Статья Хмельницкого «Читая Жаботинского»  посвящена тому же кругу проблем, что и статья: «Читая Герцеля».  В ней опять рассматривается, каковы были первоначальные идеи основателей сионизма и почему о них почти не помнят их современные последователи. Казалось бы, сама логика постановки такого вопроса наводит на мысль, что идеи сионизма со временем претерпели некоторые изменения. Вот тут бы и провести исследование, как и в чем они изменились. Но автор упорно держится своего априори принятого постулата: идеи живы и ни в чем не изменились, и при этом по-прежнему так и остается не совсем ясным ответ на вопрос: как и почему о них все якобы забыли.

Отвечая на вопрос: почему не цитируют брошюру Жаботинского «Еврейское государство», Хмельницкий пишет:

«Книгу Жаботинского сегодня не цитируют скорее из-за чрезмерной определенности высказываний».

Я думаю, тут все намного проще: в отличие от книги Герцля, брошюра Жаботинского не является для сионизма чем-то базовым, основополагающим. Если сказать религиозным языком, то Герцль для сионизма как бы «канон», а Жаботинский – апокриф. Хмельницкий об этом тоже знает и пишет: «Брошюра Владимира Жаботинского "Еврейское государство", …гораздо менее известна, чем одноименное сочинение Теодора Герцля». И действительно, эта брошюра в Израиле библиографическая редкость. Ее не переиздают. Я ее нашел только на иврите: «מדינה עברית - פתרון שאלת היהודים» http://www.kotar.co.il/KotarApp/Viewer.aspx?nBookID=92728708#6.8520.6.default Но на русском языке мне в Израиле ее отыскать не удалось. Она не лежит на прилавках магазинов, ее нет в каталоге Национальной библиотеки в Иерусалиме, не напечатана в журналах, не опубликована в Интернете. И самое интересное: на эту работу почти нигде не ссылаются и даже не упоминают о ее существовании вообще, хотя другие работы Жаботинского часто упоминаются и часто цитируются. Так что, речь здесь может идти не об игнорировании Жаботинского вообще, а о непризнании какой-то одной конкретной его работы.

Вот тут бы автору и попытаться поискать, чем эта книга не совсем угодила читателям, что в ней такого «еретического», что было отвергнуто сионистами, а может даже и самим Жаботинским. Но Хмельницкий не находит никаких отклонений, наоборот отмечает «определенность высказываний». Тогда возникает вопрос: а разве в других статьях, которые издаются и переиздаются, Жаботинский менее определенен? Что-то тут явно не сходится.

Я не собираюсь проводить анализ творчества Жаботинского, но мне пришла на ум одна аналогия, когда автор сам отказался от одного своего сочинения, в котором он был чересчур «определенен». Я имею в виду раннее сочинение Солженицына «Евреи в СССР и в будущей России», отвергнутое автором в пользу его более позднего и переделанного «200 лет вместе». Ну а кто из нас не писал наброски, черновики, которые впоследствии пересматривал? Во всяком случае, об авторе, о его идеях следует судить по тем сочинениям, которые он сам признает и считает наиболее определенными.

Так же, как и в предыдущей статье, здесь критик остается верен своему «формату». Голословные заявления, приписывание своей личной точки зрения некоему кругу «большинства»:

«Написанную в 1895 г. книжку Герцля, название которой стало ритуальным для созданного Герцлем движения, не трогают из-за невнятности, наивности, а часто и абсурдности умозаключений автора».

– Ну как можно заявлять подобное? Тебе что, известны авторы, которые считают книгу Герцля «невнятной», «наивной», «абсурдной»? Тогда сошлись на них, процитируй. Ты сам так считаешь, допустим, это твое право, но на каком основании ты свое мнение экстраполируешь на всех?

«Книгу Жаботинского сегодня не цитируют скорее из-за чрезмерной определенности высказываний».

– Аналогично: не говори за всю «Одессу».

Верен себе критик и по отсутствию ясности и определенности, а порой допускает высказывания весьма странные и противоречивые:

«Жаботинский во многом антипод Герцля. И по части литературных талантов - в отличие от Герцля его интересно читать и сегодня. И по части остроумия и просто ума. Жаботинский вообще был глубже, шире, многограннее, резче и умнее большинства своих тогдашних и сегодняшних последователей. Он додумал до конца наивные мысли Герцля, придал им законченность - и нескрываемый экстремизм».

– По логике вещей, если антипод, то конечно, противник, человек противоположных взглядов. И абсолютно непонятно, при чем тут якобы «литературные таланты»? И хотя вопрос таланта тут весьма спорный, на вкус и цвет, знаете ли, могут быть разные мнения, согласимся, что на Хмельницкого Жаботинский произвел большее впечатление, чем Герцль, то как можно быть «антиподом» по «таланту»? «Он антипод только потому, что лично мне он больше нравится», – блестящая критика, ничего не скажешь! Но во всем остальном выходит, Жаботинский совсем не антипод, а наоборот, верный последователь: додумал, закончил, придал и т.п. Вот поди пойми, чего тут хотел сказать критик?

Так кто ж такой все-таки Жаботинский, сторонник Герцля или его противник?

Судить о сионистской идее в целом, «читая Жаботинского» не совсем корректно, как и судить об идее социализма, читая, скажем, Бен-Гуриона. При всем моем уважении к последнему, не он главный основатель и идеолог социалистического учения. Как и у социалистов были свои «вероотступники» (Ленин их называл «ревизионистами»), так и в движении сионизма имело место подобное явление, которое представлял Жаботинский. Он и стал идеологом одного из ответвлений сионизма – сионистов-ревизионистов, отличавшимся от основной «генеральной линии» сионистаов-социалистов, более экстремистской идеологией и авантюристскими действиями.

Жаботинский, конечно, и среди сионистов считался националистом (а в каких государствах тогда, во времена Гитлера, не было националистов, следовавших Zeitgeist, духу своего времени?). Тем не менее даже и в националистических идеях Жаботинского Дмитрий не смог найти цитат, подтверждающих расизм.

В настоящей работе Хмельницкого мы сталкиваемся с такими же общими и неопределенными утверждениями, как и в предыдущей статье:

«Книга Жаботинского - это пропаганда идеи еврейской колонизации ("колонизация" - термин Ж.) Палестины».

– Весь сионизм – это идея еврейской колонизации, начиная с Моше Гесса http://www.balandin.net/Hess.htm, если не раньше, с чего вдруг книга Жаботинского тут стоит особняком? Оказывается, Жаботинский смотрит на колонизацию не совсем так, как того хотелось бы критику. Для последнего это что-то явно плохое и незаконное: «термин "колонизация" уже и тогда вызывал отрицательные ассоциации» (надо бы оговориться: в определенных левых просоветских кругах). Но Жаботинский посмел возразить против такого мнения. Колонизация для него вовсе не притеснение и не изгнание кого-либо: «…не буду доказывать, что дважды два есть четыре, что притеснять кого-нибудь - это позор и бесправие, что нельзя насильственно изгонять кого бы то ни было, и что правительство страны, где нет равноправия, обречено на гибель. Все это будет "альфа-бетой" того языка, которым я буду пользоваться. Другого я не знаю и не хотел бы знать» (цитаты из Жаботинского, приведенные Хмельницким, выделены мною жирным курсивом). – Да, весьма неудобное заявление, и ничего не остается, как усомниться в его искренности: «В какой степени благие намерения Жаботинского соответствовали его собственной программе, мы выясним ниже».

В статье дается обзор основных взглядов Жаботинского, и это, конечно, интересно. Но дальше обзора автор не пошел, осталось непонятным, с чем, собственно, он не согласен и почему. Наверно, надо полагать, что автор хотел показать в цитатах те «логические зацепки», позволяющие ему как «несогласному раскрутить идеологический пафос в обратном направлении». Может, и было такое намерение, не знаю, но вот никакой «раскрутки в обратном направлении» я как-то не увидел, хотя был бы рад узнать, в чем состоит это «обратное направление». Какие-либо возражения, антитезисы, противопоставления «правильных» альтернативных взглядов просто отсутствуют. Да, в цитатах Жаботинского действительно видна «определенность высказываний», но ее абсолютно не видно у критика: иди гадай, чего он хочет и куда клонит.

В чем главная идея Жаботинского? Чего он хочет? Хмельницкий ее формулирует так:

«Ключевой тезис Жаботинского: Палестина (по обе стороны Иордана) достаточно велика, чтобы вместить несколько миллионов евреев (из тех 16 миллионов, которые, по мнению Жаботинского, жили на земле), которые захотят переехать в свое "национальное государство"».

– Это понятно, но а что дальше? Как видно, согласен с этим тезисом критик, не согласен? Где возражения? Где аргументы «за» или «против»?

«В тот момент, когда в Палестине образуется еврейское большинство, а арабы останутся в меньшинстве, будут заложены основы "еврейского государства", а также прочного мира».

– Ну допустим, а у вас есть что-то против прочного мира или против чего?

«Отмечу между прочим, что эта гуманитарная концепция не менее националистичнее первой. Нужно думать, что жизнь в атмосфере собственного государства вылечит понемногу евреев от криводушия и телесного уродства, причиненных нам Галутом, и создаст постепенно тип этого "лучшего еврея". ³

Необходимость покинуть "галут" и переселиться в собственное "национальное государство" Жаботинский объясняет неожиданным для своих сторонником образом - отнюдь не антисемитизмом».

– Вот это верно подмечено! Я бы даже сказал, что Жаботинский сам «антисемит», если усматривает в евреях «криводушие и телесное уродство». Но с чего Хмельницкий решил, что сионизм обязательно должен быть ответом на «антисемитизм»? Вовсе нет, это прежде всего ответ на еврейский вопрос, следствием которого является также и антисемитизм.

«Жаботинский не считал антисемитизм самим по себе причиной еврейских несчастий. Точнее, он воспринимал антисемитизм не как отрицательное явление, с которым следует бороться, а как закон природы, к которому следует приспособиться».

– Что такое «отрицательное явление»? – Это явление, которое нам не нравится? Или на которое мы никак не можем влиять? На самом деле «отрицательных явлений» не бывает. Все явления суть необходимые следствия порождающих их причин. Если вы устраняете причины, вы устраняете явление – это закон природы. Но если вы причины устранять не хотите, тогда ничего не остается, как приспосабливаться. Жаботинский понимал, что сами евреи, их образ жизни и положение в галуте – причины антисемитизма, потому и считал необходимым такое положение изменить: «Ибо причина причин трагедии евреев в галуте - сам галут - "чужая земля"».

«Неспособность рода человеческого ужиться с чужаками-инородцами Жаботинский считал неистребимым и даже не заслуживающим осуждения качеством».

– Опять непонятно, считает ли Хмельницкий, что род человеческий таки да способен ужиться с евреями или нет? Конечно, при должном уровне цивилизованности он способен и обязан уживаться со всеми. Но нельзя забывать, в какое время писал Жаботинский статью. И потом, даже если бы в мире не было нацистов и антисемитов, объясните мне, кому и зачем нужно заставлять уживаться друг с другом людей, которые этого не хотят? Да, могут и потерпеть, но зачем?

«Возникновение сионистской идеи Жаботинский объяснял не антисемитизмом как таковым, а его причиной - естественным желанием жить без чужаков. Желанием равно свойственным всем людям на земле».

– Опять непонятно, согласен критик с этим объяснением или нет. Но для возникновения сионисткой идеи, по-моему, вполне достаточно было желания одних евреев жить отдельно, желания национальной независимости, что подтверждает и приведенная критиком цитата Жаботинского:

«Корень еврейской трагедии лежит не в плохом отношении других народов к нам; не это является глубочайшей причиной сионизма. Настоящая причина заключается в том, что еврейский народ сознательно, подсознательно или бессознательно стремился к социальной независимости; в том, что ему никогда не удавалось всецело акклиматизироваться в чужом социально-общественном окружении, и что он не достигнет равновесия до тех пор, пока не будет восстановлена его национальная государственность». – Очень ясно сказано!

«То есть, нежелание жить вместе с другими народами есть, согласно Жаботинскому, имманентное свойство еврейского народа».

– Я не понимаю: допустим, у меня есть нежелание жить с кем-то, какая разница, «имманентное» оно или нет? И где, в какой цитате Жаботинский писал о каких-то «имманентных свойствах»? Или «имманентные свойства» опять домыслы критика?

«Слово "народ" в предыдущем предложении следовало бы взять в кавычки, поскольку Жаботинский (как и Герцль) использует его в особом, обусловленном их идеологией значении».

– Хмельницкий в своем амплуа: он всем навязывает только свое понимание терминов. Непонятно только, по какому праву?

Но где же про обещанный «расизм»? – Вот он! Наконец-то мы нашли искомое: «Жаботинский - убежденный расист» – сказано весьма определенно, в стиле Жаботинского. Теперь, наверно, последуют аргументы этому тезису. Но вместо них идут какие-то оговорки и отступления:

«Конечно, он расист не в смысле выводов о неравенстве рас, которые делали немецкие расисты из своей расовой теории, а в смысле согласия с фундаментальными основами этой теории», «Жаботинский неоднократно подчеркивал, что не верит в существование высших и низших рас».

– Ага, «расист», но как бы и не совсем «расист». Тогда в чем расизм, если о неравенстве или дискриминации речи не идет?

Наверно, вот, в чем:

«…он был глубоко убежден в существовании пород (рас) людей, обладающих специфическими наследственными психическими свойствами. Тут его взгляды смыкались с принципами нацистской расовой теории, чего он совершенно не скрывал».

– Ой-ой-ой! Смыкался с нацистами! А во взглядах, что «дважды два – четыре», он случайно с нацистами не смыкался? Извините, но с кем там смыкается какой взгляд, это еще не аргумент его ложности. Если ты считаешь, что рас (пород людей), в природе не существует, то так и напиши: «этот взгляд я считаю ошибочным, никаких пород и рас у людей не бывает, гомо сапиенс очень монотипный вид, не проявляющий никаких мутаций». Но критик свое возражение, антитезис почему-то в очередной не показывает. Или этого антитезиса у него нет? Тогда страшно подумать: неужели взгляды критика тоже смыкаются с нацистами!

Вместо антитезиса критик совершает маленькую подмену тезиса:

«Давным-давно доказано, что национально-психологические и культурные признаки по наследству не передаются».

– Я не знаю, что там и кем «доказано», и как это в принципе можно доказать. Вообще слово «доказано» – любимое слово профанов и демагогов, ибо для настоящих ученых вся наука состоит из гипотез и сомнений. ОК, допустим, есть такая «гипотеза», даже кем-то принятая как аксиома, что по наследству не передается знание языка, знание литературы, умение играть на фортепиано и т.п., но где и когда Жаботинский утверждал, что да, все это передается по наследству?

«В современном научном понимании народ (этническая общность) есть общность культурная и только».

– Да, любит Хмельницкий категорическими суждениями говорить «за всю Одессу»! В разборе статьи «Читая Герцля», мы немного коснулись современных пониманий такого явления, как народ, повторяться не будем.

«Это означает, что в реальности никаких национальных пород людей, с "растворенными в крови национальными признаками" не существует».

– Возможно, что и не существует, но проблема вся в том, что Жаботинский нигде не пишет о том, чего «не существует», но писал о том, что сам видел, наблюдал, о том, что «есть», об «очевидных вещах», а не о каких-то теоретических гипотезах. Сам же цитировал его слова: «Глупо отвергать очевидные вещи».

«Расовая теория, декларирующая их существование, неверна».

– Этого я не знаю, но теория, декларирующая, что какое-либо существование, какой-либо факт можно «декларировать», просто абсурдна.

«Всего это Жаботинский либо не знал, либо не хотел знать. В противном случае все его учение повисло бы в воздухе».

– Да, наверно, Жаботинский мало интересовался теориями, ему достаточно было очевидной реальности, опыта и практики.

«Когда Жаботинский пишет "еврейский народ", он подразумевает "еврейскую расу". А под "расой" понимает абсолютно то же самое, что и нацисты - общность людей с наследственными культурно-психологическими чертами».

– Когда Жаботинский писал «еврейский народ», он подразумевал, прежде всего, объективную реальность, и сия реальность есть некая социальная общность со своими особенностями, чертами, отличающими ее от других общностей. Вопрос же о природе этих особенностей, наследственные они или нет, – это чистая теория, гипотеза, которая мало чего решает в вопросе о самой реальности.

«Из кажущегося ему очевидным факта существования различных пород людей, Жаботинского делает, в общем-то, тот же вывод, что и нацисты: эти породы должны для собственного блага жить по отдельности и не смешиваться».

– В вышеприведенной цитате Жаботинский действительно говорит об отельном проживании, что, на мой взгляд, в определенной степени разумно: «…для каждого народного коллектива удобнее жить в атмосфере и в социальном окружении, в котором всякая важная мелочь создана его собственными руками, "по его образу и подобию", или, по крайней мере, приноровлена к его вкусу». Но в этих словах ничего не говорится о том, что нельзя смешиваться, это уже, если не чистые домыслы, предположения не обоснованные никакими аргументами и не подкрепленные никакими цитатами. Потом, нигде в приведенных цитатах Жаботинский не пишет о «породах людей», это, видимо, собственная интерпретация Хмельницкого. Жаботинский пишет о факте, «что эта психика различна у разных народов», Хмельницкий его поправляет: «Из кажущегося ему очевидным факта существования различных пород людей…». Ну а если быть точнее и написать: «Из кажущегося ему очевидным факта существования различных психических особенностей людей…»? – Тогда вся «критика» рассыпается, ибо факт таких различий уже трудно будет назвать «кажущимся».

На такой же подмене терминов основывается и последующая «критика»:

«Залог национального и культурного процветания для Жаботинского - "национальное государство". Это такое государство, в котором политическая власть принадлежит близкому по крови большинству».

– В отличие от слова «порода», Жаботинский иногда употребляет слово «кровь», но не как очевидный факт, а как гипотезу, объясняющую факт: «Возможно, здесь все решилось в силу особого состава крови». «По крови» – это выражение, вполне соответствующее духу 20-го века, в 21-м веке, как и слово «раса», безусловно, имеет некоторую негативную коннотацию. Но нельзя не брать в расчет тот факт, что в те годы, когда писалась статья, именно евреи были объектами расистского преследования, они стремились освободиться от него обретением территории с «близким по крови населением», ну а если «кровь» заменить понятиями: по духу, по уровню развития, по психологии, то что в этой идее такого уж «расистского»? Что предпочтительнее, разойтись по своим национальным квартирам, или ради неких «политкорректных» принципов насильно держать всех в одной коммуналке, где евреи всегда и везде воспринимаются как «пятая колонна». Вот сионисты – это как раз такие евреи, которые не захотели быть «пятыми колоннами» в чужих квартирах. Все антисемиты должны быть им за это только благодарны.

Далее аналогично:

«Нежелание делить свой "национальным дом" с чужаками-инородцами есть, согласно логике Жаботинского, свойство любого человеческого коллектива».

– К сожалению, мы не имеем возможности прочитать данную работу Жаботинского, потому многие из нас могут судить о ней лишь по тем цитатам, которые приводит сам критик. Если слова «кровь» и «раса» кое-где в цитатах Жаботинского мелькают, то выражение «чужаки-инородцы» нам пока еще на глаза нигде не попадалось. А ведь тут все дело именно в одном слове и его коннотации. Можно сказать ту же фразу и иначе: «Нежелание делить свой "национальным дом" с врагами и с «пятой колонной» есть, согласно логике Жаботинского, свойство любого человеческого коллектива», тогда не совсем понятно, а в чем, собсно, Жаботинский неправ? Боюсь, тут и сам критик вряд ли скажет, что у большинства человеческих коллективов наблюдается подобное желание.

Аналогично: «Здесь мы сталкиваемся с главным и принципиальным противоречием: в основе учения искреннего демократа и гуманиста Жаботинского лежит примат ксенофобии - "благотворного" отторжения чужаков-инородцев».

– Ксенофобия – это, без сомнения, плохо, но где и как ее проповедовал Жаботинский, да еще в качестве основы своего учения? Я не знаю, всего Жаботинского не читал, но критик, увы, ничего подобного в цитатах не продемонстрировал. Тогда что это? Забывчивость критика или преднамеренная подтасовка? Я не хочу сказать, что евреям вообще чужда какая-либо ксенофобия, нет, не чужда. Но она была чужда духу раннего сионизма, который и возник как реакция на ксенофобию. Это была борьба за эмансипацию, за равные права, за права меньшинств, женщин, простых трудящихся, что всегда отличало прогрессивных евреев. И уж кто-кто, а первые сионисты никак не могли допустить мысль о том, что в их стране кто-то будет дискриминируем по национальному или какому иному признаку.

В следующей главе Хмельницкий также не совсем точен:

«По Жаботинскому, одним из главных достоинств "еврейского народа" была обособляемость: "Возможно, здесь все решилось в силу особого состава крови, быть может, все случилось в силу особого чуда, берущего свое начало в традициях Синая. Но это непоколебимый факт, что одним-единственным стремлением, проходящим красной нитью через всю историю Галута, было - дифференциация, обособляемость"».

– Ну да, в приведенной цитате упоминается обособляемость, но где тут говорится о ней как об одном из главных достоинств "еврейского народа"? Как о факте – да, но достоинство он или недостаток, каждый может судить по-своему, во всяком случае, прежде чем судить, все же неплохо бы определиться, признаем мы сей факт или нет. Жаботинский определенно признает, ну что говорит Хмельницкий? Понять это несколько трудновато, но из следующих слов можно предположить, что не признает. Жаботинский, мол, неправильно судит о всех евреях, так же, как большевики судили о едином сознании всех рабочих. Но и тут не обошлось без отсебятины, Жаботинский ничего не пишет о всех евреях:

«Органическую неспособность ужиться с инородцами Жаботинский приписывает всем, кого считает представителями "еврейской расы". Похожим образом советские большевики верили, что пролетарским самосознанием, предписывавшим органически ненавидеть буржуазию, обладают не только их товарищи по партии, но и все пролетарии вообще».

– Есть доля правды и в словах Хмельницкого: не все евреи хотят обосабливаться, некоторые из них вполне могут и ассимилироваться. Но тут есть одно «но»: ассимилировавшись, они перестают быть евреями и в этом случае глупо и называться «евреем» или называть «евреем» человека, который таковым себя не считает. Здесь все зависит от определения понятия «евреи». Всякий предмет определяется своими отличительными признаками, и понятие «евреи» тут не исключение. Если понятие не содержит в себе никаких отличительных признаков, то такое понятие пустой звук, оно не является содержательной мыслью, под ним абсолютно ничего не понимается. Отличительный признак евреев был приведен выше, это «обособляемость», а следовательно, признак обособляемости должен распространяться на всех индивидуумов, подпадающих под данное понятие.

«Формат» критики Хмельницкого не предполагает четких определений или разъяснений его собственного понимания терминов. Он предпочитает отсылать нас к некоему «современному научному пониманию», как будто кем-то где-то такое сформулировано. Вот это отсутствие ясных определений и называется неопределенностью.

Давайте попробуем сейчас чуток расставить точки над «i». Евреи – это кто?

Думаю, Хмельницкий не согласится с тем, что евреи – это некая генетическая раса, признаки которой можно приобрести только по наследству, правильно? Он отметает и прочие признаки: язык, культуру. Тогда что остается? – Признаки ментальные, воображаемые, одним из которых и является обособляемость. Врожденный этот признак, имманентный, трансцендентный, или кем-то привнесенный, случайный, здесь совершенно неважно, но если он определяющий признак еврея, тогда всякий, кто этим признаком не обладает, не может считаться «евреем». Без обособляемости был бы совсем другой народ с совершенно другой историей, что известно с самых древних времен: «вот, народ живет отдельно и между народами не числится» (Чис.23:9).

Наверно, критик не считает сей признак достоинством, хорошо, и тут я с ним могу согласиться, но что поделаешь, если он есть? Тогда с ним придется считаться. Хотят евреи обосабливаться – дайте им такую возможность, а потом уже обретший самостоятельность народ можно будет конвергировать в мировое сообщество независимых цивилизованных народов. Как там у Ленина: «Прежде, чем объединиться, мы должны сначала решительно и определенно размежеваться».

В следующей главе Хмельницкий пытается сопоставить взгляды Жаботинского на культуру и национальную самобытность со своими собственными. Он пишет:

«Жаботинский полагает национальную культуру врожденным явлением».

– Вернусь к своему риторическому вопросу: для чего мы цитируем кого-либо? – Для того чтобы подтвердить собственные взгляды или противопоставить их цитируемому. У Хмельницкого, безусловно, есть свои взгляды: он убежден, что культура, язык, литература не являются врожденными. И я его понимаю: ему нужно найти оппонента, который бы мыслил прямо противоположным образом. Мне, правда, еще не приходилось сталкиваться с человеком, кто считал бы, что если ребенка еврейского происхождения с рождения воспитывать в нееврейской среде, он все равно останется евреем со всей присущей евреям культурой. Но предположим, где-то есть кто-то с подобными убеждениями, тогда с ним и полемизируй, при чем тут Жаботинский? Как бы там ни было, но в последующей цитате, которая должна была быть как бы иллюстрацией сего высказывания, ничего не говорится ни о какой врожденности культуры:

«Тезис Жаботинского о том, что чужую культуру невозможно воспринять ни за одно, ни за несколько поколений, однозначно неверен».

– Да, но при чем тут Жаботинский? Где у него тезис о невозможности восприятии культуры? Разные культуры может воспринимать любой более-менее образованный человек в течение своей жизни, но тот же человек вряд ли станет «своим» в сообществе, которое не собирается воспринимать ничего, кроме своих национальных кондовых традиций. Евреи так же относятся к герам (прозелитам) с подозрительностью. Неофит, – рассуждают они, – это всегда чужой, носитель иных взглядов и традиций, или беспринципный космополит, который проник в нашу среду, освоился в ней, можно ли ему доверять? Тот, кто попытается стать подобным аборигенам, должен выдавить из себя всякое иное культурное воспитание и влияние, но все равно автохтонные аборигены будут чувствовать, что в нем есть нечто не совсем то. Чужую культуру воспринять можно, свою забыть трудновато, для этого не одно поколение потребуется, но и такое возможно. Есть, например, среди палестинцев потомки древних евреев, римлян, крестоносцев, кто это помнит?

«"Национальной культурой" Жаботинский называл самосознание, расовое чувство, заставлявшее людей считать своими соплеменниками всех "братьев по крови" независимо от родной культуры».

– Называл? – Покажи, где.

«Основу национальной самобытности Жаботинский видел в совершенно других вещах:

…Чувство национальной самобытности лежит "в крови" человека в его физически-расовом типе, и только в нем"».

– Допустим, ну и что? Кто-то видит основу преступности в социальной среде, в плохом воспитании, а кто-то в дурной наследственности. Здесь можно спорить очень долго, но саму проблему преступности такие споры вряд ли решат.

«Эти расистские и абсолютно ложные с научной точки зрения тезисы и сегодня являются движущей силой сионистского движения».

– «Эти тезисы», да, но чьи? Вы думаете Жаботинского? Нет, цитируются тезисы его комментатора! Тогда при чем тут Жаботинский? Но предположим, что Жаботинский их тоже разделяет, и разве только он? Можно подумать, без него не было бы евреев и еврейских идей!

«Моше Бела внятно (гораздо более внятно, чем хотелось бы, наверное, самому Жаботинскому), формулирует главную цель движения. Не помощь людям, которым угрожают те или иные опасности, а концентрация на одной территории как можно больше еврейского "генетического материала" и как можно меньше чужаков-инородцев, чтобы воспрепятствовать размыванию еврейского "генетического кода", и, как следствие, утрате национальной самобытности».

– О! Вот она бездуховная расистская идея! Да, и вправду не очень симпатичная, хороший козырь против сионистской идеи. Одно лишь смущает: Жаботинский, по утверждению самого Дмитрия, ее не формулировал, по крайней мере, ясно! Ну тогда и надо было читать и цитировать не Жаботинского, а Моше Белу. Он хоть и не лидер, его мало кто знает и цитирует, зато есть что критиковать, есть с чем бороться!

Расистские идеи стары как мир и весьма живучи, инерция «еврейского взгляда» будет определять еще не одно движение и не одно поколение. Тем не менее идея свободы, идея либерализма подразумевает прежде всего право человека быть «плохим», исповедовать любые ложные и трижды расистские идеи, если он не обращает эти идеи в конкретные противоправные действия. Кто-то скажет: «я не хочу жить в одном доме с евреями» или «с арабами», – несимпатичный товарищ, можешь с ним не соглашаться, не дружить и не жить в одном доме, но так думать и говорить его право.

Однажды я спросил Хмельницкого: «кому и чем Израиль мешает?». Ответ был такой: «Видимо, существования международных демократических и правозащитных движений и организаций - для Вас тоже загадка.. Находятся же идиоты.... Не ожидал такого цинизма» https://www.facebook.com/ivanka.lucezar/posts/10153675911553585?comment_id=10153675969643585&comment_tracking={%22tn%22%3A%22R9%22}

– Мой вопрос, видимо, глубоко оскорбил Дмитрия. Как, мол, я не понимаю его высоких мотиваций! Да, лично ему Израиль ничем не помешал, но он же правозащитник, он других защищает! Правозащитник – это благородно! Но какая проблема правозащитнику ответить на столь простой вопрос: «Израиль так-то помешал такому-то, обидел, нарушил права такого-то», это ж как раз то, чем он занимается. И было бы все очень просто, был бы конкретный разговор. В правах человека нет демагогии, нет идеологии с ее «измами», есть Закон и только Закон. Тут все предельно ясно и не нужно читать Герцля или Жаботинского, чтобы обвинить кого-то в нарушении Закона. Но, вы где-нибудь видели, чтобы Дмитрий защищал чьи-то права? – Я нет. Покажите мне этого конкретного дискриминируемого субъекта? Видимо, это тоже «циничный» вопрос, для наших «правозащитников» конкретные люди – это мелко, они все за «идею» борются! Потому цинизм в том и состоит, что такие организации ничьих прав не защищают, никаких проблем не решают, они их только создают.

Я же думаю, что бороться за идеи или с идеями, обличать кого-то, опровергать – совершенно бесполезное и никому ненужное занятие. Более того, если за идею борются, то, скорее всего, в ней ничего хорошего для людей нет, добро не требует, чтобы его насаждали силой. Если ты действительно нашел какую-нибудь правильную эффективную идею, знаешь как преуспеть, как жить лучше, то и используй сам все ее преимущества, какая проблема? Когда люди увидят, что твоя идея хороша, они сами к ней потянутся, и все идеи ложные, создающие лишь ненужные проблемы, рассыплются сами собой. От ложных идей, приносящих людям несчастье, все и так убегут, но из «ложного» Израиля какого-либо массового бегства как-то не наблюдается.

Недавно я на странице Фейсбука Хмельницкого прочитал один смешной фельетон (пародию), и там есть такие слова: «Основным занятием славян была критика других народов, у которых всё ладилось за счёт их бездуховности» https://www.facebook.com/dmitrij.chmelnizki/posts/10154262533913394 Не знаю, насколько это касается самих славян, но сия пародия, по-моему, вообще не на славян, а на некоторых борцов за «славянскую идею» и не только. Она также может относиться и к Дмитрию Хмельницкому, который основным своим занятием выбрал критику других народов, у которых всё ладится за счёт их бездуховности.

Вот пример, как можно по-разному понимать культуру и ее якобы врожденную «имманентность»:

«Сам по себе жаргон мы одолеем при помощи средней школы за одно поколение» – это цитата из Жаботинского.

«Невозможно усвоить чужую культуру, ментальность, самосознание ни в течение одного поколения» – и это оттуда же.

«Одного поколения вполне достаточно, даже нескольких лет, если маленький ребенок попадает в однородное национальное окружение» – а это из Хмельницкого. Все три дают правильные суждения, но все о разных вещах! Жаботинский не противоречит сам себе, а Хмельницкий Жаботинскому.

Если бы Хмельницкий был последовательным, ему бы следовало приписать Жаботинскому не только тезис о якобы врожденной культуре евреев, но и тезис о врожденной религии, что, по-моему, даже более естественно. Многие верующие евреи так и думают, что с иудаизмом в душе рождаются, а если кто из гоев решил принять иудаизм, то это значит, что он изначально был рожден с «еврейской душой» и в конце концов осознал это. Но в этом вопросе Хмельницкий признает, что отношение к религии у евреев может быть разным и даже меняться в течение жизни:

«В молодости Жаботинский категорически отрицал религиозный характер будущего еврейского государства и боролся с теми, кто этого желал». Но потом свое отношение изменил, по крайней мере, на словах: «"Цель сионизма - избавление Израиля и его земли, возрождение его языка и государства, укоренение святых принципов Торы в жизни нации"».

– Ну, во-первых, принципы Торы – это еще не принцип религиозного государства. Можно, например, укреплять принцип Торы: «И возлюби ближнего своего, как самого себя», и в Торе немало таких принципов, которых бы не помешало укрепить в любом государстве. Во-вторых, принципы бывают не только у религии, но и у идеологии, у этики, у морали. Очень хорошо, что Жаботинский это осознал, неужели Хмельницкий на его месте стал бы утверждать беспринципный характер будущего государства?

«В "нееврейском" демократическом мире религиозная мораль (любая) вполне мирно уживается с секулярной моралью многонационального демократического общества. Для Жаботинского принять "наднациональные" принципы существования цивилизованного мира означало бы отказаться от "обособления", от идеи ложно понятой "национальной самобытности"».

– Ну правильно, Жаботинский все прекрасно понимал: он имеет дело с миром еврейским и не совсем демократическим, не собирающимся отказываться ни от идеи обособления, ни от национальной самобытности. Интересно было бы узнать, как бы на его месте поступил Хмельницкий?

«Единственным выходом из тупика было соглашение с религией».

– Да, но этот выход был отнюдь не решением Жаботинского, он лишь следовал тому, что без него решили евреи.

В вопросе арабо-еврейского конфликта, Хмельницкий критикует Жаботинского также странно и противоречиво:

«Жаботинский ищет максимально гуманный и демократический способ обхождения с арабами, дабы решить изначально антидемократическую проблему - сделать Палестину только еврейским государством». И читатель ожидает, что сейчас последует цитата, в которой Жаботинский выскажется о том, как он собирается делать Палестину только еврейским государством, как избавиться от арабов или, по крайней мере, изолировать их, подвергнув дискриминации. И тут действительно следует цитата, в которой ни на что похожее нет и намека:

«"Люблю", "не люблю", - этого у меня нет. Мое политическое кредо определяется двумя фактами: во-первых, выселение арабов из Палестины в какой бы то ни было форме, я считаю абсолютно невозможным. Во-вторых, я горжусь своим причастием к той группе русских сионистов, которая 30 лет назад сформулировала "Гельсингфорскую программу". Базисом этого плана является равноправие всех народов. <…> Но совершенно в другой области лежит проблема о том, можно ли всегда достичь этих дружелюбных отношений путем мирного соглашения. Это зависит не от нашего отношения к арабам, а от отношения последних к сионизму"».

– Во как интересно получается: хотел сделать Палестину только еврейским государством, и в то же время этого и не хотел, считая недопустимым выселение арабов или ущемление их в правах! Можно было бы для сравнения поставить риторический вопрос: а считал ли кто-нибудь из арабских лидеров недопустимым выселение евреев или ущемление их в правах?

«А отношение арабов к сионизму не может быть иначе как плохим. Жаботинский сам объясняет почему…

… По поводу природы конфликта с арабами Жаботинский не заблуждался».

– Интересный оборот дела! До сих пор националист Жаботинский во всем заблуждался, а тут в объяснении с позиций махрового национализма он оказался «прав»! Но он именно здесь и неправ уже хотя бы потому, что он, не будучи арабом, взялся объяснять отношение арабов к сионизму. Это как многие евреи любят объяснять, за что «антисемиты их не любят», не интересуясь мнением самих антисемитов. Вряд ли и Жаботинский интересовался мнением арабов, если приписывал им такие понятия, как «Национальный Дом», оно явно не из арабского мусульманского дискурса. Объяснение противоречит и фактам истории: 400 лет Палестина была колонией Османской империи, и никто там ни о каком «Национальном Доме» не помышлял.

«Жаботинский вовсе не осуждает арабов за враждебность к сионизму. На их месте он вел бы себя так же».

– Я сомневаюсь. За что боролся Жаботинский? – За свободное цивилизованное государство. По аналогии следует, что и палестинцу надо бороться примерно за то же. Но это не совсем то же. Поведение большинства арабов в массе своей отнюдь не продиктовано какими-либо осмысленными целями, типа «национальный дом» или «национальная независимость». Вся история показывает, что независимость им не нужна, хотя де-факто они ее имеют в виде автономии и возможности эмиграции в другие независимые арабские государства. Но они бегут от собственной независимости всеми возможными средствами. Причем, бежит, в основном, образованный класс.

Арабам никто не мешал создавать свое государство. Еврейская сторона согласилась с резолюцией 29 ноября 1947 г. и тогда арабам давали столько территорий, о чем никто сегодня не может и мечтать, но они предпочли войну и начали войну. В результате войны все их территории оказались под оккупацией, меньшая часть – под Израилем, где все арабы тут же получили все права граждан Израиля, и большая – под Египтом и Иорданией, которые устроили для своих братьев концлагеря – лагеря беженцев. Ну а представим себе, Израиль потерпел поражение, все евреи убиты или бежали из Палестины, вы думаете, тут же бы возникло Палестинское государство? Страну бы непременно разделили между собой соседние государства или война между ними длилась и до сего дня. Никакого «Палестинского государства» создано не было бы, как и никто не помышлял ни о каком независимом палестинском государстве за 20 лет иорданского правления на Западном берегу.

Ну а что такое «независимость» для самих палестинцев? – Это именно рабство и есть. Никогда и нигде, где бы палестинцы ни получали власть, они не обеспечивали подвластному им населению гражданских прав, мира и благополучия. Их никогда не интересовали положение людей, их не заботили развитие бизнеса, образования, медицины. Цель их борьбы – установление бандитского террора, что мы видим при власти Хамаса или Игила. Если бы арабские силы одержали победу в 48-м году, Накба все равно бы случилась, все жители богатых районов были бы вынуждены бежать, но не от евреев, а от арабских бандитов. Районы Иерусалима Шейх Бадер, Лифта до захвата евреями были захвачены силами Аль-Наджады. Можно еще обвинить «сионистских оккупантов» в бегстве зажиточного населения Тальбии, Катамона, Бака – богатых арабских районов Иерусалима, но как вы объясните тот факт, что Вифлеем и Рамалла из традиционно христианских городов превратились почти в полностью мусульманские? Где весь средний класс этих городов? Кто его выгнал? Так что я бы на месте палестинца молил бы Аллаха за победу сионистов.

Враждебность к сионизму также наблюдается отнюдь не у всех арабов, а у кого наблюдается, то она никак не связана с жизненными обстоятельствами, но целиком инспирирована подстрекательством и пропагандой. Террорист, как мы видим во всем мире, убивает любого «чужого», «неверного», независимо от того, «сионист» он или нет.

«Иллюзий, что в будущем государстве возникнет взаимопонимание между "колонизаторами" и "туземцами" у него нет».

– Я не знаю, кто тут «колонизатор», а кто «туземец», есть конфликт религий, конфликт цивилизаций, но он давно полыхает во всем мира, а не в одной лишь Палестине.

«Объяснение невозможности взаимопонимания между "евреями" и арабами "культурной пропастью" - не работает. Во-первых, история человечества полна примеров мирного сосуществования разных народов. Во-вторых, культурные перепады внутри "еврейской расы" Жаботинского никак не менее сильны, чем между нею и арабами. Скажем, восточные евреи (например - бухарские) в культурном смысле были гораздо дальше от Жаботинского с Герцлем, чем от палестинских арабов. Но тут "культурная пропасть" не воспринималась Жаботинским как повод для конфронтации».

– Мирное сосуществование возможно, но оно возможно только тогда, когда народы сами хотят объединиться, создать между собой нечто общее. Евреи с разных диаспор этого захотели, и что-то у них получилось. Но и не только евреи. Того же хотят друзы, черкесы, израильские арабы, и тут тоже возможен плавильный котел палестино-израильского сообщества.

«Настоящую причину запрограммированной на будущее взаимной ненависти Жаботинский сам же привел выше - это отношения "колонизаторов" и "туземцев". И, как он справедливо сам же и отметил, культурный уровень тут совершенно не при чем.

Пока "колонизаторы" смотрят на "туземцев", как на чужаков в их лично "национальном доме", чужаков, которых нельзя подпускать к власти и с которыми нельзя смешиваться, дабы не повредить "национальным идеалам" - ненависть будет только прогрессировать».

– Рассуждение несколько противоречиво. Кто такой «колонизатор»? – Это тот, кто вселился в чужой национальный дом, будучи сам представителем другого государства и народа, как англичане в Индии, например. Кто такой «туземец»? Это житель страны, представляющий большинство ее населения, составляющий т.н. «титульную нацию». Да, бывают конфликты между титульной нацией и нацменьшинствами, бывает и мирное сосуществование. Вот это именно то, что происходит в Израиле: евреи представляют собой титульную нацию и большинство населения страны, потому они вправе называться туземцами, а не «колонизаторами». Арабы, друзы, черкесы и т.п. считаются нацменьшинствами (миютим на иврите), но пользуются всеми правами израильских граждан. Какой-либо «запрограммированной причины взаимной ненависти» между ними нет, но порой могут возникать различные конфликты. Такие конфликты решаются в суде в каждом в конкретном случае, по каждой конкретной причине. Во всяком случае, еще ни разу не возникло конфликта из-за «нельзя смешиваться», увы, меньшинства еще сами не понимают, что такое «смешиваться», не доросли до европейских ценностей.

«Рецепт мирного сосуществования двух враждебных "кругов населения", который дает Жаботинский - "отдаление", уменьшение "точек соприкосновения". То есть, фактически, сегрегация. А это на деле - прямой и очевидный путь к разрастанию социальных и этнических конфликтов до бесконечности».

– Восток тысячелетиями жил при сегрегации и еще тыщу лет проживет, никого тут сия проблема не волнует.

«Фактически, Жаботинский предлагал силовой метод решения арабской проблемы - принуждение».

– А принуждение к чему? Закон соблюдать? – Ах, как это «аморально»!

«если это аморально, то, что тогда должен делать еврейский народ?»

– Не совсем понятно, что «это»? Цитата вырвана из контекста, и мы не знаем, о чем у Жаботинского выше шла речь. Судя по всему, речь шла о колонизации. Но моральна она или нет, зависит от методов, которыми она осуществляется. Насильственный захват чужих земель, безусловно, аморален и противозаконен, но я не вижу, где в этой цитате говорится о «насилии». К тому же, в то время, когда Жаботинский писал данную статью, евреи ни у кого не захватили даже пяди чужой земли. Все приобреталось исключительно на законных основаниях и с согласия продавцов. Тогда, что тут «аморального»? Или так и пиши: да, есть Закон, но по понятиям некоторых он «аморален».

«В государстве "евреев", которое мечтал создать в Палестине Жаботинский реальное равенство во власти всех жителей, "колонизаторов" и "туземцев", не предполагалось».

– Оно и предполагалось, и было осуществлено в действительности.

«Мы заселяем эту страну "вопреки" желанию местного населения, которое пока еще численно нас превышает. А потому колонизация может протекать под покровительством вооруженной силы точно так же, как происходило в истории других колонизаций».

– Желание населения никогда не принималось в расчет в восточных странах. Все решали правители и землевладельцы. При Османской империи султан решал, кому можно покупать землю в стране, а кому нельзя. И тогда Палестину колонизовали отнюдь не только евреи. Часть территорий турки заселили черкесами, часть – боснийцами, часть – арабами-иммигрантами, много земель было продано немцам-темплерам, Греческой ортодоксальной Церкви, России, католикам, армянам, стали возникать американские колонии. Евреи же (я не имею в виду местных евреев старого ишува, что испокон веков жили в Эрей Исраэль) пришли позже всех, примерно с 80-х годов 19-го века. Они основывают колонии Метула, Рош Пина, Зихрон Яков, Ришол ЛеЦион, Реховот, Мазкерет Батья, Гедера и мн. др. Со Второй алией (начало 20-го века) стали появляться кибуцы и мошавы. Все было построено абсолютно законно со всеми «табу» и «фирманами». Тем не менее еврейские поселения стали подвергаться бандитским нападениям. Как вы думаете, для защиты от таких нападений вооруженная сила нужна? Или нужно сдаться на милость бандитов? Евреи решили создать свои силы самообороны, сначала это была организация Ха-Шомер, затем была создана Хагана, действовавшая вплоть до преобразование ее в Цахал (Армию обороны Израиля). Вот об этих силах, в создании которых принимал участие Жаботинский, я думаю, он и пишет. Никакие другие «силы», ни турецкие, ни британские, евреев никогда не защищали.

«Если она необходима и справедлива, тогда каждому местному жителю, который хочет помешать чему-либо необходимому и справедливому, должно запретить употреблять насилие. Вот и вся ситуация».

– Нет, не вся. Официальные власти считали еврейскую колонизацию и справедливой, и законной, иначе они бы ее просто не допустили. А вот запрещать насилие они не хотели или не могли.

«Упования на силу странно слышать от такого убежденного и несгибаемого идейного борца. Самому Жаботинскому никакие официальные запреты не помешали бы вести бесконечную вооруженную борьбу с сионизмом, окажись он на месте палестинских арабов».

– Я чего-то не понял: «должно запретить употреблять насилие», – где в этих словах «Упования на силу»?

«Не менее странны и упования Жаботинского на то, что "еврейское большинство" не только сможет с военной точки зрения контролировать Палестину, но и сделает легитимным и демократическим (то есть - морально оправданным) силовое подавление "туземного" антисионизма».

– Ну, во-первых, никто в Израиле антисионизм не подавляет. Все арабские партии антисионистские, еврейские ортодоксальные тоже. Во-вторых, подавляются преступность и террор, причем, не в высказываниях, не в мирных пикетах, как в России, а в настоящих терактах, но что ж тут «нелегитимного» в утверждении монополии государства на насилие?

«"Еврейское государство" Жаботинского - это государство одной политической идеи, а, следовательно, фактически одной партии».

– Все правильно, но помните, был когда-то такой лозунг: «Народ и партия – едины»? Так и здесь: данная «партия», она и есть народ. Когда мы говорим о демократии, то подразумеваем, что власть принадлежит народу и совершенно конкретному народу, а не тем, кто к этому народу никакого отношения не имеет. В ситуациях, когда в стране происходит гражданская война, демократия невозможна, ибо нет единства народа, есть народ и его враги, или два враждебных народа. Точно также бессмысленно призывать к демократии в условиях национального конфликта. Тут единственно разумное решение, чтобы каждая сторона устраивала сама себе свою демократию. Не бывает демократии населения – власти всех подряд, кто только ни проживает на данной территории, неважно, кто. В этом случае это как раз и есть охлократия (охлусия на иврите – население).

Что хочет Хмельницкий? Объединить два враждебных народа? Или чтобы один народ поглотил другой? Непонятно. Итак, демократия – это власть народа, но одного народа, а не разнородного населения. Народа, который действительно, правильно это или нет, ощущает себя единым или воображает такое единство. Если есть такой народ, есть демократия, тогда в сферу своей демократии он может допустить и некоторые меньшинства и даже признать за последними право иметь свои, отличные от большинства, интересы и быть к ним в оппозиции. Если, например, в стране арабское большинство, то это будет арабское государство, может, даже и с демократией, но с демократией арабского народа, где евреи будут нацменьшинством с определенными правами. Так было в Османской империи, так было при Британском мандате, предлагал им демократию и эмир Абдалла под своим покровительством, но евреям такая «демократия» не нужна, они хотят демократию еврейского большинства и вправе этого хотеть. Это и называется национальной независимостью.

19.05.2016