничтожил храм старой веры, Новый же Храм состоит в Духе и Истине, и назад к старому пути нет! Пока этот народ не войдет в Храм Новый, он обречен на вечное скитание и на вырождение.

Все высшее европейское искусство религиозно. Его почва – христианство, христианская мечта и скорбь и его Царство Небесное. Еврей-скептик в искусстве, какой бы он ни был профессионал, всегда лишен возвышенного. Он может быть эксцентричен, саркастичен (недаром, юмор – еврейская стихия). Но когда он начинает играть Моцарта или Баха, то время от времени в его исполнении слышится “Семь сорок”. (Баха вообще невозможно исполнять, не пройдя духовно самому и не приняв всем сердцем Иисусову “Виа Долороза”, у него почти каждый мотив символизирует определенный эпизод из Страстей).

Ортодоксальный еврейский культ практически ничего не дает духовному развитию, он не возвышает, он не углубляет сердечные переживания. Он лишен романтики, это чисто земная религия, подразумевающая исполнение каких-то странных обрядов, иногда даже эстетически отвратительных. Сама еврейская духовная музыка, если можно назвать этим словом хасидские, марокканские, бухарские песни, для европейского уха, знающего духовную музыку Баха, Генделя, Моцарта, Рахманинова, Мессиана, не может восприниматься иначе как пошлость. Такое отношение к еврейскому фольклору не есть проявление антисемитизма или непонимание стиля. Лично я эту музыку и понимаю, и даже где-то люблю, но ведь и песни Высоцкого, например, вряд ли подошли бы для богослужения. То, что можно слушать в ресторане или на вечеринке – неприемлемо для храма.

“Как, мол, можно отвергать свои корни, национальные истоки, ведь такой еврей как «Иван не помнящий родства»!” – недоумевают националисты. А никто их и не отвергает. Историю своего народа знать нужно и свою родословную помнить не помешает, но знать – это значит прежде всего понимать и не повторять ошибок прошлого. Как именно понимать – этому как раз и учит нас Библия и Святая Земля. Ведь по большей части, наши предки таковы, что их скорее нужно стыдиться, чем гордиться ими. Почти у всех народов древности предки считались образцом для подражания, только еврейские пророки изменили этой традиции и не боялись смотреть правде в глаза, напоминая пословицу: “отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах – оскомина” (Иер. 31:29). Именно Библия учит, что истина дороже корней и традиций. Это понял первый еврей Авраам, порвав со своими прежними традициями и “верой отцов”, пожертвовав во имя истины своими семейными связями, за что и получил благословение Господне.

Чтобы духовно проникнуться иудаизмом (конечно, без лицемерия, искренне), еврею-интеллектуалу необходимо отбросить весь путь, который прошла мировая культура за 2 тысячи лет и окунуться в атмосферу полудикого примитивного культа, настолько далекого от того мира, в котором он был воспитан и продолжает жить, что ему гораздо легче принять тунгусских шаманов или африканских колдунов. Принять это он не может, а другое не хочет, поэтому единственный выход – оставаться скептиком, атеистом или, еще хуже, аутсайдером. У него нет идеала, он не любит свое и не принимает чужое. Не потому ли, так редко встречаются среди евреев романтики и идеалисты. В основном, это прагматики, живущие по принципу: “Цель – ничто, движенье – все”. Эта практика без идеала и смысла жизни нередко и толкала евреев служить “чужим богам”, таким, как коммунизм и даже русский черносотенный национализм, и ради этого приспосабливаться, лицемерить, зная, что шансов “играть первую скрипку” в этом деле у них не больше, чем у русского, желающего стать раввином. Для большинства бывших советских евреев даже иудаизм – чужой бог, так как идут в него без любви, по корыстному расчету, принимая его для себя как новую государственную идеологию, к которой нужно приспосабливаться. И на эту “суету сует” растрачиваются талантливые еврейские головы! Это удел народа, который сам призван давать всему миру идеал, быть “светом просвещения народов”! Так, приспосабливаясь к действительности, наши бывшие интеллектуалы, воспитанные в лоне христианской культуры, по-прежнему любящие христианскую музыку – Баха, Моцарта, Чайковского, Рахманинова, вынуждены отречься от всего этого в угоду базарным торгашам, находящимся на сей день в числе сильных мира сего, которым европейская культура (как, впрочем, и всякая) ненавистна и недоступна. Это то же самое, как если бы Иаков продал свою избранность Исаву за чечевичную похлебку. Я это пишу абсолютно беспристрастно, без предвзятого отношения к христианству и иудаизму, я представляю только то, что написано в книге нашего “Пятого Евангелия”, которую писала сама жизнь. Попробуйте отменить охранительные законы в Израиле и отделить религию от государства, и вы увидите, какова истинная тяга евреев к своим “корням”. Но и несмотря на гонения, лучшие из них и так найдут свои корни и уже находят – они придут к Христу.

Что же подразумевают евреи, когда говорят фразу, ставшую в Израиле своего рода позорным клеймом: “йегуди эмир дато” – еврей сменил веру? Во всяком случае, уж не то, что еврей сменил свои убеждения или изменил образ жизни, ибо ни атеисты, ни коммунисты, ни распутники под эту проклятую категорию не подпадают. Подразумеваются же здесь как раз те, которые эту веру обрели, а значит, всецело принадлежат Тому, кому верят, и уж, конечно, потеряны для каких бы то ни было интересов той мафиозной структуры, которую они называют “еврейством”, даже если эти так называемые изменники будут продолжать любить свой народ и хранить свои культурные традиции. Самое любопытное то, что ненависть к евреям, перешедшим в христианство или уверовавшим как-либо не по “правилам”, распространена не только среди так называемых харедим, но и среди большей части светского населения Израиля. Вот, казалось бы, какое им-то дело, во что верят их братья, ведь сами-то они не верят ни в Бога ни в черта? Почему именно эти люди, которые, судя по всему, должны были бы сохранять нейтралитет в конфессиональных спорах, выступают ярыми охранителями интересов того вероучения, которое сами не разделяют, т. е. ортодоксального иудаизма? Именно они, светские, выносят законопроекты, направленные против свободы вероисповедания, голосуют за принятие закона о переходе в еврейство, – этот пресловутый “хок амара”, дискриминационный по отношению к консервативному и реформистскому направлению в иудаизме. Ответ, мне кажется, здесь такой: они видят для себя угрозу в религиозном поиске как таковом, т. е. истинной Религии, которая была бы свободна от чьего-либо контроля. Потому, что душа такого верующего уже не принадлежит ни государству, ни народу, ни партии, ни общине, а отдана всецело Богу. Это значит, что тот, кто обрел веру – обрел свободу. Такой человек всегда считается политически неблагонадежным, он, как правило, несовместим ни с одной из существующих общественных систем, потому что обладает обостренным чувством справедливости, потому что для него не существует понятий корпоративной этики: “мы” и “они”; “наши” и “не наши”. Поэтому он почти всегда обречен стоять в оппозиции к любому общественному строю, он нигде не будет доволен, пока есть какая-то несправедливость, а несправедливость будет всегда, пока есть сей мир. Вот, оказывается, на самом деле, чего боятся все эти социальные группы, называемые “народом” или “обществом”, – потерять своих рабов.

То, что подразумевают, говоря о еврее, перешедшем в другую веру, на самом деле, может означать только одно из двух: либо он сменил свои прежние заблуждения на другие, т. е. одну форму лжи на другую (стоило ли тогда менять “шило на мыло”, ведь нет никакой разницы, какого сидура и каких обрядов вы придерживаетесь, ходите ли вы в дом с крестом или в дом с маген Давидом – суть одна), либо он наконец узрел свет истины и не может больше лгать. Ибо то гнусное насилие над духом, которое лживо называется верой отцов (ибо Авраам так не верил), никак иначе, как ложью и грехом, назвать нельзя.

Сейчас многие из бывших советских идеологов воинствующего атеизма, приехав в Израиль, вернулись в лоно иудаизма, “хазру бе-тшува”, как здесь говорят. Почему же они это не сделали раньше, когда были в Советском Союзе? Обычно объясняют, что они-де жертвы семидесятилетней политики ассимиляции, которая закрывала им доступ к своим корням, о которых, мол, они ничего не знали, но теперь уже многие начинают понимать, что они евреи.

А что тут, собственно, понимать? Культурные ценности еврейского народа, которые, возможно, раньше и не были известны? Но если они действительно ценности, то их в конце концов примет любой здравомыслящий человек, даже и не еврей, тем самым, ассимилируясь в еврея. А если эти “ценности” вовсе и не ценности, а хлам, то зачем же их, скажите мне, принимать и самому “чистокровному” еврею? “Чего ради, – спросит он, – я должен нести на себе эту обузу, когда моя душа хочет иного?”. Очень прямо и правдиво о “национальных ценностях” высказался Шопенгауэр: “Вообще за национальным характером, так как в нем отражается толпа, никогда нельзя по совести признать много хорошего. Скорее дело здесь только в том, что человеческая ограниченность, извращенность и порочность в каждой стране принимают иную форму, которую и называют национальным характером” [3]. Призывая евреев к “тшуве” (возврату к традициям), раввины, обычно, аппелируют к прекрасным этическим ценностям иудаизма и бесценному еврейскому наследию, которые-де отвергают современные эмансипированные евреи. Не знаю, что там отвергают эмансипированные, христианство же вовсе не требует отвергать ничего из каких-либо национальных ценностей и в первую очередь, еврейских, прямым наследником которых оно себя считает. С другой стороны, никакие истинные ценности не могут отвергать Христа.

Особенно абсурдными выглядят национальные предикаты по отношению к науке. Еврейская философия, например, как ее хотят преподнести национально мыслящие, есть не что иное, как нонсенс. Они утверждают, что “еврейская философия” и “еврейская история” (не в смысле, история евреев) – это такие науки, которые доступны пониманию только евреев, только они владеют ключами к их тайнам. Они говорят, что ни иудаизм, ни еврейская философия без евреев не существуют (хотя итальянское bel canto, например, может существовать и без итальянца). Почему только не выдумали еще еврейскую таблицу умножения, еврейскую биологию или географию? Все эти понятия подразумевают уже что-то неистинное, какой-то особый, необъективный, узкий взгляд на вещи, если они понимаются не как научные школы и методы, а совершенно обособленное учение, предназначенное сугубо для определенной касты людей. (Интересно, что некоторые каббалисты, вышли за пределы своей национальной замкнутости и ищут себе аудиторию среди всех людей, они проповедуют это учение как нужное всему миру). Но “философия” только для еврея? Извините, но какой же разумный еврей будет придавать ей серьезное методологическое значение в практической жизни? (Если она, конечно, не скрытый плагиат с классической науки). Ведь смысл философии, как и всякой науки – проникновение в неизвестное, а если философия не метод познания, не предназначена для того, чтобы открывать нам новые истины, новые идеалы, то скажи мне, умный человек, для чего тогда эта ваша “премудрость” нужна нам вообще? Или нам больше делать нечего, как заниматься бесплодной схоластикой? Царь Соломон попросил у Господа мудрости, для того, чтобы лучше управлять государством, а ваша схоластика нужна вам для того, чтобы обманывать народ. Следовательно, авторитет таких сугубо национальных понятий стоит не больше, чем смысл таких распространенных выражений как “женская логика”, “трамвайная дискуссия”, “филькина грамота”. И действительно, трудно назвать философией, в полном смысле этого слова, оторванную от реальности, бездоказательную схоластику, не имеющую даже в самой себе каких-либо устойчивых законов и правил, в которой вообще, как правило, отсутствуют последовательные мысли.

Если положения какой-либо науки невозможно проверить, понять, почему философ пришел к тем или иным выводам, изучив ее принципы и законы, если учение утверждает, что его тайны недоступны для нормального интеллекта, которым может обладать любой человек со стороны или даже инопланетянин, стало быть, эта галиматья имеет столько же права называться философией, как и “детский лепет на лужайке”. Здесь можно утверждать любую чушь и притягивать к ней за уши каббалу, гиматрию, поучения отцов – в каком случае, что больше нравится – все равно ничего доказать и проверить невозможно.

Так “научно” доказывает существование принципиальных отличий человеко-еврея от всех прочих, философ и профессор Андре Неер в своей книге “Ключи к Иудаизму”: “Поверхностный наблюдатель... видит в еврее обычного земного труженика, видит его энергичную, а порой и революционную деятельность, но не видит обратной, метафизической стороны этой активности, не понимает, что в тот самый момент, когда другие смотрят на еврейского человека как на подобного им самим, на него взирает и Бог, и именно Его пристальное всматривание делает еврея человеком не только в земном, в повседневном смысле этого слова”. Но что же должен уловить в еврее проницательный наблюдатель? – “...Божий взгляд, озаряющий еврея, окружающий его ореолом неповторимой святости” (разрядка моя).

Мы не знаем, насколько верна эта доктрина, но каковы аргументы! Хороши, не правда ли, ни к чему не придерешься. Оказывается, только избранным доступно видеть Божественный взгляд на еврее, озаряющий его ореолом святости. Если вы не видите таковой, что ж, – это ваша печаль, значит, вы не избранный. Точно так же “не всем” дано было видеть мантию на голом короле в известной сказке Андерсена. У всех ли хватит смелости сознаться, что он не принадлежит к этой элите, способной постигнуть сию мудрость? С другой стороны, я, например, не еврей, тем не менее чувствую на себе взгляд Божий, что не дает мне никаких оснований говорить о своей исключительности и утверждать, что других Он оставил без внимания. Господь видит каждого человека, но не все знают об этом или, вернее сказать, не хотят знать. К сожалению, и среди евреев есть немало таких, которые всем своим образом жизни доказывают, что никакого взгляда Божьего над собой они не чувствуют и не знают.

Однако в самой этой доктрине ничего специфически еврейского нет. В Библейские времена, например, все народы видели “божественный взгляд” исключительно только на своих собратьях, а все остальное человечество для них как бы оставалось в тени. В ту варварскую эпоху единственным исключением были еврейские пророки, которые видели благословение Господне всем народам, обратившимся к Богу Израилеву. Так говорит Господь в книге пророка Исаии: “Да не говорит сын иноплеменника, присоединившийся к Господу: “Господь совсем отделили меня от Своего народа”, и да не говорит евнух: “вот я сухое дерево”. Ибо Господь так говорит об евнухах: которые хранят Мои субботы, и избирают угодное Мне, и крепко держатся завета Моего, тем дам Я в доме Моем и в стенах Моих место и имя лучшее, нежели сыновьям и дочерям; дам им вечное имя, которое не истребится” (Ис. 56:3-5). Кстати, слова “место и имя лучшее” на иврите звучат как “яд ва-шем” (йг ещн) – стали названием знаменитого мемориала Катострофы европейского еврейства. Многие ли знают, что эти слова пророка относятся даже и не к евреям? Но теперь некоторым еврейским учителям удалось вернуть кое-кого к мировоззрению варваров, так им, видимо, ненавистна иудейская религия.

Осознав антинаучность понятия “еврейской” науки, можно сказать, что то же самое положение будет и с понятиями, имеющими универсальное значение, такими как: религия, мировоззрение, образ жизни и т. д. Это хорошо иллюстрируется одним характерным случаем. Однажды я сидел в библиотеке и кое-что искал в трактатах Талмуда, и в этот момент ко мне подошел один религиозный еврей. Он сказал: “Мне странно, что ты, русский, интересуешься нашей религией, зачем тебе нужен Талмуд, что ты там ищешь?”. Я ему сказал, что я не интересуюсь “вашей” религией, а ищу истину, но судя по вашим словам, вы считаете, что в Талмуде ее нет. Дальше диалог не состоялся, ибо трудно говорить об истине в концепции “наша религия – ваша религия”. Везде, где есть “твоя-моя”, там всегда есть “не понимай”.

Что же тогда остается в этом особенном понятии “еврей”? Что же такого должен открыть для себя ассимилированный еврей, что недоступно пониманию гоев? Хотел бы я хоть раз получить вразумительный ответ на этот вопрос от этих борцов с ассимиляцией. Но, к сожалению, ничего, кроме эмоций, лозунгов, пустых общих фраз, они сказать не могут. Да и вообще, они, как правило, пытаются уйти от этого разговора, они даже не дадут вам возможности и задать этот вопрос. (Самый лучший детектор лжи – это наличие или отсутствие у человека желания дискутировать по вопросам проповедуемых им идей. Если же он постоянно избегает их открытого обсуждения, это свидетельствует о его нежелании узнать истину, защитить ее, разрешить все связанные с ней проблемы). Слушать кого-либо они не умеют и предпочитают вести свой кликушеский монолог. Почему? Да скорее всего потому, что сами не верят в свою высосанную из пальца идеологию, ибо эта идеология нужна им совсем для других целей, чтобы с ее помощью занять не свое место в классовой иерархии общества, так как ни в какой иной области они преуспеть не могут. Поэтому-то к “религии” и “национальным корням” обращаются чаще всего те, кто потерпел фиаско в светской жизни. Это философия Лисы, не сумевшей добраться до сладкого винограда.

Хочу привести в этой связи слова Шопенгауэра, хотя, возможно, они и возмутят некоторых “патриотов”, но узнать им их полезно: “...самый дешевый вид гордости – гордость национальная. Ибо кто ею одержим, обнаруживает этим отсутствие в себе каких-либо индивидуальных качеств, которыми он мог бы гордиться, так как иначе ему незачем было бы хвататься за то, что у него общее с миллионами. У кого есть выдающиеся личные достоинства, тот, напротив, всего яснее видит недостатки собственной нации, так как они постоянно у них на глазах. А всякий жалкий бедняга, у которого нет за душой ничего, чем он мог бы гордиться, хватается за последнее средство – гордиться той нацией, к какой именно он принадлежит: это дает ему опору, и вот он с благодарностью готов кулаком и пятой (pyz cai laz) защищать все присущие этой нации недостатки и глупости” [4].

Неплохой метод рассмотрения феномена человека открыл Вольтер, он безусловно представляет интерес в нашей экзегетике человека: “Я желал бы при исследовании человека поступать так же, как в своих астрономических изысканиях: моя мысль иногда выходит за пределы земного шара, с которого все движения небесных тел должны представляться неправильными и запутанными. ...Таким же точно образом я попытаюсь, исследуя человека, выйти прежде всего за пределы сферы человеческих интересов, отделаться от всех предрассудков воспитания, места рождения, и особенно предрассудков философа” [5].

Давайте и мы попробуем посмотреть на наш предмет глазами инопланетянина. Предположим, что наш пришелец изучил все человечество и теперь хочет знать, кто такие евреи. Возможно, он спросит нас: “Вот я узнал, что такое человеки, я даже научился различать в них расы, классы, пол, рыжих, конопатых, голубоглазых, детей, взрослых, стариков, гомосексуалистов, гетеросексуалистов, полицейских, солдат, студентов, но вот никак не могу понять, что же такое евреи, по какому признаку вы причисляете людей к этой группе или даже к биологическому виду “Еврейского человека”? Возможно, ему скажут: “Евреев объединяет религия”. Но вряд ли этот ответ удовлетворит нашего проницательного гуманоида, он может резонно возразить: “Но разве евреи – это религиозная секта? Насколько я знаю, большинство из тех, кого вы называете евреями, нерелигиозны и выбирают любой образ жизни, профессию, интересы по своему вкусу. С другой стороны, даже самая правоверная иудейская религия, как известно, не делает человека евреем, потому что тогда придется считать евреем всякого гоя, который бы изучал Тору и жил по ее предписаниям. Если же среди так называемых евреев, между которыми трудно найти что-либо общего, кроме графы в паспорте, есть такое различие во вкусах практически во всем, то как они могут сойтись в одной вере? Разве не естественно, что среди них могут найтись и такие, чья симпатия обратится к Христу?”.

Я не знаю, что ему бы ответили здесь раввины-ортодоксы, мы же скажем, что это вполне естественно, даже более того – оно так и есть на самом деле, причем процент принявших Христа евреев значительно выше, чем среди номинальных христиан из так называемых христианских народов. Потому что для еврея, чтобы сделать этот шаг, требуется настоящая вера и подлинное моральное мужество гораздо в большей степени, чем для кого бы то ни было еще.

Ну а вы, господа евреи, что вы думаете о своем еврействе? С чего, собственно говоря, вы взяли, что вы евреи? Вам так сказали ваши родители? И это ваше единственное основание причислять себя к евреям? А если они вас обманули или их самих младенцами подбросили цыгане, что тогда? Я же вам точно скажу: вас обманули в любом случае, ибо тот человек, который это сказал, не знает, что говорит, и не стоит повторять его глупости; не лучше ли в своем самопознании полагаться на свой жизненный опыт и исследование собственного сердца, абстрагируясь по Вольтеру от “всех предрассудков воспитания, места рождения” и, конечно, от всего того, что о нас говорят другие?

Как же нам все-таки оценить иудейскую религию в сравнении с другими? Каковы ее достоинства и недостатки? Конечно, по этому вопросу могут быть самые различные мнения, в конце концов, это дело вкуса, и мы не собираемся навязывать какую-нибудь одну точку зрения и советывать, что пердпочесть, но постараемся держаться исключительно фактов, ибо без сравнения нет познания.

Иногда спрашивают: где же истина, в Талмуде или в Евангелии? Это, смотря с какой стороны посмотреть. Истины бывают научные и религиозные. Их не следует смешивать между собой. Научные истины, как впрочем, и заблуждения, содержатся везде. В этом отношении ценность Талмуда никто не оспаривает. Мы можем найти в нем более подробный и точный исторический материал, зрелые и глубокие методы комментирования Библейских текстов. Вклад Талмуда в развитие философии, логики, экзегетики, герменевтики и многих других наук трудно переоценить. Но далеко не все научные истины приводят нас к добру и спасению, в том-то и дело, что, несмотря на то, что истина может содержаться во многих вещах, но не все, что истинно – хорошо для нас. Для нас, человеков, суть важна не столько истина, как путь, ведущий ко спасению, к Царству Божию. “Я Путь, Истина и Жизнь” – сказал Иисус. На первом месте здесь Путь (по-китайски Путь и Бог – одно и то же слово – Дао). Прописные истины научились изрекать многие, “И бесы веруют”, но где плоды ваши? “дважды два – четыре” – тоже истина. Но хороша ли она или плоха, полезна ли нам или вредна, зависит от того, как мы ею пользуемся, от того, по какому пути устремлены наши помыслы. Ведь с помощью знаний математических истин, можно и покупателей обсчитывать и благодеяния оказывать. Для спасения важно знать только одну истину: чтó есть добро. Если в отношении научной объективности, как справедливо заметил Макс Вебер: “Ценностные суждения должны быть устранены из науки, так как они ничего не решают в научном отношении”, то для вероучений как раз наоборот, – эмпирические факты ничего не решают в отношении того, что служит благу человека. И если меня спросят: “Что же принять, Тору, Талмуд или Евангелие?”, скажу так: если вы будете до конца последовательны мудрости Торы и Талмуда, вы необходимо придете к учению Христа.

Но могут спросить: “А как же Закон, заповеди, разве не нужно их соблюдать?” – Постараюсь ответить на этот вопрос в рамках чисто еврейского вероучения. Есть понятие “Брит” (Завет, договор, который Бог заключает с людьми). Согласно иудаизму, такой договор до прихода Машиаха Господь заключал четыре раза, хотя, по сути дела, это один и тот же договор: первый – с Адамом, второй – с Ноем, третий – с Авраамом, четвертый – с еврейским народом на горе Синай. Условия этого мистического договора должны выполнять как евреи, так и каждая душа живая, желающая спастись и унаследовать те обетования, которые Господь по этому завету гарантировал Аврааму, Исааку, Иакову. В основе этого завета положены 10 заповедей, которые последующими комментариями развили до 613-ти. Но у талмудистов намечается и обратный процесс. Так, например, один из великих талмудистов Рабби Симлаи (III в.) проповедовал: “613 заповедей объявлены были Моисею на Синае. Явился Давид и свел их к одиннадцати (Пс. 15:1-5), ...Явился Исаия и свел их к шести (Ис. 33:14-15), ...Явился Михей и свел их к трем (Мих. 6:8,) ...Пришел Аввакум и свел их к одной заповеди, сказав: “А праведный верою своей жив будет” (Авв. 2:4)” [6]. Тому же учит и Апостол Павел: “А что законом никто не оправдывается перед Богом, это ясно, потому что праведный верою жив будет” (Гал. 3:11). Но теперь мы знаем, что эта мысль была высказана даже еще раньше Павла. Среди кумранских рукописей, найденных бедуинами в 1-ой пещере в 1945 году (см. Монашество и евреи), есть хорошо сохранившийся “Комментарий на Аввакума” (Пешер Хаббакук), в котором автор ясно говорит, что исполнение закона есть прежде всего принятие Бога, а принятие Бога есть принятие Того, Кого он послал, т. е. Мессию. Хотя здесь и не говорится определенно, Кто есть Мессия, Иисуса они тогда не могли еще знать, и поэтому они видели Мессию в основателе своей секты, но это не меняет сути толкования изречения пророка: “А праведник верою своею будет жить” (2:4). Толкование этого: (это относится) к исполняющим Закон в доме Иехуды, которых Бог спасет от Дома суда за их страдания и веру в Учителя Праведности” (1Q pHab. VII:17-VIII:3).

 Таким образом, 613 заповедей есть только лишь комментарий к одной непоколебимой заповеди – вере. Иными словами, Господь как бы говорит: “Обожься, прими Меня в себя, и будешь спасен”. Нигде и никогда Библия не утверждала, что сей комментарий есть вечный, незыблемый, не подлежащий дальнейшей экзегетике и развитию. Наоборот, пророк Иеремия говорит о “Брит Хадаша” (Новом Завете) (Иер. 31:31) и о Слове Господнем как об “Источнике воды живой” (Иер. 2:13). Таким образом, в сущности, Тора, даже исходя только из этимологии слова (слово “Тора” происходит от глагола леhорот – учить, от корня «йара»), не есть закон (хок), которому нет никакого дела до тех условий, в которых живет человек, а есть учение, хотя и высказанное в форме ритуальных предписаний. Лукавый ум, боясь и не желая трудиться самому, чтобы идти по пути учения и самостоятельно развиваться, схватывает только форму и, зацикливаясь на ней, игнорирует содержание.

Ортодоксальные евреи часто гордятся огромным количеством всевозможных предписаний, которые они находят в своем Законе и думают, что этим они отличаются от остальных “невежественных” народов. Но на самом деле, количество предписаний, как правило, обратно пропорционально культурному уровню и уровню развития цивилизации. Никто не станет отрицать того факта, что у дикарей буквально каждый шаг ограничен различными табу и сопряжен с массой церемоний, предписываемых суеверными традициями. Так что оказывается, что выполнить 613 внешних обрядов легче, чем придерживаться одной единственной заповеди – веры.

Объективности ради, надо сказать, что далеко не все ортодоксальные раввины по отношению к закону такие уж буквоеды и начетчики, какими порой кажутся. Еврейская традиция всегда, помимо писаных законов, подразумевала еще нечто, даже еще более важное, чем закон, без чего все Писание не имеет смысла. По этому поводу есть хорошая притча: “В ешиве на экзамене спрашивают студента: – Назовите пять томов из “Шульхан Арух”, но студент всегда знал, что “Шульхан Арух” состоит из четырех томов и, назвав их, сказал, что пятого тома нет. Но раввин ему ответил: “Есть пятый том. Это здравый смысл, если у тебя нет пятого тома, все остальное не будет иметь значения, хоть ты вызубри все наизусть”. Как раз такой здравый смысл в понимании всего Слова Господня и являет собою Святая Земля – “Пятое Евангелие”, а учение Христа есть лучший комментарий Торы и ее заповедей.

Но в действительности, сейчас в ешивах с этим “Пятым томом” мало кто знаком, и, наоборот, там предпочитают зубрить наизусть все остальное. Основная профессия этих людей, как они сами заявляют, – изучение Торы, в чем они видят высшую мудрость. Но, по-моему, подобного рода занятия никак нельзя назвать ни наукой, ни мудростью, и вот почему: когда мы говорим, что какая-то наука что-то изучает, то мы подразумеваем, что она пытается решить какие-то проблемы, решение которых пока еще никому не известно, иными словами, цель изучения – добыть новые знания, расширить горизонты известного, но вот как раз это в “изучении” Торы категорически запрещено, а можно лишь повторять старые истины, кем-то когда-то давно сказанные, не открывая в них ничего нового. Так какая же это наука, если главное ее табу есть собственная мысль? Также вряд ли нам удастся найти здесь что-нибудь, что можно было бы удостоить предикатом мудрости, несмотря на то, что и в Торе, и в Талмуде мудрых мыслей предостаточно. Так, например, тот человек, который впервые изобрел таблицу умножения, безусловно был великим мудрецом, но кто назовет мудрецом того, кто не зная, как применить в жизни эту таблицу, с утра до вечера повторяет как заклинание: “дважды два – четыре”? Если кто-нибудь задастся целью выучить наизусть телефонный справочник, то про него также можно сказать, что он приобретает знания и, причем, совершенно истинные, но вряд ли можно сказать, что этот человек стремится приобрести мудрость. Точно так же и для определенных “эрудитов” изречения мудрецов, собранные в их памяти, но не понятые и не вошедшие в их плоть и кровь, значат не больше, чем для нас цифры устаревших телефонных номеров из справочника двадцатилетней давности.

Посмотрите, господа ортодоксы, считающие себя наследниками и продолжателями веры отцов, каким отцам вы подобны. Когда евреи вышли из Египта, часть народа жила чаянием свободы, обретением Земли обетованной, в то время как другая часть тосковала о привычном ей рабстве, о египетских котлах с мясом. Не подобны ли вы, господа, тем, кто хочет вернуть еврейский народ назад в гетто, в рабство, закрыть ему путь к дальнейшему продвижению, к Царству Небесному? Не было у ваших лучших отцов таких идеалов, чтобы смотреть назад, вся их борьба была направлена именно с народными предрассудками, с ложными “путями отцов”. У всех Израильских пророков лейтмотивом проходила одна мысль: Израиль отнюдь не идеал, он до сих пор отходил от путей Господних и поступал неправедно, но в будущем он выправит свои пути и придет к истине. Современные же проповедники учат, что именно Израиль, каким он был раньше, и есть идеал, ибо тогда он был и лучше и умнее и жил в истине, поэтому и нужно вернуться в прошлое. И надо сказать, что их деятельность не осталась безуспешной, им удалось-таки превратить часть евреев из великих реформаторов мира в мелких реакционеров, идолопоклонников Прошлого, причем, понимаемого весьма извращенно. В отличие от своих предков, вы, господа реакционеры, являетесь импотентами по отношению к какому либо делу, вы стараетесь повторять то, что когда-то говорили ваши отцы, но вы не совершили ни одного действия, которое совершали ваши отцы; вы изучаете их слова, но вы так ничему и не смогли научиться у них, ибо вы не стали ни пророками, ни героями, ни святыми и даже не стремитесь ими стать. Посмотрите на Святые места – дела рук ваших отцов и убедитесь в этом сами.

Наш вывод отсюда такой: не все то, чему учат сейчас в еврейских ешивах, можно назвать в полном смысле слова иудейской религией, и сама эта религия отнюдь не ограничена рамками какого-нибудь одного из направлений иудаизма или даже мнением какого-нибудь одного ребе. Лучше всего она проявляется в образе жизни всего народа и в его Святынях

* * *

Самой главной Святыней в иудаизме считается гора Мория (Сион) и Храм, который был построен на ней царем Соломоном почти три тысячи лет тому назад. Все, что осталось от прежней славы Сиона и Храма для евреев сконцентрировалось в одной точке – у западной стены Храмовой эспланады, так называемой “Котель а-Маарави” или, как принято называть ее по-русски, – “Стены Плача”. Поэтому святость Стены Плача неотделима от всей Храмовой горы, или горы Мория, частью которой она является. Невозможно объяснить историю Стены Плача, не касаясь истории всей Храмовой горы и Храма.

* * *

Храмовая гора (Гора Мория) и Стена Плача

С этим местом религиозные традиции связывают самые различные Библейские топографические названия. Это и гора Мория, и гумно Орны Иевусянина, купленное царем Давидом для жертвенника, это, конечно, и сама гора Сион, воспетая в Псалмах и у пророков.

Это действительно как бы пуп земли, точка, на которой завязаны и переплетены судьбы мира: здесь происходили основные поворотные события Божественной истории. Мистики считают, что на это место был положен Богом “Эвен а-Штия” – краеугольный камень мироздания, камень основания. Рамбам считает, что на этом месте были жертвенники Адама, Каина, Авеля и, конечно, Авраама.

Собственно название “земля Мория” в Библии упоминается в связи с жертвоприношением Исаака (Ицхака), потому и само место рассказывает нам о вере Авраама, о его беззаветной преданности Господу: “И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама, и сказал ему: Авраам! Он сказал: вот я. Бог Сказал: возьми сына твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мория, и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой я скажу тебе. Авраам встал рано утром, оседлал осла своего, взял с собою двоих из отроков своих и Исаака, сына своего; наколол дров для всесожжения, и встав пошел на место, о котором сказал ему Бог. На третий день Авраам возвел очи свои, и увидел то место издалека. И сказал Авраам отрокам своим: останьтесь вы здесь с ослом; а я и сын пойдем туда и поклонимся, и возвратимся к вам. И взял Авраам дрова для всесожжения, и возложил на Исаака, сына своего; взял в руки огонь и нож, и пошли оба вместе. И начал Исаак говорить Аврааму, отцу своему, и сказал: отец мой! Он отвечал: вот я, сын мой. Он сказал: вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения? Авраам сказал: Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения, сын мой. И шли далее оба вместе. И пошли на место, о котором сказал ему Бог; и устроил там Авраам жертвенник, разложил дрова, и, связав сына своего Исаака, положил его на жертвенник поверх дров. И простер Авраам руку свою, и взял нож, чтобы заколоть сына своего. Но Ангел Господень воззвал к нему с неба и сказал: Авраам! Авраам! Он сказал: вот я. Ангел сказал: не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего; ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня. И воззвел Авраам очи свои, и увидел: и вот назади овен, запутавшийся в чаще рогами своими. Авраам пошел, взял овна, и принес его во всесожжение вместо сына своего” (Быт. 22:1-13).

В чем смысл жертвоприношения Авраама? Одним своим этим молчаливым поступком, Авраам наглядно выразил и объяснил то, что не могли понять многие лучшие богословы всех религий, а именно, он показал, что значит вера. Потому и заслуга Авраама в глазах Господа несравненно выше, чем законника Моисея, мудреца Соломона и преданного раба Илии. Несмотря на то, что с нашей, человеческой, точки зрения, отнюдь не все поступки этого патриарха отвечают современным этическим нормам, Господь из всего человечества выбрал именно его, заключил с ним завет и назвал Своим другом. За что? За веру, как сказано в Библии: “Аврам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность” (Быт. 15:6). Недаром именно Авраам, не будучи ни священником, ни пророком-аскетом, ни учителем-законодателем, называется богословами отцом веры.

Что же такое вера и зачем она нам нужна? Я могу засвидетельствовать, что почти все туристы, которые посещали со мной Святые места, в той или иной форме всегда задавали этот вопрос. Проблема веры была и остается по сегодняшний день основной и общей проблемой для всех существующих религий, а принятие той или иной религиозной доктрины еще не говорит о наличии или отсутствии веры.

Наиболее распространенное (причем во всех религиях) понимание веры подразумевает под этим понятием такое духовное состояние, при котором мы согласны считать истиной то, что само по себе не очевидно и не может быть убедительно доказано. С этой точки зрения, верить – значит упорствовать в признании того, что для разумного познания остается сомнительным, всячески уговаривать себя, и насиловать свое сознание. На первый взгляд может показаться, что именно такой “веры” требует от нас Библия. Многие христианские богословы даже убеждены в этом. Для них вера – это своего рода насилие над разумом, подавление его и беспрекословное подчинение определенным догмам, которые не поддаются никаким логическим объяснениям. В этом они видят особое благочестие, как акт послушания и преклонения перед авторитетом. Так, Тертуллиан сформулировал свое понятие веры: “Credo, quia ineptum” (Верую, ибо нелепо), мол, если бы в церковных догматах все было бы разумно и понятно, то зачем тогда нужна была бы вера? Но доктор Церкви св. Ансельм Кентерберийский (1033-1109) уже пытается выйти за рамки средневекового обскурантизма и формулирует другой тезис: “Credo ut intelligam” (Я верю, чтобы понимать). Мы вовсе не считаем, что в религиозных откровениях должно быть все просто и понятно, так же как далеко не все явления природы на сегодняшний день поддаются объяснению, но из этого не следует, что мы не должны стремиться их понять и что вся физика – лженаука. К сожалению, сознание некоторых современных теологов осталось на средневековом уровне. Так, например, один немецкий богослов Эрих Зауэр пишет: “Хотя (Иаков), судя по-человечески, был гораздо более “несимпатичен”, нежели его брат Исав, тем не менее ради своей веры в обетование он удостоился предпочтения перед своим неверующим братом и достигает, наконец, после многолетнего служения великого богатства и плода” (Не знаю, в каком месте Библии говорится относительно их веры в обетование, но лично мои симпатии всегда были на стороне Иакова). Фундаменталисты поэтому требуют от нас слепой, неразмышляющей и непроверяющей веры. Для них вера есть нечто вроде армейского подчинения начальству по фельдфебельскому приказу: “Молчать, не рассуждать!” или, в лучшем случае, покорного доверия к авторитету, подобно тому, как дети должны слушаться родителей, доверять им, считать истиною то, что им внушается, ибо они еще не в состоянии понять жизнь. Так, мол, и люди должны верить некоей Инстанции, которая мудрее их.

Это исповедание, принимающее на свой страх и риск нечто сомнительное, что мы лично не знаем и проверить не можем, на самом деле, в корне противоречит вере Авраама, Библейских пророков и учению Христа. Настоящая вера уже сама собой предполагает знание, причем несомненное, лично удостоверенное, как то следует из истории Авраама; или из Библейского текста как-нибудь видно, что Авраам лично не был уверен в существовании Бога и полагался на чей-нибудь авторитет? Но все дело в том, что не всякое знание – вера. Истинная вера прежде всего является состоянием воли, или сердца если угодно, а не ума. Умом можно разделять какие угодно теории, но в сердце быть к ним совершенно равнодушным. Отличие веры от знания Карл Ясперс демонстрирует таким примером: “Джорджано Бруно верил, Галилей знал. Оба они были в одинаковом положении” [7]. С другой стороны, как-то забывают, что слепая вера несовместима с заповедью о блаженстве алчущих и жаждущих правды. Верить в то, что само по себе, может быть даже, и верно, но в чем ты лично не убежден, есть предательство по отношению к истине. Среди некоторых богословов бытует мнение, разделяемое порой и теми, для которых в принципе чужда концепция веры как верования, тем не менее это не мешало им считать, что Библия, мол, прямо не предписывает людям искать истину. Даже такой проницательный ум, как Владимир Соловьев, писал следующее: “...такой отвлеченной заповеди, запрещающей ложь вообще или в формальном смысле, вовсе не существует в слове Божием” [8]. Насколько же глубоко проникло в сознание людей поповское извращение Священного Писания! Или же не в Библии написаны, например, такие слова пророка Захарии: “Вот дела, которые вы должны делать: говорите истину друг другу; по истине и миролюбно судите у ворот ваших” (Зах. 8:16); и апостола Павла: “...отвергнувши ложь, говорите истину каждый ближнему своему, потому, что мы члены друг другу” (Еф. 4:25).

Вера и ложь – понятия несовместимые. Поэтому всякое вероучение, отвергающее честный и объективный поиск истины, замешано на лжи. Оно есть лукавое неверие, своего рода страх перед верой, фарисейское лицемерие. Всякое честное сомнение Иисус не осуждал, но помогал разрешить. Так сомневающегося, еще не верующего Нафанаила, Он встретил словами: “...вот, подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства” (Ин. 1:47), Он долго беседует с непонимающим Его Никодимом (от Иоанна, 3-я глава), Он помогает Фоме преодолеть его скепсис (Ин. 20:27), хотя тут же говорит: “...блаженны не видевшие и уверовавшие” (Ин. 20:29). Он явно предпочитает честных скептиков лицемерам. По сути дела, хотеть верить – это уже и есть настоящая вера. Тот, кто думает, что нашел Бога и ни в чем не сомневается, тот Его давно потерял. Так своеобразно исповедовался Иисусу один израильтянин, сына которого Иисус излечил: “...верую, Господи! помоги моему неверию” (Мк. 9:24).

Вера, которая вменяется в праведность, для русского православного философа Владимира Соловьева состоит прежде всего в любви к истине, отсутствии всякого лукавства, прямодушии, простоте и чистосердечии; он пишет: “...заблуждение, или ошибка в фальшь не ставится, и враждовать с людьми из-за их теоретических заблуждений – значит давать себе аттестат слишком малого ума, слишком слабой веры и слишком дрянного сердца. А всякий действительно верующий и тем самым свободный от этих излишеств тупоумия, малодушия и бессердечности должен с искренним расположением смотреть на прямого, откровенного, словом честного, противника и отрицателя религиозных истин. Ведь это по нынешним временам такая редкость, и мне трудно вам передать, с каким особым удовольствием я гляжу на явного врага христианства. Чуть не во всяком из них я готов видеть будущего апостола Павла, тогда как в иных ревнителях христианства поневоле мерещится Иуда-предатель” [9].

Веру в Бога даже нельзя рассматривать как философскую доктрину или наиболее правдоподобную гипотезу объяснения мира. Попытки такого рода апологетики имеют всегда что-то надуманное, иллюзорное и неискреннее. И конечно же, они не выпрямляют стези наши на пути к Богу.

Русский философ, еврей, принявший Христа, Семен Людвигович Франк высказал о феномене веры также мысли далекие от позиций фундаментализма. Так, например, он подверг уничтожающей критике знаменитое пари Паскаля, которое в определенных интеллектуальных кругах считалось лучшим обоснованием веры. Здесь уместно вспомнить суть этого пари. В своей книге “Мысли”, французский рационалист пытается убедить скептиков в том, что принятие Бога есть нечто вроде выгодной инвестиции или беспроигрышной лотереи. Ставка этого пари такая: “Рассмотрим этот довод. И скажем: Бог или есть, или Его нет; но на какую сторону мы склонимся? Разум тут ничего определить не может. Нас разделяет бесконечный хаос. На краю этого бесконечного расстояния играется игра, в которой выпадает орел или решка. На что вы поставите? ...правильно было бы вовсе не заключать пари. Да, но заключать его придется. Тут от вас ничего не зависит, вы впутаны в это дело. На что же вы поставите? Посмотрим; поскольку надо выбирать, посмотрим, где для вас меньше ущерба. Вы можете потерять две вещи: истину и благо, и две вещи вы можете поставить на кон: ваш разум и вашу волю, знание и блаженство, и двух вещей страшится ваша природа: заблуждения и несчастья. Коль скоро выбирать непременно надо, для вашего разума при любом выборе ущерб будет одинаков. Этот довод отпадает. Но ваше блаженство? Взвесим выигрыш и потерю, если вы поставите на решку, то есть на Бога. Рассмотрим две возможности: если вы выигрываете, то выигрываете все, а есле теряете, не теряете ничего; делайте же вашу ставку скорее” [10].

Иными словами, если Бога нет, то что особенного мы потеряем? – мол, и так умрем, а если Бог есть, – мы рискуем быть обречены на вечные муки. Итак, по поводу этого пари Франк пишет: “Если бы я был неверующим, то я ответил бы Паскалю: “Я предпочитаю предстать перед судом Божиим – если он существует – и откровенно сказать Богу: “Я хотел верить, но не мог, не находя основания для веры; честно искал Тебя, но не мог найти, и потому склонился к убеждению, что Тебя нет; а теперь суди меня, как знаешь; я не знаю есть ли Бог, и даже думаю, что Его нет: но я наверное знаю, что если Он есть, Он милосерд, и, кроме того, ценит выше всего правдивость и чистоту души и потому не осудит меня за искреннее заблуждение; поэтому у меня вообще нет риска проигрыша, и все ваши пари есть неубедительная выдумка” [11].

И в наши дни не перевелись “мудрецы”, желающие сыграть партию в кости с Богом. Так, в духе Паскаля, современный апологет иудаизма Герман Вук убеждает скептиков не отвергать на всякий случай гипотезу Бога: “Позвольте мне высказать предположение, что слова “а вдруг я ошибаюсь” – это слова, которые как воздух, нужны людям нашего века, – идет ли речь об иудаизме или о чем угодно другом” [12].

 Прецедент этому “пари”, кстати, был положен еще Элифазом, Вилдадом и Софаром (Цофаром) – друзьями и оппонентами несчастного Библейского праведника Иова, взывавшего к правде. Почитайте, господа, книгу Иова, и вам станет ясно, что, осудит ли Бог неверующего или нет, будет зависеть от того, насколько тот усердно искал Его и насколько хотел быть верным истине, но “верующие на всякий случай”, живущие без страха Божия, но иногда захаживающие в храм или синагогу без потребности сердца – те-то уж точно будут осуждены за ложь, за лукавство, за трусость, за то, что возносились над теми, кто был предан истине несмотря ни на что – этому учит Библия. Так же как Иов, Франк не желает принимать доктрины, в которых он не удостоверен, ради кем-то установленных норм благочестия. Для него вера “...есть в конечном счете встреча человеческой души с Богом, явление Бога человеческой душе”. Прекрасная мысль, но он так и не сумел ее развить до конца. С одной стороны, он как будто не смешивает веру с метафизикой: “В упрямом отстаивании непроверенных убеждений, в склонности или готовности признавать в качестве истины, недостоверное, я не могу видеть ни необходимости, ни заслуги. А поскольку такая установка сознания почти неизбежно связана с внутренним колебанием, поскольку исповедание “верую” перед лицом честного, правдивого самосознания часто означает, строго говоря: “не верую, но хотел бы верить и уговариваю самого себя, что верю” – это есть прямо грех перед Богом как Духом истины. Ибо, как однажды сказал юноша Байрон, “первый атрибут Божества есть истина” [13].

И в то же время Франк пишет: “Если я христианин только потому, что родился и воспитался в христианской семье, в среде христианской культуры, привык к ней и полюбил ее, и если только по этой же одной причине другие продолжают пребывать в разных других верах – то все веры на свете становятся пустыми условностями, плодом случайных исторических обстоятельств, и мы не имеем никакой гарантии правды одной из них” [14]. Находясь все еще в плену традиционных представлений, запутался в категориях философ – что есть “вера”, а что есть “правда”.

Здесь надо заметить, что Франк отнюдь не одинок в таком подходе к религии. И особенно широко распространены подобные взгляды среди современных христианских интеллектуалов, что, к сожалению, свидетельствует как об их скудности веры, так и о слабости подлинно научного подхода к проблемам. А какую “правду” вы, господа философы, здесь ищете? Вы хотите через религию проникнуть в те тайны мироздания, куда еще не смогла проникнуть мысль естествоиспытателя? Нет, уважаемые, исследуйте эту тайну своим ученым умом. А если ваше сидение в кабинетах мало к чему приводит, то поучитесь у тунгусских шаманов, в познании “того мира” они, наверно, стоят ближе всех нас к так называемым эзотерическим истинам, потому что для этого нужно уметь и в транс входить, и умирать, и оживать, и общаться с духами, и выходить в астрал. Что, слабо? Это вам не в теологических диспутах доказывать, что “...в учении и в образе Христа сама правда Божия выражена полнее, глубже, яснее, вернее, чем где бы то ни было” [15]. Я не знаю, где ваша “правда” выражена полнее, я знаю только то, что меня, грешного европейца, священные иступления шаманов духовно не возвышают, а стало быть, и к Богу не приближают, но чтение Евангелия, слушание Мессы, и пребывание на Святых местах пробуждают чувство благоговения, духовного подъема, душевного покоя и блаженства. Однако я не считаю возможным строить на этих чувствах какие бы то ни было философские спекуляции. Как сказал Вольтер: “Смысл философии заключается в том, чтобы остановиться, как только нам начинает недоставать светоча физики” [16]. По поводу же богословия, уместно было бы привести высказывание Канта: “Если спрашивают, почему для нас важно вообще иметь теологию, то становится ясным, что она нужна не для расширения или для совершенствования нашего познания природы и вообще какой-либо теории, а только для религии, т. е. для практического, а именно морального, применения разума в субъективном отношении” [17].

Во всяком случае, ни вера Авраама, ни учение Христа никак не претендуют на то, чтобы занять какое-то место, пусть даже и первое в ряду многочисленных философских, теософских и эзотерических школ. Вы можете сколько угодно заниматься вопросами уфологии, астрологии, каббалы, спиритизма, принадлежать к любой из философских школ, быть экстрасенсом, медиумом и даже самим бесом, но если вас все-таки что-то тянет к этим Святым местам и в ваших сердцах все еще находит живой отклик то, о чем и о Ком они нам повествуют, значит есть в вас зачатки веры, а следовательно, вы будете точно спасены.

Возвращаясь к тому событию на горе Мория, которое произошло, а точнее говоря, не произошло благодаря Божественному вмешательству, я бы хотел здесь задать риторический вопрос: мог бы Авраам, так, на всякий случай, согласно “пари” Паскаля, принести в жертву своего сына Ицхака? И с другой стороны, велика ли жертва, состоящая лишь в том, чтобы, проходя по коридору, поцеловать мезузу или, например, сказать: “Я верю в непорочное зачатие, хотя и никогда не сталкивался с ним воочию в действительности и не могу экспериментально подтвердить свою “веру”? Нет, у Бога другое пари. Он знал, что Авраам любит в этом мире больше всего и, конечно же, больше собственной жизни, и потому сказал: “Если ты веришь, отдай мне сына”. В этом пари верующий теряет все, а что взамен – тайна. Здесь ставка больше чем жизнь. Этого-то и не хотят понять наши “умные паскали”, хотя порой даже и готовы разумом допустить существование Бога, но и черти знают о Его существовании, что вовсе их не спасает. Как сказал Мартин Бубер: “Человек не отрицает трансцендентного Бога, он его просто исключает. Он более не знает непознаваемого, ему более нет нужды притворяться, что он знает Бога; вместо него он знает душу или скорее “самость”. И вовсе даже не Бога как чумы страшится “современное сознание”, но веры. Чтобы там ни было с Богом, для человека “современного сознания” важно лишь то, чтобы больше не находиться с ним в отношениях веры” [18].

Господь, зная, что не все чада Его подобно Аврааму имеют в себе веры настолько, что могут напрямую общаться с Ним как с Другом, дал им внутреннее побуждение искать Его опосредованными методами, в частности, через храмовый культ. “Какая польза в храме?” – порой спрашивают некоторые прагматики. Но, прежде чем ответить на этот вопрос, давайте ответим на вопрос: а что, собственно, мы подразумеваем под словом “польза”? Если нет смысла жизни, то какая польза в том, что мы едим, пьем, спим, размножаемся? Если уж вы, господа, о чем-то спрашиваете, то хотя бы уж знайте о чем. Иначе ваш вопрос равносилен тому, что спросить: “Какое количество совершенно неизвестных мне фантасмагорий содержится в этом предмете?”, именно такое же количество “пользы” содержится в храме. Поскольку у людей есть потребность в чем-то, и есть нечто, способное эту потребность удовлетворить, постольку в этом нечто есть польза. Да, к сожалению, не у всех есть потребность в Божественном, но как средство для удовлетворения плотских потребностей Оно действительно бесполезно.

Рабанут запрещает евреям восходить на Храмовую гору по многим галахическим причинам, одна из которых та, что никто пока точно не уверен, где находится место Святая Святых, и хотя многие сейчас считают, что Соломонов Храм стоял там, где сейчас находится мечеть Омара, есть сомнение: а вдруг не там. Этот риск случайно наступить на Святое место ортодоксальные евреи хотят исключить полностью и потому запрещают посещать Храмовую гору [19]. Беллармино Багатти, например, считает, что место Соломонова и Иродианского Храма находится между мечетью аль-Акса и Куббат ас-Сахрой (мечетью Омара), около эль-Каса (фонтана). Прав он или нет, я не знаю, но во всяком случае, идентификация места Храма есть вопрос археологии, а не веры, ибо истинно верующие всегда будут поклоняться Богу, а не месту, а если же кто при этом и наступит не туда, то Господь, в отличие от рабанута, смотрит на сердце, а не на мертвые камни. Подобное отношение никак не есть благоговение перед Святым местом, а наоборот, его профанация суеверным идолопоклонством. Насколько такое суеверие не имеет никакого оправдания Библейскими источниками, видно из слов царя Соломона, которые он произнес при открытии Храма: “Поистине, Богу ли жить на земле? Небо и небо небес не вмещают Тебя, тем менее сей храм, который я построил” (3 Цар. 8:27). И тем не менее Соломон считал своим долгом, возвеличить Имя Господне и построить в Его честь Храм, самый прекрасный и великолепный, насколько это в силах человека, а спустя почти тысячу лет, дело Соломона принимает на себя Ирод Великий. Талмудисты, несмотря на антипатию к Ироду, свидетельствовали о Храме: “Кто не видал Иродова Храма, никогда в своей жизни не видал красивого здания” [20].

Что есть истинный Храм и где следует отныне поклоняться Отцу, объяснил Иисус Самарянке: “Женщина говорит Ему: Господи! вижу, что Ты пророк; отцы наши поклонялись на этой горе; а вы говорите, что место, где должно поклоняться, находится в Иерусалиме. Иисус говорит ей: поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу; вы не знаете, чему кланяетесь; а мы знаем, чему кланяемся, ибо спасение от Иудеев; но настанет время, и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и в истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе: Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и в истине” (Ин. 4:19-24).

Нечто подобное говорит нам и Тибетский апокриф: “Израильтяне во множестве стекались на слова Иссы и спрашивали его, где им следует благодарить Небесного Отца, когда врагами разрушены их храмы и истреблены их священные сосуды. Исса отвечал им, что Бог не имел в виду храмов, построенных руками человека, но понимал под ними сердца людей, которые представляют истинный Храм Божий” [21].

Первомученик Стефан, выступая перед судом синедриона, основываясь полностью на еврейской вере, цитируя пророка Исаию, говорил: “Но Всевышний не в рукотворных храмах живет, как говорит пророк: “Небо престол Мой, и земля подножие ног Моих; какой дом созиждете Мне, говорит Господь, или какое место для покоя Моего?” (Деян. 7:48). Но на самом деле, есть такой храм, который может вместить в себя всего Бога – это сердце верующего. Апостол Павел писал: “Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас? Если кто разрушит храм Божий, того покарает Бог, ибо храм Божий свят; а этот храм – вы” (1 Кор. 3:16-17).

Что же, собственно, представляет собой Стена Плача? Действительно ли она есть часть стены Соломонова Храма, как верят в народе? Даже совершенно не зная истории, можно легко убедиться в обратном, ибо и неспециалисту хорошо видно, что Стена Плача сложена из того же камня, что и остальные две другие стены, окружающие Храмовую гору – южная и восточная, относящиеся к одному и тому же иродианскому периоду (см. фото).

Также и западная стена, общая длина которой 485 метров, не ограничивается отрезком в 60 метров, называемым Стеной Плача, а имеет свое продолжение и хорошо видна на юго-западном углу с выступающими из нее остатками древней арки, так называемой “арки Робинсона” (см. фото), также ее можно видеть и под аркой Вильсона, за которой следует подземный тоннель до самого северного конца стены. Арка, которую открыл в 1838 году американский археолог Эдуард Робинсон (до него уровень культурного слоя земли был столь высок, что покрывал даже этот выступ, находящийся в наше время на довольно-таки значительной высоте), служила в эпоху Второго Храма главным входом на Храмовую гору для гоев, которые желали наблюдать с колоннады за еврейскими обрядами. Робинсон полагал, что эта арка есть часть моста, подобного арке Вильсона (с севера от Стены Плача), ведущего на Верхний город, но последующие открытия Вильсона и Уорена в 1867 году доказали, что арка в свое время образовывала лестницу, поднимавшуюся с юга, по направлению из Нижнего города и поворачивавшую направо, на большую колоннаду так называемой Царской галереи [22] (базилики Ирода) (см. фото).

Более основательные раскопки в этом месте, т. е. открытым способом, а не путем колодцев, как это делали Уорен и Вильсон, стали возможны лишь после Шестидневной войны 1967 года, когда был полностью снесен квартал Муграби. В ходе раскопок была обнаружена интересная надпись на одном из нижних камней западной стены под аркой Робинсона. Эта надпись на иврите, сделанная, по всей видимости, евреями при Юлиане Отступнике (361-363), разрешившем им отстроить Храм, представляет собой цитату из книги Исаии: “וּרְאִיתֶם וְשָׂשׂ לִבְּכֶם וְעַצְמוֹתֵיכֶם כַּדֶּשֶׁא...” (“И увидите это, и возрадуется сердце ваше, и кости ваши расцветут, как молодая зелень” Ис. 66:14).

Мы уже говорили, что продолжение западной стены к северу можно увидеть до самого конца, для этого нужно записаться на экскурсию по тоннелям западной стены. Но в одном месте, среди домов мусульманского квартала, можно увидеть часть западной стены в открытом виде, она также почитается евреями, хотя постоянных молитв здесь не совершают. Эта стена, находящаяся на расстоянии 150 метров от Стены Плача, имеет длину 20 метров, и здесь также отчетливо видны камни иродианского периода. В еврейской традиции она получила название “Малый Котель” (см. фото).

Мы не будем приводить здесь все еврейские традиции и ритуалы, связанные с почитанием Стены Плача, а также многочисленные легенды и притчи о ней, о которых написаны тома. Нас интересует больше характер народа, раскрывающийся через почитание Святых мест. Одна история, имевшая место в XIX веке, свидетельствует об отнюдь не однозначном отношении евреев к этой Святыне. Это произошло в 1887 году во время визита в Палестину крупного финансового магната барона Эдмунда (Беньямина) Ротшильда. В то время, чтобы подойти к Стене Плача, евреям приходилось пробираться сквозь узкие переулки арабских трущоб квартала Муграби, где жили мусульмане, выходцы из Магриба, т. е. стран Северной Африки. Место для молитвы евреев возле стены было узкое, тесное и грязное. Расстояние от Котеля до стены противоположного дома было не более двух метров. И по этому переулку мусульмане могли проводить своих верблюдов и ослов, не обращая внимания на молящихся евреев. Когда Ротшильд увидел такое явное осквернение Святого места, то решил приобрести его для евреев. Он обратился к турецкому паше, правителю Иерусалима, с просьбой продать ему весь квартал с условием, что он готов построить для магрибских арабов новые жилые благоустроенные дома, тем самым, решив застарелую социальную проблему Иерусалима. Вся сделка в то время должна была обойтись в сумму 30000 лир.

Предложение Ротшильда было принято пашой, в принципе, благосклонно, но он не мог продать ему этот участок, так как закон запрещал продажу земли иностранным гражданам, и он посоветовал финансисту дать эти деньги еврейской общине, члены которой были подданными Отоманской империи и имели право купить участок. Тогда Ротшильд пошел к главе общины, сефардскому раввину, имевшему титул Ришон ле-Цион (Первый в Сионе). Духовный вождь еврейства на Святой Земле отказался покупать Святыню из боязни увеличения паломничества из Европы, конкуренции со стороны более образованных раввинов и потери собственного авторитета маленького царька, которым сефардский раввин пользовался в этой провинциальной дыре неограниченно. Сефардские старейшины (хахамим) предложили барону внести деньги в их кассу, и они-де сами разберутся, что с ними делать. Я не знаю, дал ли Ротшильд им какую-то сумму денег или нет, но сделка по приобретению Стены Плача в то время провалилась.

Затем в 1912 году была еще одна попытка приобрести Котель уже на деньги банка Англо-Палестинской компании, но с началом Первой мировой войны в 1914 году переговоры о покупке прекратились. С приходом англичан, арабо-еврейские отношения резко обострились. Между ними шла борьба за каждый клочок земли. Свои претензии арабы стали предъявлять и на Котель. Явно не из-за религиозной ревности, а скорее из-за националистического упрямства, мусульмане стали утверждать, что Стена Пллача священна также и для них, так как есть легенда, возникшая в недавнее время, что, мол, к этой стене привязал своего коня аль-Бурака пророк Мухаммад. Но если это место так свято для мусульман, то как они могли допустить прогон скота через него? И почему ни разу за годы мусульманского правления ни один мусульманин не молился там? С другой стороны, евреи также предали свою Святыню, допустив ее профанацию, когда была возможность ее отстоять. Даже несмотря на тупоумие старцев, если бы у большинства народа было бы достаточно ревности, то евреи смогли бы приобрести Котель, пусть на деньги Ротшильда или на коллективные сборы, так же как, например, христиане, несмотря ни на что, выкупали у мусульман свои Святые места. А ведь со стороны мусульманских властей, отношение к евреям в те времена было куда лояльнее, чем, например, к францисканцам.

Может быть, в наказание за свое равнодушие, евреи в течение двадцати лет иорданской оккупации вообще были лишены доступа к Стене Плача. Только после Шестидневной войны евреям удалось окончательно утвердить свое право на Святыню.

Синагога Рамбана.

Это не только историческое место и одна из многочисленных израильских синагог, в которых евреи собираются на молитвы. Это место – немой свидетель верности евреев Богу и Святой Земле, проявляемой в том, что несмотря ни на что, они старались прославить Имя Господне своим постоянным присутствием в Иерусалиме. Эта синагога занимает особое место в еврейской истории, несмотря на то, что никаких значительных событий в жизни евреев здесь не происходило, не является она и важным академическим центром, где мудрецы определяли традиции и развивали еврейскую мысль. В этом плане синагога вполне заурядное заведение, и тем не менее она является вехой в истории евреев, а может быть, и всего мира. Она знаменует собой как бы начало строительства Третьего Храма; это своего рода первая станция на пути евреев из так называемого Римского галута, первый толчок, зародыш нового движения “Шив’ат Цион” (Возвращение к Сиону), переросшее затем в сионизм и в государство Израиль.

Начало этому движению положил новый Зоровавель средних веков Рабби Моше бен Нахман (Нахманид), сокращенно – Рамбан (1194-1270). Это был крупный талмудист, каббалист, философ, экзегет, поэт, врач, пользовавшийся повсеместно в Испании славой и всеобщим уважением. Его судьба изменилась с учреждением в 1216 году доминиканского ордена. Христианские бесноватые моськи начали лаять на еврейского мудрого и доброго слона. (Слово доминиканец, помимо последователя св. Доминика, или, как его называют в Испании, Сан Доминго, имело и другую расшифровку: в переводе с латинского “Домини канис” означает пес Господень. Символ ордена – собака, держащая в зубах факел. Собака означает собачью преданность Римскому папе, ну а факел, по-видимому, символизирует огонь костров, которым эти “кроткие” монахи “спасали” заблудшие души своих еретических братьев). В 1232 году доминиканцы воглавили новый христианский институт “милосердия”, всем известную, Святую инквизицию. В 1263 году, в рамках расследований богословских споров, Рамбану был навязан диспут с выкрестом Пабло Кристини о сущности и личности Мессии. Диспут проходил в королевском дворце в Барселоне в присутствии арагонского короля Якобо I. Обсуждались те же самые вопросы, которые актуальны и сегодня: кто такой Мессия (Христос)? Когда Он должен прийти? Является ли Он по своему естеству Богом или только человеком? В отношении Иисуса, Рамбан сказал, что при всем его уважении к Нему, он не может считать Его Мессией, так как с Его приходом не пришел мир на нашу грешную землю и Мессианское царство не наступило и что именно христиане несут с собой войны и кровавые диктатуры: “...от дней Иисуса и поныне столько войн, и весь мир полон насилия и грабежа, а христиане проливают крови больше других народов! Как же трудно будет тебе, государь мой, и вот этим ратникам твоим, если не будут более учиться воевать!” [23]. Испанский король, выслушав смелую речь еврейского исповедника, был восхищен и сказал: “Пусть диспуд будет приостановлен, ибо я не видел ни одного человека, который был бы не прав и при этом аргументировал бы так хорошо, каек это сделал ты” [24]. Он подарил ему 300 динариев и отпустил с миром. Но инквизиция, подчиняющаяся только папе Римскому, обвинила Рамбана в хуле на христианство, король сумел временно предотвратить расправу, но Рамбану пришлось бежать из страны.

Может быть, Рамбан был и прав для своего времени, так как тогда христиане, в подавляющем большинстве своем, не были теми, за кого себя выдавали. (В диспуте обе стороны были не правы). Но сегодня, по крайней мере в Израиле, роли поменялись. Современные раввины уже на диспуты с христианскими богословами не идут. Все, на что они способны – это проводить диспуты с атеистически мыслящими домохозяйками в матнасах (клубах) и заочно чернить христиан, без того, чтобы дать возможность последним ответить. Как откровенно признался некий Бирел Уэйн в своей статейке, опубликованной в сборнике «Еврейская Тора и христианские миссионеры» выпущенной иерусалимским издательством «Швут ами»: «К сожалению у нас нет духовного лидера, подобного Рамбану, который смог бы умело и с достоинством отстаивать нашу правоту». А книжка эта, между прочим, была обращена «исключительно К ЕВРЕЯМ», как было подчеркнуто в предисловии. – «Ибо у нас нет желания ни спорить с христианами по существу их религии, ни опровергать серьезность их установок». Ну что тут поделаешь, если нет желания? Увы, чего Бог не дал, на базаре не купишь; ни способности, ни желания спорить не даны дегенератам. Смехотворна причина отказа вести диалог с христианами на том основании, что христиане будут использовать диалог для обращения евреев в свою веру (атеистам можно распространять среди евреев свои убеждения). Совершенно верно, каков же будет спор, если стороны не стремятся переубедить друг друга? Но, поскольку еврейская сторона не слишком стремиться убедить христиан в своих истинах, она, тем самым, дает повод усомниться в искренности ее веры.

В 1267 году Рамбан репатриируется в Иерусалим и находит, что почти все евреи разбежались из города, кроме двух братьев красильщиков [25]. Правда, условия репатриации и абсорбции в те времена были несколько иными, чем в наши дни. Тогда можно было совершенно свободно занять пустующий дом в центре Иерусалима и жить в нем, не платя схирут и арнону. Так, без всяких проблем, Рамбан нашел какой-то дом с мраморными колоннами и с куполом и устроил в нем синагогу. Синагога та, как полагают историки, скорее всего была где-то на современной Сионской горе, за пределами Старого города. Еврейская община перебралась в настоящий Еврейский квартал, расположенный внутри городских стен, примерно в 1400 году, из-за страха перед нападением бедуинских банд. Тогда-то евреи и приобрели себе настоящее здание, которое на сегодняшний день является древнейшей синагогой Иерусалима. В последующие поколения, из-за сходства в описании с синагогой Рамбана, это здание стали отождествлять с последней.

Это место относится к тому разряду святынь, которые связаны со своими корнями скорее духовно, нежели исторически, как например, гробницы царя Давида или Мусы (Моисея) в традиции мусульман, находящейся в Иудейской пустыне. Так и эта синагога была построена здесь значительно позже рамбановской, но, став ее духовной преемницей, с полным правом унаследовала и ее историю, как бы по закону левирата. Для святынь это более чем правомерно. Вокруг этой синагоги, как вокруг нового Храма, стал развиваться еврейский ишув, но, спустя некорое время, синагога была закрыта и евреям пришлось искать себе новые места для молитв. А произошло, говорят, это так: однажды один еврей поссорился со своей общиной и перешел в ислам, а так как юридически он оставался собственником дома в еврейском квартале, то ничто не препятствовало ему построить там мечеть – ту самую, минарет которой и сегодня мирно соседствует с синагогой (см. фото). Но в те времена мирное сосуществование двух религий достигнуто не было. Евреи и мусульмане постоянно мешали друг другу своими молитвами, что привело к разрушению синагоги мусульманскими фанатиками в 1474 году (если бы они действительно были правоверными иудеями и мусульманами, то прежде чем молиться, подумали бы о том, не причиняют ли они тем самым каких-нибудь неудобств ближним). Затем погоромщики были наказаны, а евреям было разрешено отстроить синагогу, тем не менее конфликты с мусульманами продолжались, и в 1588 году, оставив само здание в собственности евреев, власти запретили проводить в нем молитвы. Евреи продолжали использовать здание то в качестве сыроварни, то как магазин, и только после Шестидневной войны 1967 года, здесь вновь была открыта синагога.

Ашкеназийская синагога “Бейт Яков”.

Сразу за синагогой Рамбана, видны руины другой синагоги с реставрированной частью арки, возносящейся в небо над скромной рамбановской синагогой. Это – так называемая “Синагога Хурба” (Руина). История ее достаточно интересна, чтобы вкратце упомянуть о ней здесь. Эта синагога повествует нам о нелегкой судьбе другого клана иерусалимских евреев – ашкеназской общины. Первая группа ашкеназских евреев, руководстводимая рабби Йегудой а-Хасидом, в количестве 200 человек прибыла в Иерусалим в 1700 году из Польши. Являясь ярым противником пассивных мессианских чаяний европейских евреев, в среде которых распространялось учение лжемессии Шабтая Цви, Йегуда пришел к убеждению, что евреи могут и должны помочь ускорить приход Мессии своей репатриацией в Эрец Исраэль. Когда его группа прибыла в Иерусалим, то сразу же приобрела себе довольно-таки большой участок земли и построила синагогу. Для этого им пришлось брать ссуды у арабов. Спустя некоторое время, Йегуда а-Хасид умер, а ожидаемые деньги из Европы не поступили. Возмущенные арабские кредиторы стали требовать возврат долга, и когда поняли, что их должники банкроты, то конфисковали участок и разрушили синагогу. Это было в 1721 году, с тех пор это место и называется “Хурба”, т. е. руина. Только в XIX веке литовским евреям (прушим, или митнагдим – направление иудаизма, противостоящее хасидизму) удалось путем переговоров списать долги и выкупить участок. В 1856 году они начали строить новую грандиозную синагогу 25 метров вышины. Эта синагога получила название Бейт Яков в честь барона Джеймса (Иакова) Ротшильда, частично финансировавшего строительство. 27 мая 1948 года, во время Войны за независимость, синагога была взорвана арабским легионом, что вторично подтвердило ее народное название “Хурба”. Аналогичная судьба постигла и ее хасидскую сестру – синагогу Тиферет Исраэль, не уступавшую по величию и высоте Хурбе, построенную в 1864-1872 годах при финансовом содействии Исраэля Фридмана по инициативе рабби Исраэля Бека. В мае 1948 года она была также взорвана арабами.

Четыре сефардские синагоги.

После запрета собраний в синагоге Рамбана в 1588 году, евреи нашли себе скромное низкое место и решив, что здесь им никто не будет мешать, приступили к строительству новой синагоги. Закончив строительство, евреи собрались в ней на молитву в Йом Кипур, но численность общины была настолько мала, что у них не хватило достаточного количества человек, необходимого для миньяна (10 человек), тогда неожиданно появился еще один еврей, в котором все признали пророка Илию (Элиягу а-Нави), который, проведя с ними молитву, так же неожиданно исчез. С тех пор эта синагога называется “Синагога Элиягу а-Нави”. Здесь, в маленькой комнатке в задней части синагоги стоит старинное кресло. Некоторые говорят, что на нем сидел сам пророк, другие же утверждают, что то кресло, на котором сидел Илия было украдено арабами во время разграбления Еврейского квартала в 1948 году, а настоящее кресло поставлено вместо него, но оно ждет, когда вновь явится тот таинственный гость и займет свое почетное место в синагоге.

Вскоре рядом с нею начали строить еще одну синагогу, на том месте, где, по традиции, в эпоху Второго Храма рабби Йоханан бен Заккай преподавал Тору своим ученикам. Поэтому новая синагога получила название “Синагога Йоханана бен Заккая”.

Йоханан бен Заккай был младшим учеником Гиллеля. Поселившись в Иерусалиме, он вскоре стал признанным авторитетом в вопросах Галахи и толковании Священного Писания. Вероятно, в последний период перед войной, в 68 году, даже стал главой Синедриона, но с началом восстания ему стало ясно, что судьба Иерусалима, а вместе с ним и его карьера, обречены. Тогда он решил во что бы то ни стало спасти все, что еще можно было спасти в еврейской вере и культуре от полного уничтожения. Притворившись мертвым, Йоханан был вынесен учениками за стены осажденного Иерусалима как будто для захоронения и, как только почувствовал себя вне досягаемости зелотов, бежал на сторону римлян и был великодушно принят ими.

Есть предание, что Йоханан бен Заккай, спасшись из Иерусалима, предсказал императорский титул Веспасиану, но исторически это мало вероятно, так как 1 июля 69 года Веспасиан уже был провозглашен императором, а осада Иерусалима началась только в 70 году сыном Веспасиана, Титом. После разрушения Храма, большинство населения Иерусалима и всей Палестины было либо продано в рабство, либо рассеялось по всему миру в поисках лучшей жизни, ассимилируясь с язычниками. Те, кто остался на земле отцов и сохранял верность своей религии, были в полной фрустрации. Они просто не знали, как им дальше жить, как это вообще возможно в новых условиях выполнить все предписания еврейского Закона. Они запретили себе употреблять мясо и вино по той причине, что эти продукты приносились в жертву на алтаре Храма, не отмечались праздники, не игрались свадьбы. Эти хасиды налагали на себя всяческие лишения, делающие их физическое существование просто невозможным. Некоторые под страхом смерти ночью пробирались на Храмовую гору и тайком совершали там жертвоприношения. Но мудрец бен Заккай не разделял их фанатизма и даже смеялся над ними, доказывая, что любые продукты, которыми они питаются, употребляются в нарушение установленного ритуала. “Не ешьте хлеба, – говорил им Йоханан, – поскольку вы не можете принести в жертву муки, не питайтесь фруктами, так как вы не можете принести в храм начатки первых плодов”. “Что же нам делать?” – спрашивали его отчаявшиеся ученики. Тогда Йоханан бен Заккай отвечал им: “За невозможностью совершать жертвоприношения у нас осталась еще одна возможность искупления, которую никто не может отнять – это милосердие, господа!”, и напоминал им слова пророков: “Я милости хочу, а не жертвы, и Боговедения более, нежели всесожжений” (Ос. 6:6); “Научитесь делать добро; ищите правды; спасайте угнетенного; защищайте сироту; вступайтесь за вдову” (Ис. 1:17).

По духу своей веры, этот человек, не будучи христианином, на деле проповедовал учение Христа, продолжая лучшие традиции еврейских пророков. Именно это учение смогло воскресить рассеянную еврейскую общину Палестины, мобилизовать ее лучшие интеллектуальные силы для новых поисков Бога.

Как светлый идеал пророков и рабби Йоханана, на восточной стене синагоги находится фреска работы Жана Давида, изображающая образ Вышнего, Небесного Иерусалима, или “Йерушалаим шель Мала”. В Талмуде приводится множество легенд, описывающих мистический Небесный Иерусалим. В трактате Бава Батра написано, что Небесный Иерусалим не подобен Иерусалиму земному: “В Иерусалим мира сего может подняться любой желающий, в Иерусалим мира грядущего никто не сможет взойти, кроме как только приглашенные” [26]. Еврейские мудрецы учили, что Вышнего Иерусалима будут удостоены лишь те, кто будет стремиться осуществить его идею здесь, в Иерусалиме земном. Еврейские мистики услышали в своем сердце слова Господа, которые приводятся в трактате Таанит: “Не войду Я в Иерусалим Вышний, пока не войду в Иерусалим земной” [27]. Но что именно нужно осуществить в Иерусалиме? Установить теократическую диктатуру, чтобы все неукоснительно соблюдали обряды? Увы, такой Иерусалим уже был, и не этого хочет от нас Господь. Апостол Павел в послании Галатам разъясняет нам принципиальное отличие Небесного Иерусалима и земного и противопоставляет Йерушалаим шель Мала: “нынешнему Иерусалиму, потому что он с детьми своими в рабстве; (т. е. земной Иерусалим подчинен Синайскому завету) а вышний Иерусалим свободен: он матерь всем нам (т. е. верующие свободны от Закона – они дети Божии). ...Итак, братья, мы дети не рабы, но свободной” – резюмирует свою аллегорию апостол (Гал. 4:25-31). Свобода и вера – вот что отличает Небесное от земного, и кто не стремится к свободе на земле, не будет достоин ее и на небе.

Вот о каком сионизме должен мечтать еврей. В таком высоком смысле слова понимал сионизм апостол Павел и проповедывал его евреям: “Но вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живого, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и Церкви первенцев, написанных на небесах, и к судии всех Богу, и к духам праведников, достигших совершенства, и к Ходатаю нового завета Иисусу, и к Крови кропления, говорящей лучше, нежели Авелева” (Евр. 12:22-24).

Мне очень часто приходилось беседовать с людьми, буквально одержимыми сионистской идеей. Все они пытались убедить меня, что в сионизме они обрели смысл своей жизни и веру. Излагая свои убеждения, они, как правило, начинают с того, что доказывают, как, мол, плохо еврею жить среди чужих, быть постоянно зависимым от политических перемен в том или ином государстве, не будучи вправе делать то, что он хочет и строить свое государство по своему вкусу. Все правильно, господа сионисты, но это только отрицательная сторона вашей идеологии, т. е. вы говорите о том, что вам не нравится, что вы отрицаете, но вот, вы получили свое государство, что вы хотите здесь построить, каков ваш идеал? И вот тут оказывается, что вместо идеала стоит идол, причем, крайне отвратительный, в жертву которому уже давно принесен идеал. Нет, это не Божий град, а разбойничий притон, который строится лишь только для себя, в котором забывают об уважении к пришельцу, в котором оскверняются Святыни и проповедуется ненависть к ближним. Если вы хотите строить Небесный Иерусалим, то переведите свой отрицательный идеал в положительный. Сделайте так, чтобы неевреи среди вас никогда бы не чувствовали себя чужими, как евреи в галуте, чтобы верующие всех конфессий могли также свободно исповедовать свою веру, вносить свой вклад в общую культуру страны и чувствовать себя полноправными строителями Храма Божия. Как учит Тора: “Любите и вы пришельца; ибо сами были пришельцами в земле Египетской” (Втор. 10:19). Иными словами, эта заповедь предписывает: не причиняйте другим того зла, от которого страдали сами в галуте, возненавидьте его!

В окне синагоги, на стеклянной полочке, находятся еще два священных предмета – это шофар (рог) и сосуд с маслом. Евреи верят, что когда придет Машиах, он возвестит, протрубив через этот шофар о начале Мессианского царства, и будет помазан на царство этим маслом.

Заканчивая экскурсию по сефардским синагогам, нам осталось упомянуть еще о двух: это Истамбульская синагога и синагога Средняя. Истамбульская синагога была построена в 1764 году евреями, выходцами из Турции. Одно время здесь же молились и ашкеназы, после их изгнания с Ашкеназского двора, и марокканские евреи, пока те не построили свою отдельную синагогу. Одна из ценных реликвий этой синагоги – Арон а-Кодеш из Анконы и деревянная кафедра с четырьмя колоннами – шедевр итальянского еврейского искусства XVII века. Самая маленькая синагога из четырех – Средняя; она находится между синагогой Йоханана бен Заккая и синагогой Истамбульской и была когда-то просто внутренним двориком. Затем там был устроен эзрат нашим (придел женщин) синагоги Йоханана бен Заккая и в конце концов эта комната стала независимой синагогой.

В 1835 году четыре синагоги были объединены в одно здание и получили общее название – Йоханан бен Заккай (см. фото). В одной из комнат комплекса находится небольшой музей, рассказывающий об истории синагог и Еврейского квартала.

Еврейский квартал.

Еврейский квартал Старого города является сегодня одним из самых привилегированных и роскошных районов Иерусалима. После Шестидневной войны 1967 года он был практически выстроен заново. Здесь все продумано в соответствии с удобством жителей: водопровод, канализация, электричество, телефон и др. коммуникации, в отличие от других кварталов Старого города, проложены под землей. Квартал привлекает чистотой своих улиц, множеством музеев, кафе, художественных галерей. Некоторые еврейские экскурсоводы, не скрывая своей национальной гордости, нередко на примере Еврейского квартала демонстрируют культурные отличия цивилизованных израильтян от “грязных” арабов (см. фото). Но, объективности ради, скажем, что этот типично европейский квартал, сегодня дает как раз-таки искаженное представление о повседневном быте и исконном образе жизни старых еврейских общин.

Интересно для сравнения привести описание Еврейского квартала английского путешественника Вильяма Диксона, каким он его видел в середине XIX века: “На том же самом Сионском холме, но несколько ниже по его склону, – там, где самый холм сливается с долиной сырных торговцев, находится еврейский квартал, который можно узнать издали по запаху, – квартал сам по себе хороший, некогда покрытый дворцами первосвященников и царей, а теперь самая опасная и позорная местность во всей святой земле. Там, среди переулков и дворов, невыразимо гадких для зрения и обоняния, находятся синагоги Ашкеназим и Сефардим, – польская синагога, новое пестрое здание с куполом, построенным в сарацинском стиле, – древняя синагога, от которой остался только свод, полупогребенный в земле, – иудейский странноприимный дом для пилигримов, и иудейская же лечебница для больных, которых здесь всегда изобильный запас. Вокруг этих зданий, среди невыразимого смрада, голодают до четырех тысяч израильтян, многие из которых живут чрезвычайно грязно; жизнь этих людей не похожа на жизнь их опрятных, блестящих предков в такой же степени, как жизнь английского джентльмена при королеве Виктории не похожа на жизнь древнего британского раба.

Переулки Сиона, а больше всех других – переулки еврейского квартала, – наполненные гниющими плодами, трупами животных и человеческой нечистотой, невыносимы для зрения и для обоняния; среди этой дряни скачут и дерутся бесчисленные армии крыс и ящериц. Голодные собаки также рыскают по ночам, дикие, как волки и не менее волков смелые.

...Дома в таком городе строятся группами, каждую группу домов занимают люди одного семейства, одного племени или одной профессии. Такая группа сама по себе составляет квартал, имеет своего собственного шейха, свое собственное устройство, свои собственные правила и отделяется от смежных кварталов воротами, через которые ни один чужеземец не имеет права проходить” [28].

Желающим подробнее познакомиться с бытом жителей Еврейского квартала прошлых веков можно порекомендовать посетить музей “Двор старого ишува”, расположенный в старом доме, одном из немногих, уцелевших после войн 1948 и 1967 годов, на улице Ор а-Хаим. (Грех сказать, но в действительности разрушения, причиненные кварталу последними войнами, послужили в конечном итоге благу, очистив его от трущоб и дав возможность археологам произвести здесь основательные раскопки).

Из прочих достопримечательностей квартала стоит упомянуть раскопки улицы “Кардо”(см. фото), музей с раскопками периода Второго Храма “Сожженный дом” и целый подземный комплекс раскопок “Жилые кварталы иродианского периода”.